Лиловый траур

     Цвет траура сегодня поутру стал неожиданно лиловым. В 07.45 в зал прибыли декоратор, художник, два дежурных маляра, портной и юная вдова. Они неспешно распаковали краску, резали ткань. Пришёл столяр и плотник, да, впрочем, то был один и тот же человек, вдова решила сэкономить на деревяных мастерах. И вот готов волшебных лиловых оттенков постамент для гроба нежного, в ослепительном сияние камней подобранных играть в лиловых лучах гирлянды, что повесили в углах.
     Он встал, он пал коленопреклонённый, и грохот коленных чашек о паркет нас возвестил, что час уж пробил: «Сударыня, я к Вам взываю, станьте мне вдовой, не обещайте вечного, а станьте тем кто лишь мгновенье станет обжигать меня любовью, страстным поцелуем, щекой пылающей обогреть всё то, что спрятало исподнее, надетое по случаю ухода в мир, в тот самый край за молочною рекой, Калинов мост пройду и буду помнить Ваш укус любовный, лишь мой и для меня!»
    - «Ах, сударь, Принц ты мой желанный. Любить тебя я стану, видит Бог, что хворь тебя съедает. Шутить во гробе экий грех.» - так молвила юная девица, невенчанная, но слово давшая стать вдовой ему, который мог бы стать прообразом живущего три четверти от вечности: «К нам едет та, что лучше всех умеет штопать рот, и к ней уже присоединился должно быть, судя по часам, тот кто станет над гробом петь, слагать рифмы о тебе, как стал героем ты, как умирая не подвёл ни одного ты сердца любящего, сдох минутой не ошибся.»
     И вот внесли портрет ещё живущего минутой ранее. Приставлен трап ко гробу, что на постамент был водружён оравой преданных поклонников таланта, зависшего в моменте смерти. Он взошёл, поклонившись, лёг, удобства в поисках повошкался не более пятнадцати секунд и был таков. Лиловый полинял от слёз тоски, забвения и похотливых слюней.
      Вдова рыдала, гроб сняли, выкинули в мраморный саркофаг, где место было лишь обозначить год Любви, которую не повстречали Вы, мой читатель.