Три часа до рассвета. Глава 18

Начало здесь http://proza.ru/2025/12/08/1675

ГЛАВА XVIII — ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПРИХОДИТ НОЧЬЮ

Вечер опустился на город не плавно, а резко, как опускают занавес после последнего акта. Солнце ушло за хребет так быстро, будто не хотело оставаться в Дедвуде ещё на минуту.
Тени вытянулись, сливаясь с домами, и улицы стали похожи на шрамы — длинные, глубокие, уходящие в темноту.

Сара закрывала ставни в доме, где Эмма делала уроки при свете лампы. Свет ложился на её волосы мягко, и от этого дом казался тихим. Почти мирным, но хрупким, как скорлупа.

Натан сидел на стуле у двери.
Он не пытался скрывать револьвер, который лежал на колене, так, будто рука сама найдет его в нужный момент. Он выглядел так, как выглядят люди, которые знают: ночь приведёт гостей.

Далтон пообещал прийти позже, ближе к полуночи. Свою историю он предпочитал рассказывать не при солнечном свете.

За окном ветер трепал кустарник.
Но Сара знала: бывают ночи, когда ветер — не самый страшный звук.

Эмма подняла глаза от тетрадки.

— Мы останемся дома?
— Да, — мягко сказала Сара. — Сегодня - да.

Девочка кивнула, но в её взгляде была тревога, которая не бывает у детей, если только мир не провалился под их ногами.

Сара подошла к окну, проверила засов — крепкий, дубовый, старой работы.

— Не бойся, — сказала Натан спокойно. — Сегодня ты в безопасности.

Эмма повернулась к нему.

— А завтра?

Натан медленно поднял взгляд.
Это был единственный вопрос, на который он не знал ответ.

Сара обняла сестру  и крепко прижала к себе. Девочка вернулась к тетрадке, а Сара подошла к комоду и достала письмо — серое, с единственным словом:

«Скоро».

Она держала его в руках, пока оно не согрелось от тепла кожи.
Часы в гостиной пробили девять, когда раздался первый звук.

Не стук.
Не шаг.
Тяжёлое дыхание лошади за окном.

Натан встал мгновенно.
Рука легла на револьвер почти ласково,  как рука на шею знакомого зверя.

— Не двигайтесь, — сказал он, глядя в сторону окна.

Сара подошла на цыпочках, остановилась за его плечом.

Во дворе, в узком пространстве между сараем и домом, стояла лошадь — тёмная, мускулистая, с паром, выходящим из ноздрей. Седло — простое. Узда — чёрная, как зола. На спине — ни знака, ни метки.

Но наездник был.

Человек сидел так прямо, будто вырос из седла.
Лицо закрыто шляпой.
А в руке — кожаная перчатка, сжатая в кулак.

Он не спешил.
Не пытался проникнуть.
Он смотрел — на дом, на окна, на свет лампы, вытекающий наружу.

— Он знает, что мы здесь, — прошептала Сара.
— Он знает всё, — тихо ответил Натан. — Такие приходят не для того, чтобы искать. Они приходят, чтобы ждать.

Человек на лошади не двигался.
Вся его неподвижность была страшнее любого шага.

И тут — медленно, очень медленно — он поднял голову.
Лицо осталось в тени, но Сара почувствовала, как по её коже пробежали ледяные мурашки: от этого движения веяло тем типом уверенности, которую нельзя выучить. Её рождает только кровь.

Мужчина поднял руку.
Не угрожающе — жестом приветствия.

И через мгновение из его пальцев что-то упало в снег — тихо, как перышко.

Камешек.
Нет — пуговица.

Чёрная.
Металлическая.
Новая.

Она упала у самого порога.

Мужчина тронул поводья.
Лошадь рванула прочь.
Через мгновение он исчез — как будто растворился в ночи.

В доме стояла такая тишина, что было слышно, как потрескивает фитиль лампы.

— Кто это? — спросила Сара, чувствуя, что внутри всё стыло.

Натан посмотрел в окно ещё секунду. Снял шляпу. Глубоко вдохнул.
И только после этого сказал:

— Его зовут Каллахан.

Имя упало между ними тяжёлым камнем.

— Наёмник?
— Нет.

Пауза.

— Наоборот. Ему не платят. Он приходит сам.

Сара почувствовала, что сердце стучит слишком громко.

— Почему он здесь?
Натан отвечал медленно:

— Потому что когда-то он был другом Шелдона. До того, как стал тем, кем стал. Он человек, который живёт долгами. И возвращает их… без просьб.

Сара прижала руки к груди.

— Что ему нужно?
— Кто-то, кто задел Шелдона там, где больнее всего.

— Это я?
Натан повернулся к ней полностью.

— Это теперь мы.

Дверь тихо скрипнула, всего на сантиметр.

В комнате появился Генри Далтон.

Он вошёл бесшумно, словно знал слабые места пола. Снял шляпу. Поставил трость у стены.

Его лицо было бледным, как у человека, который много чего боится, но боится так давно, что привык.

— Вы видели его? — спросил он без вступлений.

Натан кивнул.

Далтон опустил глаза.

— Тогда… — он провёл рукой по лицу, словно стирал маску. — Тогда я должен вам рассказать всё. Иначе мы умрём поодиночке.

Сара села.
Натан остался стоять, но взгляд стал настороженным.

Далтон заговорил тихо, как человек, который много лет хранит историю и надеется, что её никогда не придётся доставать.

— Каллахан был моим человеком, — сказал он. — Когда-то. До того, как Шелдон взял его в руки.
Он посмотрел в сторону побледневшей Сары.
— У него есть правило: если он приходит в город — он не уйдёт без крови.

Натан сжал кулак.

— Почему он сейчас здесь?
Далтон ответил сразу, без паузы:

— Он пришёл за вами.

И только спустя мгновение добавил:

— И за тем, кто стоит рядом.

В комнате стало тесно от смысла.

— Но почему? — спросила Сара. — Почему мы?

Далтон подошёл ближе, и его голос стал низким:

— Потому что вы разрушили то, что Шелдон строил годами. И теперь он не хочет мести. Он хочет покоя. А покой для таких людей — это тишина вокруг. Полная.

— Значит, — сказал Натан, — он пришёл за Эммой.

Далтон закрыл глаза.

— Он пришёл за тем, что заставляет вас жить, Сара. Потому что мёртвого легче сломить.

Сара встала.

И сказала тихо — так тихо, что дрожь прошла даже по стенам:

— Если он тронет Эмму, я сама подожгу весь его чёртов город.

Натан посмотрел на неё.
И впервые — впервые — в его взгляде была не защита, а уважение.

Далтон взял трость.

— Завтра он придёт снова, — сказал он. — Но завтра мы будем готовы.
Он оглядел комнату.
— Сегодня ночью никто не спит.

Снаружи ветер изменился.
Как будто Каллахан где-то недалеко поворачивал лошадь обратно.

К ночи.
К дому.
К ним.

И это была ночь, которая решала, кто в Дедвуде будет жить, а кто — станет частью его зимней легенды.

Продолжение следует… http://proza.ru/2025/12/13/2103
Творческий союз Веры и Сусанны Мартиросян