Орнаменты

Порою занавес в нашем домашнем театре закрывался с трудом. Не тот, который вёл на сцену, а тот, что развевался между двумя кустами сирени и служил кулисами для нас, маленьких актёров. Розовые и белые цветки осыпались и смешивались с сосновыми иголками, образуя те удивительные орнаменты детства, которые повторяются потом всю жизнь.
Дачных концертов было много. Повод находился легко: дни рождения, середина лета, первый распустившийся пион. Приурочить выступление - дело нехитрое.
Ставили сказки, танцевали и пели советские песни для зрителей - соседей. Мы были единым организмом: летом вот так сообща проводили все дни, а зимой писали друг другу письма, надеясь, что май когда-нибудь настанет. И , разумеется, у нас было своё название: ЮНОССИМ. Вот так. Семь друзей. Это слово составлено из первых букв наших имён. Похоже на "АББА" или "ДОСААФ".
Много звуков и судеб. Я напишу сегодня только про ЮН.
Мы вместе с трёх лет. И успели немало. Неоднократно пытались вырастить в тазу из головастиков лягушек, плевались через трубочку в мальчишек рябиной, вызывали души усопших родственников, привязав нитку к швейной игле, пытались курить палки, найденные на заливе. Тогда деревья были большие, а тридцать четвёртый трамвай доходил до проспекта Динамо. На Крестовском мы играли у реки. Там с семидесятых стоят на детской площадке каменные слон с крокодилом. Это то место, где сейчас собираются на пикники современные поэты Петербурга. А мимо них проносятся вдаль сверкающие яхты...
Потом кое-что случилось. Ты уехала. Просто в другую страну. Так бывает. Телефонный звонок надо было заказывать за три дня. Это - не как сейчас. Это - как тогда. И мы решили: будем писать. По пять писем в неделю. Первые пять лет так и было. Главпочтамт- это очень красивое здание, ребята. Я провела там в очередях много часов. Прекрасный архитектор Николай Львов. Классицизм. Нулевая верста. Вести, известия, весточки до востребования. До телеграфа ближе, чем до телеграмма. Времена не выбирают.

А потом стало можно.
Можно поехать. Можно позвонить. Можно сделать паспорт и визу. Можно просто сесть во Внуково в самолёт и через три часа оказаться в Салониках. Ни с того ни с сего купить зелёное платье и повязать красный шарф. Целый день гулять по незнакомому городу, зная только одну фразу на том языке, который там понимают:" Эго сило афто ". Её хватает. Она исчерпывающая. В переводе: я хочу это. И всё. Потом добавилось: полиорэ. Великолепно. А сейчас я уже не так молода, и пришло время для эвхаристо. Благодарю. В Греции я всегда чувствовала, что самое главное я смогу выразить. Благодарю за все эти тёплые моря, острова, кумкват и пирожки со шпинатом. Я не гурман, но помню вкус креветок, которые готовил твой муж Стефан.
Ты сказала, что в церковь совсем необязательно входить в длинном платье и с замотаной платком головой. Главное - прийти.
Святой Спиридон, часть моего сердца осталась у твоих мощей в Керкире.
Моя молодость в тех самолётах, спешащих в Элладу.
Ты тоже стала приезжать. Отпустило. Бабушка соединила наши руки и сказала :" Девочки, не оставляйте друг друга! ".
Твою маму я называла: моя вторая мама. Мы обе любили тебя, балет и пивную на Гороховой. Ещё ей нравился Григ. Тут не совпало: меня тянуло ко всему южному.
Потом включилась концентрация: замужество, дипломы, дети, деньги, застолья, страсти, уместна ли юбка с таким разрезом, снова дети и переезды. Спустя годы очевидно одно: юбку уже можно.

Так, в целом незаметно прошло двадцать восемь лет. И вдруг ты решила вернуться: ковид, политика, мама почти перестала выходить. Ветер переменился. Астрологические линии выбрали другой маршрут. Ретроградный Меркурий с собратьями что-то задумали. Всё поместилось в один чемодан. Ну и кот, конечно, сверху.
Но оказалось, войти снова в русские реки не так просто. У них сложный характер. И я уже не та. И мама другая. Мы все тут с характерами. Я всё больше одна, дети выросли. Ищу спокойствия, учусь жить, никого не смущая. Получается с трудом, но я в процессе. А ты в поисках общения, общих дней, так выяснилось, что годы на что-то влияют. Многое прожилось по- разному. Созвучия притихли. Взгляды разошлись. Руки разомкнулись. И неожиданно обрушилась пустота. Показалось, всё общее где-то там, в прошлом...

Приближалась Пасха. Я оказалась в Спасе на Крови. Смотрела наверх и повторяла: "Как? " Вот такое бессвязное обращение к Господу. Как сделать, чтобы вернулась Любовь. Если нет в душе ресурсов, сил и надежды. И вдруг пришёл ответ. Логичный, в понятных мне словах. Вот, что подумалось: я же не отказываюсь общаться со своим сыном, если он... Я всё равно отвечаю на двенадцатый за день звонок своей мамы, хотя...Я поняла, что должна принять тебя в тот круг моих людей, на которых не распространяются хотя и если. Как родную кровь.
И отпустило. Мы ночью вместе пошли на службу в Благовещенскую церковь.
Порою что-то очень важное даётся нам по молитве. Приходит в жизнь, потому что оно должно в ней быть. И украшает орнаментом цветков сирени. Орнаментом детства.