Назначение 10

1ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ПОВЕСТИ

      Сударев тоже был не очень-то доволен, но никуда не деться – исполнять и добиваться искомой истины, которая явно находилась либо на дне, но и могла «плавать» на поверхности.
      Замполит ОБАТО даже как будто посочувствовал. Подскочил, выбежал из-за стола, раскраснелся лицом, и блеснув глазами, неуклюже, но как-то даже театрально, взмахнул правой рукой… Речь была пылкой, но не очень громкой.
      Периодически поглядывал на дверь, как будто побаивался, что его возмущение кто-то услышит. Звучало много чего непотребного, и Судареву даже стало не очень уютно, что «благодаря» его обращению к старшему начальнику, тот очень нелестно выражался. Это было примерно так:
      – «Слушай, я тебе как товарищу скажу, добивайся своего… Это же надо-о-о-о…?! Страна на подъёме, политика партии и правительства как никогда понятна и ясна – только выполняй сказанное…». Потом было некое сравнение о деятельности камбата, вот только непонятно было Судареву с кем? Ведь комбат всего-то ничего в должности.

      При сем том, что пришлось выслушать о «дознании» в лице замполита роты, конечно же, Сударев был согласен с замполитом ОБАТО. Знал Сударев, несмотря на то, что еще и не начал пока еще свою деятельность военного дознавателя, что не очень-то ладит комбат со своим политруком. Почему-то пришли некие мысли от великого русского баснописца о том, что часто в неких руководителях-судьях-идолах, которые "правят бал" – командуют подразделениями и службами, это в настоящее время, подчиненные видят мудрость с умом, прозоливость с решительностью… Много чего можно увидеть от действий командира, но нужно было время.

      Замполит не обладал пророческим даром, но высказался довольно резко:
      – «Достукается… Как приехал, так и уедет!». Да, и это будет знать уже сам Сударев – уедет комбат далеко из этого гарнизона, и даже не в звании подполковник, но в местность довольно пустынную, и командовать будет не батальоном, где в подчинении только порядка 300 подчиненных, а подразделением-комендатурой, где в подчинении будет не более дюжины военнослужащих, несколько единиц автомобильной и специальной техники.
      Конечно же, дознание будет осуществляться Сударевым, и никакой идол не будет в помощь при том. Самому придется «доходить» до многого, не познанного ранее, но задача будет выполнена.

      Мысль тогда была проста, как замок аэродромных металлических плит для полевого аэродрома:
      – «На кой … пришел? Что слышу я?! Замполит отвалит через месяц-полтора в академию им. В.И. Ленина, а мне здесь… Умным сего замполита-жреца назвать пока что нельзя», – так Сударев и рассуждал, тем не менее, с интересом наблюдая за резкими телодвижениями старшего товарища.
      – «Может быть и будет все нормально? Дознание надо только начать, а там видно будет», – мысленно рассуждал Сударев, «… пророческого дара вот только не хватает».
      Спустя ряд недель, все же вывод о том самом посещении Сударевым замполита ОБАТО сформировался примерно так:
      – «Не могу сказать, что жрецу-идолу в обличье замполита было уготовано достойное место в академии им. Ильича… То, что в некое обличье может проникнуть дурь, то это поправимо – дурные мысли и дела могут излечить мудрые и дальновидные не только начальники-командиры, но даже прагматичные прапорщики".
      Если же дурак становится болваном, да еще и красноречивым, то в этом случае намного труднее, да еще когда если может изрекать штамповки-фразы от съезда-пленума, то остается только говорить вслух и про себя «тра-та-та…», – вот такое обустройство произошло тогда для Сударева. Самое главное и полезное, если бы происходило именно так:
      «Судей таких видали,
      Которые весьма умны бывали,
      Пока у них был умный секретарь».

      Такие тандемы - руководитель-жрец-идол, были всегда и во все времена. Почему и в большем почете всегда был тот начальник, у которого умный, дальновидный помощник-заместитель-секретарь, или даже просто писарь.

      По сему и рассуждения у Сударева складывались порой классические – от Ивана Андреевича Крылова, что и в помощь было для ума и души. Все же сказывалось отличное преподавание в политическом училище произведений классической русской, современной и зарубежной литературы, а это стоило того.

      После того, как «разбор» деятельности комбата со стороны его политрука был завершен, последний как будто «выпустил пар», чуть обмяк, вернулся на свое место за столом. И, уже очень спокойно, размеренно выстраивая некое повествование о пользе совместной работы политического аппарата с командным составом намекнул,  что надо бы непосредственно обратиться к начальнику политотдела авиаполка. Высказавшись, сделал паузу, чуть повел глазами по стене с крылатым высказыванием от 27 съезда КПСС, начертанном на белом листе ватмана темно-бордовой гуашью, потом, как будто приостановил свой взор на темно-синих корешках ряда томов от Владимира Ильича, перевел чуть уже попритухший взор свой на Сударева, и промолвил мягко, даже чуть устало:
      – «Знаешь, тебя все равно никто не будет слушать… Ну-у-у, и сходишь к «начпо», а потом и мне комбат предъявит… Делай свое дознание… Знаю, читал твое личное дело. Как это у тебя получилось-то?», – сказав это, замполит даже как-то нервно повел плечом, а потом устало продолжил:
      – «В директиве той есть как раз то самое упоминание. Поснимали с должностей нескольких управленцев военного округа по материально-техническому обеспечению… Кого-то уволили. Я смотрел потом приложение к директиве... Всегда мелким шрифтом пишут, но я увидел … Там твоя фамилия хоть и мелко, но четко была обозначена».