Под небом голубым

Меня зовут Аркадий.

Иногда мне кажется, что моя жизнь началась не с крика в роддоме, а с тяжёлых аккордов, звучащих из старого магнитофона в хрущёвке на окраине. Там, среди выщербленных подъездов, горького аптечного спирта, дешёвого пива и конопляной «малаги» на молоке, музыка была единственной настоящей роскошью. Люди вокруг жили как умели — кто с болью, кто с надеждой, а я слушал Михаила Круга, потому что слушали все вокруг, и этот голос впитывался в меня, как запах дешёвого табака — чуть горько и навсегда.

В детстве я пытался быть добрым — но к юности понял: здесь доброту принимают за слабость. Позже я сам научился давить на других — защищаться, чтобы не сдаваться. На кухнях новые знакомые, те, кого мама звала «бывшими», жали руки своим не трезвым товарищам и слушали старые кассеты. Там звучал Игорь Тальков — его песни были совсем другие, как свет сквозь пыльный занавес: в них слышался призыв к чему-то настоящему и большому. Я слушал и его, начинал понимать, что в этой музыке есть ещё что-то, кроме хмеля и тоски.

Иногда в магнитофоне, как случайный гость, появлялся Виктор Цой. Его аккорды были будто струёй свежего воздуха в нашем постоянно прокуренном мире дворов и кухонь.

Когда было особенно тяжело, когда на столе лежал только хлеб да старый сыр, а взрослые грустно молчали, я сидел у окна, слушал Круга и вдруг думал: «Почему именно такие песни живут здесь? Почему о них не забывают?»

Прошли годы. Я вырос, уехал, приобрёл что-то своё, научился жить без постоянного страха, без постоянного чувства голода. Но стоит только открыть музыкальное приложение и включить тот самый трек — вот он, голос Михаила Круга из тёмного детства, за ним — мягкая грусть Талькова, тревожный голос Цоя…

С годами я стал задумываться: а куда улетели их души после смерти? Что стало с теми, кто через музыку сопровождал целое поколение потерянных детей и взрослых? Люди из песен ушли кто по-разному, а их тембр остался, будто незримый мост между мирами. Может, в этот самый момент они собираются в каком-нибудь золотом городе, — не для избранных, не для праведников, а для тех, кто умел быть честным в песне. Хочется верить: они летят не в забвение, не в пустоту, а в особый, по-настоящему золотой город, где вечерами звучит гитара, где для каждого найдётся доброе слово и немного хлеба с молоком.

Я не знаю, что ждёт меня самого впереди, но когда выключаю телефон, ещё долго слышу в голове их голоса — добрые и усталые, словно зовущие куда-то вдаль. Наверно, именно туда, куда улетают лучшие души — в город золотой.


13 декабря 2025