Ангелы-Хранители. Глава 6. Настоящая любовь

   Этот сон был мрачным, заметно мрачнее и угрюмее предыдущих.

   Фанни уже почти неделю лежала в больнице, апатичная и замкнутая, но каждую ночь во сне она играла в игру-раскраску, которую придумала, когда ей было пять лет. Девочка представляла себе картинку и раскрашивала её снова и снова, словно онлайн-раскраску, но только в уме. Несколько последних ночей к ней присоединялся Перри и добавлял к картинке элементы, соответствующие теме – цветок здесь, кролика или колибри там – что-то милое, что напрашивалось на светлый или яркий цвет.

   Но сегодня всё было иначе. Картина представляла собой абстрактный конгломерат геометрических фигур с острыми краями и бесформенными пятнами. Фанни раскрашивала фрагменты изображения всё более тёмными цветами.

   Перри не рискнул добавить что-нибудь милое или явно изменить цвет. Он некоторое время наблюдал за происходящим с растущим беспокойством. Затем у него возникла идея.

   Фанни коснулась травяносто-зелёного треугольника тёмным ультрамарином. Пери сделала края светло-бирюзовыми. Она сделала тёмно-красное пятно ещё темнее, его края стали розовыми. Как будто свет, всё ещё присутствующий в этом пятне, был оттеснён темнотой к краям. Результат получился драматично контрастным и выглядел красиво.

   Фанни на секунду задумалась, а потом добавила чёрного к этому же красному пятну. Края засияли ярко-белым. Фанни вообразила широкую кисть, обмакнула её в чёрную краску и попыталась закрасить белый. Вместо того чтобы исчезнуть, светлый цвет разбегался от кисти, словно девушка рисовала мылом по воде.

   “Хм, – озадаченно подумала Фанни. Она продолжала попытки избавиться от света, но безуспешно. – Что это?”

   Думать во сне – то же самое, что говорить, Перри прекрасно её слышал.

  – Это Свет, Красота и Любовь, – ответил он. – Никакая тьма не сможет это скрыть.

   “Ерунда.”

   Воображение Фанни поместило раскрашенный рисунок в большую кювету и создало ведро с чёрной краской.

   Недрогнувшей рукой она вылила краску, всё содержимое ведра, на картину, полностью покрыв её. Внутри кюветы на мгновение воцарилась абсолютная чернота, а затем на поверхность начали подниматься пузырьки белого и светлых пастельных тонов. Эти лёгкие капельки заплясали на чёрной поверхности, образуя красивое кружево.

   “Не может быть!” Девочка смотрела на них в недоумении.
   – Только так и может быть.
   “Что это? Кто ты?”

   Перри испытал сильное искушение раскрыть свою личность, но Лормонд предупредил его об этом особо. “Современные люди не верят в ангелов-хранителей, – сказал он. – Эта мысль её перепугает, и вы навсегда потеряете контакт.”

   – Я – твоя критическая мысль, – сказал Перри.

   “Конечно! Десять раз!” Фанни пренебрежительно фыркнула, но её настроение немного изменилось с чистого уныния на уныние, смешанное с любопытством. “Почему чёрное не покрыло белое? Когда я однажды капнула чёрными чернилами на свой белый носок, носок стал чёрным.”

   – Это верно для чёрного и белого. Но здесь у тебя свет и тьма. Свет – это… ну, свет. А тьма – это его отсутствие. Неважно, сколько отсутствия ты добавишь; если свет есть, то он есть.

   “Хм, может, в этом и есть смысл”. Фанни села рядом с кюветой и некоторое время наблюдала за эффектом. Потом вздохнула. “Ни к чему это всё. Всё неважно, когда нет любви”.

   – Верно, – согласился Перри. – Ничто не имеет значения, когда нет любви. К счастью для всех, Любовь существует.

   “Глупости говоришь. Повзрослей уже. Настоящая любовь существует только в сказках. А в реальной жизни её нет”.

   – А боль настоящая? Твоя боль сейчас?

   Фанни вздрогнула. “Ты же знаешь, что она настоящая”, – подумала она сердито.

   – Тогда почему ты отрицаешь реальность Любви? Согласись, что если боль настоящая, то и её причина должна быть настоящей.

   Девушка задумалась над этой неожиданной идеей. “Это была просто влюблённость, а не Настоящая Любовь”.

   – Тогда и боль была бы просто раздражением и досадой, а не Настоящей Болью.

   “Да ладно тебе, Настоящая Любовь не может умереть. Она бессмертна. Она вечна”.

   – Что, если Истинная Любовь подобна ромашке? – Перри знал, что это любимый цветок Фанни. – Не одной конкретной ромашке, а Ромашке как виду цветов? Это очаровательный цветок, но он требует ухода и заботы. Если семя ромашки проросло, но ещё не расцвело, разве это не ромашка?

   “Конечно, это ромашка. У неё стебель и листья, как у ромашки”.

   – А если бы наступила засуха, и росток завял и погиб, разве это отменило бы его “ромашковость”?

   “Конечно, нет”.

   – Разве это уничтожило бы существование всех ромашек в мире?

   “Нет”. Фанни вздохнула. “Думаешь, это было по-настоящему?”

   – Конечно, по-настоящему! Ты это чувствовала. Сама скажи мне, это было по-настоящему или нет?

   “Чувствовалось как по-настоящему”.

   – Значит, так оно и было! – Перри помолчал и тихо добавил: – Вот поэтому сейчас так больно.

   “Почему же всё закончилось? Думаешь, любовь Алана была ненастоящей?”

   – Не знаю. Только Алан может ответить на этот вопрос.

   “Ты говоришь, что Алан, возможно, любил меня по-настоящему, но потом – бац – засуха, и любви больше нет?”

   – Возможно. Настоящие или нет, но его чувства были недостаточно сильны.

   “Где ты была, Критическая Мысль, когда я его встретила? Почему ты не остановила и не предупредила меня?”

   – Ничто и никто не может остановить Настоящую Любовь. К тому же, испытать её – это подарок судьбы. Несмотря на боль, Настоящая Любовь – лучшее, что может случиться в мире. И теперь ты знаешь, что способна любить по-настоящему.

   “Слабое утешение. Меня-то никто по-настоящему не любит”.

   – Нонсенс! Проснись и оглянись вокруг!

   Фанни открыла глаза. Ночь была глубокой и зрелой. Ночник за прикроватной тумбочкой создавал мягкий рассеянный свет, и девочка увидела отца, притулившегося в кресле-качалке в углу.

   “Папа?” – полумысленно, полушёпотом позвала она. Её отец был пилотом коммерческого авиалайнера и сейчас должен был быть во Франции, а не здесь. Значит, это был не сон, когда она смутно почувствовала, что он входит в комнату? Или всё же сон? Она что, всё ещё спит?

   Прежде чем Фанни успела прийти к какому-либо выводу, мужчина в кресле зашевелился и открыл глаза, словно почувствовав внимание дочери. Его тревожные глаза засветились и наполнились нежностью, когда встретились с её взглядом. В следующее мгновение он оказался у её кровати. Он сел на край и взял её за руку.

   – Привет, зайчонок, – улыбнулся он.
   – Привет, – улыбнулась она в ответ. – Я думала, ты в Париже.
   – Был. А теперь я здесь, потому что соскучился по тебе. Мама только что вышла за кофе. Хочешь?

   Отец, предлагающий ей кофе посреди ночи, был чистой воды сюрреализмом, но вся эта ночь казалась сюрреалистичной.

   – Да, – сказала она. – Я люблю капучино с ореховыми сливками.
   – Знаю. – Отец кивнул и позвонил жене.

   – Ник? – ответила она немедленно.
   – Как успехи?
   – Нашла кофемашину. Сейчас готовлю кофе.
   – Сделай три. Ещё один – капучино с ореховыми сливками.
   – Она…?
   – Ага, и хочет кофе.
   – Сейчас буду!


   Глядя на эту славную маленькую семью, пьющую кофе в два часа ночи в больничной палате, три ангела-хранителя расплывались в счастливых улыбках.

   – Мир полон Настоящей Любви, — прошептал Перри на ухо Фанни. – Она может принимать разные формы, но когда она рядом, ты её чувствуешь.

   Он знал, что она его услышала.


Глава 7 (из 10):  http://proza.ru/2025/12/13/251