7. Границы терпения...

Я опять перестала жить. Только делала вид. Не столько для Евгения, сколько для дочки. Но она чувствовала, что маме плохо. Частенько ластилась ко мне. Шептала на ушко что-то нежное. И я волей-неволей улыбалась.

Женька тоже держался крепко. Только осунулся. На мои вопросы отвечал коротко, но ласково. Дескать, все устроится, Алка. Скоро.

Так и случилось. Он съехал от меня. В родительскую квартиру. Помните, с сервантом и ковром? Теперь там живёт. С Лерой. Вернее, с Валерией. Нет, все-таки, с Лерой. Не доросла еще.

Сказал, что временно. Что, дескать, найдёт гувернантку взрослой дочери и вернется к маленькой дочке.

Вроде бы я должна была от такового решения расстроиться. Поникнуть. Понимаю ж, что нет ничего более постоянного, чем нечто временное. Но случилось по-другому...

Я проводила мужа и успокоилась. А что? Все живы-здоровы. Неприятная мне девочка далеко. Анечке ничто не угрожает. У меня много свободного времени. Я могу спокойно работать, гулять по знакомым улицам и даже открывать новые места для прогулок.

Я раньше не говорила, что люблю это дело. Вот, нашёлся повод добавить. Правда, без спутника мне нечасто приходилось бродить, но, видимо, пришло время одиночества...

Это оказалось совсем не страшно. Скорее всего, потому что моя свобода от обязательств явно была условной. В глубине души я знала, что скоро все изменится...

Женька навещал нас через день. Одновременно устраивал дела дочери. И, главное, её перевод в новую школу. До прежней в связи с переездом было далеко. Кстати, рассказывал очень интересные новости.

Как человек ответственный, он сходил к прежней классной даме дочери. Дескать, пусть рекомендации даст по налаживанию дружбы с ней.

И та ему рассказала, что до смерти матери Валерия была обыкновенным ребенком. Платьице, косички и милые девчачьи глупости.

Её мама за этим следила, была вполне адекватной и старательной родительницей. Все изменилось, когда бразды воспитания перешли к тёте. У Ларисы были свои методы и принципы. Дескать, сама вырастет. Главное, чтоб сыта была.

Впрочем, и с питанием не особо заморачивалась. Бутерброды да полуфабрикаты. Одежду с чужого плеча Лера, видимо, сама покупала. Возможно, не новую...

За пару лет такой жизни растеряла всех подружек. Учительница подозревает, что из-за зависти к ним. У тех были мамы. Любимые и добрые. А у нее только тётка. Равнодушная и скупая на ласку...

Чем больше мне муж рассказывал про старшую дочь, тем лучше я начинала о ней думать. Тем менее опасалась за Аньку, когда той все же придётся общаться с сестрой...

Так мы дожили до того дня, когда она опять пришла к нам в гости. Немного скованная, но не робкая. У дверей фыркнула, но обувь сняла. Поддернула джинсы и, шаркая, прошла в гостиную.

Анечка огромными глазами смотрела на гостью. Я, конечно, провела подготовительную работу, но в маленькой детской головенке, по-моему, никак не укладывалась информация о том, что у нее теперь есть старшая сестра. Откуда взялась?

Действительно. Впрочем, не это важно. А то, что это теперь навсегда. И было мне от этого неуютно...

Я понимала, что, скорей всего, я недостойный человек, раз не могу сердцем принять чужого ребёнка. Но готова была жить хоть всю жизнь в таком статусе. Лишь бы у меня не было этого груза. Ни на сердце, ни в быту.

Вот так. Плохо...