Он только мой сын

Глава 13

Только сейчас Глеб понял, насколько была ему близка Арина, она действительно была именно той женщиной, которая любила его просто за то, что он есть. С ней ему было легко — не нужно было притворяться, выстраивать защитные стены, подбирать слова. Она видела его настоящего: и силу, и слабость, и порывистость, и сомнения — и всё равно смотрела с теплом, будто знала какую-то важную тайну о нём одном. Сейчас он не мог вспомнить случая, чтобы она отрывала его от работы, звонила, чего-то требовала, раньше он это все относил к тому, что не слишком дорог ей.

Сравнить можно было с Яной, которая присылала ему сообщения, иногда слишком откровенные, вместе со своими фото, Арина была скромнее и спокойнее. Он вспоминал её улыбку — не показную, не дежурную, а ту, что зажигалась, когда она видела его. Вспоминал, как она слушала: не перебивала, не торопила, а будто впитывала каждое слово, позволяя ему выговориться. Вспоминал тихие вечера, когда достаточно было просто сидеть рядом, и молчание не давило, а обнимало, как мягкое одеяло. Теперь, когда её не было рядом, пустота казалась осязаемой. Он словно потерял невидимый якорь, который удерживал его в равновесии.

Без неё привычные вещи выглядели блекло: шутки не вызывали смеха, успехи не приносили радости, а мысли снова и снова возвращались к одному — как он мог не ценить это тогда, когда всё было так просто и так… правильно. Зато сообщения Яны ему порядком надоели, полуголые фото он уже удалял не глядя, и теперь этот ребенок, надо же было так пошутить, идиот. Ему никогда не приходило в голову сказать Арине, насколько она ему была важна, как ему было с ней спокойно, вот все, что осталось от того времени и еще о том, каким он был счастливым, даже не понимая это.

Закрывая глаза, он тем самым пытался представить ее и удержать этот образ. Сейчас ему пришло понимание того, что он ее любил, но ценить начал только тогда, когда потерял.

********

Прошло три недели с того дня, как Яна была в клинике, сегодня она шла с надеждой, чтобы узнать добрые новости. Только не понимала, почему так бьется сердце? Она невольно опустила руку на живот, мягко, почти невесомо погладила его, словно пытаясь успокоить не только себя, но и того, кто жил внутри

— Спокойнее, сыночек, спокойнее, — прошептала она, и голос её дрогнул. — Всё будет хорошо. Мы скоро узнаем.

Каждый шаг давался с усилием, будто воздух вдруг стал гуще, насыщеннее. Она представляла, как войдёт в кабинет, как врач улыбнётся и скажет то, чего она так ждёт. Или не скажет. И от этой мысли сердце снова сбивалось с ритма, а пальцы вжимались в тонкую ткань пальто. Но она шла. Шаг за шагом. К нему. К их общему будущему.

– Можно?

– Проходите – сказала врач, узнав свою пациентку – Надеюсь, сегодня малыш рассекретится.

– Я тоже на это очень надеюсь, папа так ждет сына, что я не могу обмануть его надежды.

Улыбка сошла с лица доктора – А девочка что, не человек?

– Девочка будет вторая, я намерена жить в большой семье, в окружении детей.

– Ложитесь.

Доктор увидел, что сегодня малыш был добр, и показал, кого ждать маме.

– Ну что, доктор? Вы меня обрадуете?

– У вас будет девочка, сейчас это ясно видно, ребенок развивается прекрасно, но это не сын, а дочь.

Доктор замолчала, внимательно наблюдая за реакцией пациентки. Лицо Яны мгновенно изменилось: бледность растеклась по коже, словно пролитые чернила, губы сжались в тонкую линию. Глаза, ещё минуту назад светившиеся надеждой, вдруг стали колючими, злыми, а зрачки расширились, поглощая серо-голубую радужку. В воздухе повисла тяжёлая волна разочарования. Врач осторожно положила руку на край кушетки:

— Я понимаю, что вы, возможно, ждали другого… Но поверьте, здоровье ребёнка — главное. Девочка здорова, и это уже большая радость.

Яна молчала. Её пальцы, всё ещё сцепленные в замок, побелели от напряжения. В тишине кабинета было слышно лишь тихое гудение аппарата и дыхание женщины.

– Нет, вы ничего не понимаете, сегодня у меня рухнула вся жизнь, больше мне не на что надеяться.

– Вы можете оставить ребенка, и его тут же заберут те, кто не может иметь детей. Вам Господь дал возможность родить здорового ребенка, а вы говорите о рухнувшей жизни.

Яна грубо выхватила из рук доктора салфетку, быстро вытерла живот от геля и бросила ее на пол. Вызвав такси, она ехала к гадалке.

– Чего так медленно? – заорала она на таксиста

– Так дорога занята – посмотрел на нервную пассажирку шофер.

Она готова была разорвать весь белый свет. Закусив губу, с трудом сдерживая рвущийся наружу крик, она прислонилась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как мимо проплывают размытые огни города.

-Ну же, ну!- мысленно подгоняла она и машину, и время, и саму судьбу, будто могла силой воли раздвинуть застывший поток автомобилей и пробиться сквозь невидимую стену.

Гадалка ее видела и по ее походке, поняла, что та на взводе. Она ей не открыла, тем самым еще больше разозлив. Из-за двери та услышала

– Жди в гости полицию, я тебе устрою веселую жизнь – и стала спускаться.

Такси ее ждало и сев на заднее сидение, сказала домашний адрес. Через два дня к Одинцовой пришла полиция

– К нам поступило заявление, что вы занимаетесь индивидуальной деятельностью, не имея на то ни образования, ни разрешения.

Женщина поняла, откуда дует ветер – Проходите – сказала она двум полицейским и показала рукой на кухню. – Вот мои документы: это диплом о медицинском образовании, это разрешение на индивидуальную деятельность.

– Где закупаете сырье, чтоб ы делать настои трав? – спросил полицейский постарше.

– Вот мои поставщики.

Документы были все в порядке.

-А в комнату можно пройти? -- спросил все тот же полицейский

-Конечно, проходите, сказала Одинцова

Осмотрев внимательно комнату и не найдя в ней никаких намеков на магию, лишь три свечи на столе в красивом подсвечнике.

- Спасибои - ответили полицейскиеи попрощались.

Гадала она, конечно, без всякого на то разрешения, но это у нее от бабушки и мамы. Она уже десять лет гадала людям, и с этой дамой у неё случилось впервые такое несовпадение. Она взяла в руки карты и разложила, долго смотрела на то, что получается, и вслух произнесла

– Жаль, ребенок ни в чем не виноват. – убрала карты и пошла выпить чай с ромашкой, она нервничала, девочку было жалко.

Она видела, что с ней будет, но себя виновной не считала, мать у неё сумасшедшая, думала травы это так, вода, а это очень серьезно. Все, перепутав в первый же день, она сама себе подписала приговор.

Продолжение