В горах

Давным-давно это происходило. Тогда была у меня одна из самых любимых профессий: гид по Европе. Радостные отъезды, дней через десять не менее радостные возвращения, и прожитая за это время ещё одна жизнь. Проходила она прямо по сердцу, параллельно всему тому, что оставалось дома. Линии эти практически не пересекались, кроме случаев необычных, экстренных и даже чрезвычайных. Вот об одном из них речь и пойдёт.
Дело было в мае. Отправлялись мы в дальнюю дорогу: через Белоруссию, Польшу, Чехию, Австрию и Италию к Южному берегу Франции, в Канны.
Кто это мы? Одна туристическая фирма организовывала фестивали детского творчества в разных городах мира, и ребята из множества регионов России приезжали в Брест, где их встречали гиды из Петербурга и водители из Польши или Литвы, и начиналось путешествие длиною в двенадцать дней. На фестивалях собирались сотни людей, доставить всех нужно было в целости и провести экскурсии в тех городах, которые встречались на пути. Конечно, не все программы были проверены. Туризм часто держался на исконном русском слове" авось" и на крыльях ангелов - хранителей.

Итак, под вечер перед выездом в Брест прихожу в офис за документами, их выдают и говорят:" Тут вот в плане поездочки некоторые добавления имеются". Я, конечно, понимаю, что это не к добру, но с энтузиазмом говорю:" Ничего страшного, это даже к лучшему, я люблю всё новое". А сама тороплюсь, мне домой надо, там всё устроить. У сына, как всегда перед моей командировкой, температура под сорок( он протестует), ещё еду приготовить ( она ещё в магазине " Лента"), дом убрать( ждёт), с врачами связаться ( не отвечают), с дочкой уроки (опять сочинение), с мамой о базовом( негодует) и ещё парочка мелочей. И сообщают мне в фирме, что ещё в Швейцарию надо будет с группой заехать, заскочить, так сказать, в Цюрих и там обзорную экскурсию провести. Местного гида не берём, нам не по карману. Говорю, что это, безусловно, романтично, но я там не была. Мне возражают:" Вот, и посмотришь сама заодно. И вообще из наших никто там ещё не был. Это первый маршрут такой." Тут надо лирическое отступление сделать и заметить, что великий вай-фай ещё повсеместно не работает, повсюду искать и находить информацию ( например, о городе и дорогах) сложновато. И вацапа нет, и телеграма, и прочего похожего. Распечатывают мне на небольшом листке бумаги схему, как гостиницу в Альпах отыскать и отпускают с миром.
В Бресте встречаюсь с водителями: очень пожилые литовцы. Видно, что профессионалы, но давно уже вышли из большой игры. В руках потёртые карты дорог и дряхлый навигатор ( это отдельное устройство тогда было). Отправляемся группу встречать: ансамбль из Воронежа. И выясняется, что инструментов так много, что в багажник они не помещаются совсем. Маловат автобус - то и староват заодно. Скрипит да позвякивает. Балалайка располагается рядом со мной, а контрабас в проходе. Контрабас регулярно на поворотах с грохотом падает, а балалайка угрожающе наклоняется к моей голове и иногда задевает. Но за время длинных переездов мы со струнами как-то притираемся друг другу и даже становимся созвучны.
Проезжаем множество городов, порой чиним автобус, почему он всё ещё едет - совершенно непонятно. Видимо, у него нет выбора.
В Венеции я покупаю себе темно-синие серёжки, они кажутся оберегом, переливаются на солнце, их свет напоминает блики венецианских масок и каналов. Верится, что всё будет хорошо. Весна кружит голову, которая уже подбита музыкальным инструментом. Я декламирую в микрофон стихи русских эмигрантов прошлого века. Это никому неинтересно, кроме меня, но я абсолютно счастлива. Если удаётся вздремнуть, во снах появляются местечко Эз в Провансе и парфюмерная фабрика" Галимар". Эти запахи и краски невозможно забыть. Лавандовые поля стоят перед глазами. Старые крепости темнеют вдалеке, красные крыши спускаются вниз по изумрудным полям.
В конце концов, направляемся в Цюрих. Позади остаётся бирюзовое побережье, и несколько часов едем вдоль небольших деревушек, уснувших у подножия Альп.
Восхищают и горы, и трассы. Но постепенно погода портится, начинает накрапывать дождь. Мы ищем отель. Он не показывается ни там, где он обозначен на моей схеме, ни на папирусах наших штурманов, навигатор перестает работать. Мы поднимаемся всё выше в горы, за окнами темнеет, и начинается гроза. Дорога постепенно сужается, развернуться возможности нет. Я прошу водителей найти место для остановки, чтобы обдумать ситуацию, они громко шепчут:" Юля, мы не можем, наш транспорт не для гор! Заглохнем." Балалайка падает в проход. Дети в автобусе затихают. Руководитель ансамбля громко матерится. Наконец, мы выезжаем в долину на какой-то вершине. Нет никаких признаков жилья и света. По дороге скачут лисы. Горные водопады переливчато журчат вокруг. Я звоню менеджеру в который раз и прошу отправить точный адрес гостиницы. Объясняю, что мы вряд ли сможем спуститься обратно, дорога сложная, автобус сломан. Развернуться негде. Прошу прислать хоть кого-нибудь ( ведь сейчас несколько автобусов нашей фирмы недалеко от Цюриха) , чтобы вывести отсюда пятьдесят три ребёнка и все контрабасы. Конечно, ответ:" Нет". И на помощь и на адрес. Забрались сами, сами и спускайтесь. Единственный плюс: выясняется, что есть номер телефона отеля. На мою радость, говорят на немецком. Вспоминаю язык. Обнаруживается, что отелей этой сети с таким же названием в Швейцарии около ста. У меня спрашивают, где мы находимся. Иду к какому-то покосившемуся указателю. "Altdorf",- читаю в ночной тьме. В переводе "Старая деревня". Интересно, что я в Петербурге живу около станции метро с таким же названием. Это вселяет надежду на возвращение. И ещё что-то смутное относительно названия мелькает в душе. Конечно, Суворов и его переход через Альпы. Думаю, вот так и должно выглядеть место, где солдаты лезли по снегам к победе. Произношу название места хозяину отеля, в котором нас уже давно ждут. Он молчит. Я ему говорю, что хочу его увидеть и выпить с ним кофе, только объясни, как доехать. Он медленно произносит адрес и добавляет: " Если спустишься, звони". Неожиданно откуда-то из дождевой пелены выбегает пожилая пара. Замечаю вдалеке крошечный домик. Кричат: "Как вы тут оказались? Автобус сюда подняться не может! "
Выходят наши водители :" А мы вот смогли! ". Разговорились, милые люди тут на каникулах. Это их заповедное место. Они со времён Суворова здесь никого не видели.
Мы принимаем решение спускаться, но нужно развернуться на кочках и травах, и, чтобы наш тарантас не завяз, все должны из него выйти. А мы ж из Венеции, легко одеты. В долине ночью холодно. Дети в футболках, достаем тёплые вещи. Лично закутываю нескольких юных музыкантов в одеяла, отдаю свой шарф и плед. Одна из учительниц говорит:" Вас будут судить посмертно". Синие серёжки - обереги раскачиваются в темноте. Последние капли дождя падают на моё белое пальто и оно промокает насквозь. Водители, перекурив, уезжают от нас вперед в поисках лучшего места для разворота. Мы остаёмся в полной темноте. Ничто не предвещает, что они вернутся. Только ночные водопады журчат. Вдруг слышим звук мотора, хотим обрадоваться, но видим, что едут медленно, задом. Видимо, разворачиваться будут прямо на наших глазах. Так и происходит. Остаётся немногое: спуститься с горы, на которую нельзя было подняться. В тревожной тишине садимся на свои места.
Я беру микрофон и говорю :" Знаете, ребята, у меня есть дети: сын и дочка. Они ждут меня дома. Я очень хочу их увидеть. Мы спустимся." Достаю иконы Ксении Блаженной и Николая Чудотворца, и мы едем.
И наши старые водители, которые выехали на этот непроверенный маршрут от нужды, собираются с силами и спускаются с этих самых Альп легко. Рассветная дымка дрожит в воздухе.
Мы хлопаем так, как будто сел самолёт. Но шансы были действительно девяносто к десяти. Не в нашу пользу.
Останавливаемся перевести дух . Я обнимаю водителей, но вот о чём думаю. Мастерство не пропьёшь, конечно. Просто приходит время, когда уже не надо им пользоваться.
Звоню в отель, хозяин кричит :" Ты спустилась? Я не верил ! Этого не может быть! Какой тебе кофе, я сварю! " Приезжаем к месту ночлега, все идут спать. Я сижу у входа без сил. Владелец отеля приносит чашку капучино и говорит:" Пойдем, я кое-что тебе покажу". И подводит к карте. Рассказывает:" Я был строителем и много лет назад строил эту дорогу, по которой вы поднимались и спускались. На автобусе это сделать невозможно. Твои водители пропустили четыре запрещающих знака. Ты сегодня второй раз родилась. Запомни это число. Я запомнила: пятое мая. Это несложно.
Теперь ещё целый ансамбль из Воронежа может праздновать этот день.
В то утро я ещё долго смотрела на Альпы. Они были прекрасны. Поднималось солнце. Его лучи скользили по террасе, выходившей на горы, где-то далеко отражались на поверхности озера.
А в Петербурге, в музее, посвящённом великому русскому полководцу, луч играл на золотых буквах, написанных под самым потолком, и высвечивал короткую надпись '" Altdorf".