Бен Ааронович Лето с наперстянкой 8

8
Упреждающие меры

Первый вопрос, который нужно задать себе: на что ты годен? Полиции Западной Мерсии не нужно было, чтобы я бродил по кустам, потому что этим занимались все, от поисково-спасательной службы Грампиана до SAS. Им не нужно было, чтобы я держал родителей за руки, хотя, бьюсь об заклад, сержант Коул заплатила бы мне за это немалые деньги, и им действительно не нужно было, чтобы я общался с прессой. Я был единственным квалифицированным офицером Фалькона в этом районе, и вместе с моей гражданской поддержкой, то есть Беверли, мне было проще всего сконцентрироваться на своей области знаний.

Второй вопрос, который нужно задать себе, – что, чёрт возьми, мне делать дальше? Поскольку я был там из-за странной херни, то решил, что должен исходить из предположения, что именно странная херня и произошла.

Мы знали, что девочки встали, оделись и самостоятельно покинули свои отдельные дома. Не было никаких следов взлома, и я не обнаружил вестигии в их комнатах. Предположим, что их выманили, или, возможно, одну выманили, а затем и другую. Предположим, что выманивание было совершено чем-то сверхъестественным, и, скорее всего, подозреваемой номер один – Принцессой Луной. Невидимый друг в форме лошади, возможно, единорог, возможно, видимый только в лунном свете – физика, о которой я даже думать не хотел.

Ближе всего жители деревни видели Принцессу Луну на вечеринке по случаю дня рождения Ханны, поэтому воткнём виртуальную булавку в поле за деревенской ратушей. Предположим, девочки начали гоняться за Моей пони–невидимкой – за луной, которая в ту ночь была в первой четверти. Они бы не пошли пешком по дорогам, не в последнюю очередь из–за опасности попасть под колеса сексуальных маньяков. А ещё Доминик сказал, что деревенские дети ходили по полям – и их пути не обязательно совпадали с отмеченными на карте
.

Итак, они поднялись по невидимым тропинкам к Уайтвей–Хед – хотя, если судить по времени, это был достаточно прямой маршрут, – где произошло нечто определённо магическое, и у обеих взорвались телефоны.

Так вот, я предположил, что они встретили там кого-то третьего, возможно, друга Принцессы Луны или, может быть, владельца, и в этот момент весёлые шалости девочек перестали быть такими.

Я позвонил в Леоминстерский участок, и они сообщили, что, ДНК из пятна крови на розовом хлопке и образцов волос, найденных в комнате Николь, немного различались. И всё же второй раунд тестов с использованием мазков, взятых у Виктории и Дерека Лейси, подтвердил однозначно совпадение по родительским признакам. Лаборатория заявила, что с высокой вероятностью кровь принадлежала Николь Лейси.

Это означало, что они отправились на запад либо по тропе Мортимера, либо по параллельной лесовозной дороге, и, вероятно, оставались в этом районе минимум три дня, прежде чем Николь зацепилась ногой за забор из колючей проволоки, расположенный выше леса Pokehouse Wood. Район, известный как обитель фейри, находился в двух шагах от того места, где мы нашли мёртвую овцу.

Я позвонил доктору Валиду и спросил, закончил ли он вскрытие. Его ответ меня насторожил: “Привет, Питер. Как ты себя чувствуешь?”

Я сказал, что со мной всё в порядке.

– Ты прислал замечательный кусок баранины, – продолжил доктор. – Закончил с ним сегодня утром. Подумал, что тебе, быть может, понравятся результаты.

– И что там интересное?

– Сама овца – обычный северный мул, помесь свейлдейлской и лестерской пород. Известна своим мясом и более блестящей шерстью, чем у обычных овец. На всякий случай я отправил несколько образцов тканей в лабораторию.

– Есть какие-нибудь признаки магического контакта?

– В физическом плане ничего особенного. Я сделал разрезы мозга, но не обнаружил никаких признаков гипертауматургической деградации. Это была на удивление здоровая овца – если не считать огромной дыры в животе, конечно. Кстати, это и стало причиной смерти, если тебе интересно.

– Не могли бы вы реконструировать рану?

– Ну, никогда не бывает легко судить по фотографиям с места преступления. На первый взгляд я бы сказал, что овцу ударили в живот, проткнули, а затем подняли и отбросили на некоторое расстояние. Вот как его внутренности оказались разбросанными на такой большой площади.

– Вы хотите сказать, что её забодали? Бык или козёл?

– Я встречал несколько крепких коз, но ни одна из них не была настолько крупной, чтобы отшвырнуть взрослую овцу метра на три или около того, – сказал доктор Валид. – И там только одно проникающее ранение, так что я сомневаюсь, что это был бык или даже корова – они, знаете ли, могут быть очень агрессивными.

Я спросил, каким было оружие.

– Не менее шестидесяти сантиметров в длину, круглое в поперечном сечении и сужающееся к острому концу. Возможно, спиралевидная форма.

– Похоже на рог нарвала?

– Да, именно так.

– Получается, это единорог?

– Я бы не хотел делать поспешных выводов, – сказал доктор. – По крайней мере, без дополнительных доказательств.

– Но?

– Если вы больше ничего не добьётесь, – достань мне образец ткани.

Логично предположить, что Принцесса Луна реальна, а не является физическим воплощением чего-то бестелесного? В тайнике Стэн не было отпечатков копыт, как и вокруг заколотой овцы. И вообще, зачем единорогу закалывать овцу?

Девочки позволили Принцессе Луне слизать с их пальцев бараний сок.

"Странный единорог, – подумал я. – А если он действительно совершал набег на тайник Стэн? Этакий плотоядный единорог, бывший в восторге от бензедрина, диазепама и сельскохозяйственного дизельного топлива?!”

Я знал, что существуют различные некто, пересекающие волнующую границу между материальным и бестелесным существованием. Призраки, ревенанты, подобные моему другу мистеру Панчу, и некоторые типы Genius Loci. У них у всех была одна общая черта: какой бы способ обойти закон термодинамики они ни придумали, рано или поздно им приходилось откуда-то черпать энергию. Источником был вестигий. Но ещё лучше было немного чистой магии.

И тогда я придумал хитроумный план – один из моих лучших, как по мне.

– Мне пора, Абдул, – сказал я. – Мне только что пришла в голову блестящая идея.

Перед тем, как я повесил трубку, мне показалось, доктор Валид сказал: "Боже, будь милостив", – но я не был уверен.

Я позвонил Уиндроу и обсудил свой план с ним и Эдмондсоном. Они явно считали меня чокнутым, но к тому моменту уже привыкли к моим выходкам. Доминик снова вызвался быть связным при условии, что я лично объясню ему план.

– Вы уверены, что это сработает? – спросил Уиндроу.

– Честно говоря, сэр, я не знаю, но если что-то сверхъестественное активно работает против нас, то, полагаю, самое время действовать более агрессивно и упреждающе.

Уиндроу грустно усмехнулся над последней фразой, и пожелал мне удачи.

Потом я позвонил Беверли: “Не хочешь сходить куда-нибудь вечером?”

– Что мы делаем?

– Охотимся на единорогов.

– Разве они не вымирающий вид?

– Это зависит от того, помогали ли они похищать детей. Не так ли?

* * *
Мне потребовалось около тридцати секунд, чтобы найти в Интернете магазин в Леоминстере, где продавались так называемые "компьютеры  второго пользователя", пять минут, чтобы уточнить, что я хочу, и ещё как минимум пятнадцать минут, чтобы придумать правдоподобное объяснение, для чего мне это нужно. Затем я поехал в город, нашёл кафе, наотрез отказавшееся предоставить генеалогию своих сосисок, и как следует пожарил их. Попутно записал технические условия для следующей работы, которую хотел выполнить – на устное изложение деталей ушло бы гораздо больше времени, а на болтовню – ещё больше.

– Так что же это за научный эксперимент? – спросил продавец, когда я осматривал приборы. Они отлично поработали и даже добавили на конце каждого из них крошечный красный светодиод, индикатор включенного питания.

– Хочу выяснить, действительно ли высоковольтные электрические кабели разрушают микропроцессоры, – ответил я. – Что вы использовали при изготовлении корпуса?

Мужчина был немного выше меня, с элегантно подстриженной чёрной бородкой, которая контрастировала с его бежевой футболкой из полиэстера с логотипом магазина спереди.

– Пластиковые биты для крикета, – сказал он. – Детский размер.

Я тщательно проверил каждый из них, а затем заплатил за них.

– Вы действительно ищете НЛО, или? – спросил мужчина.

– Вы меня раскусили.

– Эти дети, – сказал мужчина. – Вы же не думаете, что их похитили, не так ли? Инопланетянами?

– Боже, надеюсь, что нет, – я развёл руки. – Моя жизнь и так достаточно сложна.

Я передал ему написанные от руки спецификации и подождал, пока он прочтёт их, чтобы я мог прояснить несколько моментов и помочь разобраться в тонкостях скорописи.

–  Это что, сетка обнаружения? – спросил он.

Я подтвердил, и он спросил, что я надеюсь обнаружить.

– То, чего обычно там нет, – услышав, он кивнул, будто это имело смысл.

– Мне придется съездить в Бирмингем за снаряжением, – сказал он. – Всё будет готово через два дня.

Я заплатил мужчине, собрал свои вещи и поехал в участок, чтобы сообщить Доминику о его роли в мероприятиях. Как ни странно, он не проявил особого энтузиазма по поводу того, что водителем я привлекал его приятеля.

– Нам нужен его "Ниссан", чтобы преодолеть трудности на Бирчер-Коммон, – пояснил я. – И нужен кто-то, кто поведёт его.

– И это не я, потому что...

– Потому что мы с тобой собираемся пройти по тропе Мортимера и посмотреть, привлечём ли мы нечто сверхъестественное.

– Ты согласовал это с начальством?

– О, да. Представил оперативный план, анализ целей, оценку рисков. В общем, всё.

– И что они сказали?

– Они хотели, чтобы я взял кого-нибудь из полиции, чтобы присмотреть за происходящим.

– И это оказался я?

– Ну да.

– Мы собираемся прогуляться по лесу ночью?

– Это проблема?

– Просто я не очень люблю бывать на свежем воздухе, – сказал Доминик.

– А я думал, ты деревенский парень, вырос в маленькой деревушке.

– Да, и как только стал достаточно взрослым, то переехал в город.

– Ты переехал в Херефорд, – уточнил я. – Это не совсем одно и то же.

– Да, это так. У нас есть собор и Энн Саммерс, – сказал Доминик. – Это и делает нас городом.

– Энн Саммерс?

– Это прямо на площади и всё такое, – махнул рукой Доминик.

– Подожди. Разве у твоего приятеля нет фермы, на которой можно жить?

– Больной вопрос. И вообще, с чего ты взял, что мы притянем к себе что-то сверхъестественное?

– Во-первых, сегодня вечером будет полнолуние, – сказал я. – И потому ещё, что я буду творить магию.

– Тебя зовут Болдрик, – усмехнулся Доминик. – И я требую свои десять фунтов.

В одном старые джазмены и старые полицейские сходятся во мнении, что важно отдыхать там и тогда, когда  и где это возможно. Вот почему я поехал обратно в коровник, освежился в душе, лёг на кровать в нижнем белье и постарался ни о чём не думать.

Было жарко, даже при открытых дверях. Но лёгкий ветерок коснулся занавесок и принёс запах травы и ещё более сладкий аромат, в котором, мне показалось, я узнал цветущий первоцвет, хотя это мог быть и силос.

С одного края потолка свисало несколько нитей пыльной паутины. Маме Доминика нужно было купить нормальную щётку для пыли с удлинителем или хотя бы научиться натягивать тряпку на палку.

Я лежал на спине и смотрел на потолок, который то появлялся, то исчезал из поля зрения. Мой телефон запищал – номер не указан.

“Думаешь, их похитили фейри?”

Я сел и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Затем  зарегистрировал звонок, предупредил команду DPS по отдельному телефону, и отправил ответное сообщение: “Почему именно фейри?”

“Кто ещё?”

“Не люди?”

“Других зацепок нет”.

Это заставило меня задуматься. Это было своего рода небрежное мышление, Лесли указала бы на это – если ты не знаешь, что что-то есть, это ещё не значит, что этого там нет.

И откуда ей было знать, что у нас не было никаких зацепок?

Я позвонил инспектору Поллоку в департамент полиции.

– У неё есть доступ к защищённой сети, – сообщил я. – Или доступ к кому-то с привилегиями доступа.

– Это вы? – спросил Поллок.

– Нет.

– Конечно, нет, – ответил Поллок на моё предположение. – Потому что это облегчило бы мне жизнь.

“Но не мне”, – подумал я.

– Если она будет следовать той же схеме, что и в прошлый раз, – продолжил Поллок, – она даст ещё один ответ, прежде чем сменит SIM-карту, постарается сделать следующий вопрос основным.

Я немного подумал об этом, а потом вспомнил о дереве в саду и о тщетности гнева.

“Скучаю по тебе”, – написал я.

Я ждал, но она не ответила, и пришло время вечернего выхода.

Приятеля Доминик звали Виктор Лоуэлл, и он принадлежал к новому поколению фермеров, которые узнавали новости о рыночных ценах через Twitter и ездили на своих тракторах, слушая 50 Cent. У него были распущенные светлые волосы и аристократический акцент человека, получившего частное образование, но никогда не знавшего, что нужно притворяться простым парнем. Он также владел землёй, которую обрабатывал, что делало его, предположительно, самым богатым человеком, которого я когда-либо встречал.

– Не то чтобы я мог его продать, – прокричал он, перекрывая рёв двигателя "Ниссана", когда гнал его по каменистой тропе к Уайтвей-Хед. – Он принадлежал нашей семье, о... несколько месяцев.

Доминик простонал – очевидно, это была старая шутка.

– Так вы не из фермерской семьи? – спросила Беверли.

– О, это долгая и печальная фермерская история. Просто я первый, кто владеет землёй, на которой работаю, – ответил он. – Мой дядя был арендатором, но отец сбежал в Лондон, где нажил кучу денег на недвижимости. Потом я вернулся и купил землю.

– Он солгал мне, когда мы познакомились, – вставил Доминик. – Сказал, что он биржевой брокер.

– У людей такие странные предрассудки, – беззаботно заметил Виктор.

Мы поднялись на склон перед заходом солнца. Уайтвей-Хед, как я увидел, представлял собой седловину между вершинами хребта на востоке и западе. Это было самое логичное место для перехода, если вы не хотели тащиться в оба конца. Кроме того, там был чёткий маршрут спуска со стороны обрыва, хотя лично я не хотел бы тащить мешок с солью вниз по этому склону.

Мы захватили с собой бутерброды от мамы Доминика и бутылки с водой, так что устроили импровизированный пикник, выбрав место на вершине горного хребта, откуда открывался хороший вид на долину.

Небо над головой было ярко-голубым, как в момент приезда в Херефордшир, но на западе солнце уже скрывалось за скоплением облаков.

– Бреконские Маяки, – сказал Виктор. – Метеорологическое бюро объявило штормовое предупреждение о погоде. Это может вызвать наводнения ниже по течению Лагга.

Я посмотрел на Беверли. "Кто знает? – пожала она плечами. – Это не моя часть света".

Последние лучи солнца, казалось, просачивались из-за облаков, чтобы осветить долину внизу. Я едва мог разглядеть трассу А4110, пересекавшую речку Лагг – типичную римскую прямую линию, направленную к тому месту, которое Доминик назвал Уигмор. Навязывая себя ландшафту – так это называли в команде "Время". Римляне, особенно бородатые специалисты по железному и бронзовому веку, всегда навязывали себя ландшафту. А может, подумал я, они просто хотели добраться из пункта А в пункт Б как можно быстрее.

Доминик указал на Лейнхолл-Эрлс и белый угловатый след известнякового карьера, тянувшийся вверх по склону холма за ним. Дно долины покрывали поля, а на более высоких склонах – серебристые заросли хвойных деревьев. На северо-востоке я увидел, как последние красные отблески солнца отразились от медного купола на вершине башни Хью Освальда. Мне стало интересно, летают ли пчёлы всё ещё на свободе или уже вернулись в тот огромный улей под куполом.

Слушала ли их Меллисса или присматривала за ними? Спала ли она там, наверху? Так вот подумалось. Танцевала ли она перед ними, потрясая своей медогонкой, рассказывая, где растут лучшие цветы?

Мы съели сэндвичи с курицей тикка масала и выпили кофе из больших армейских фляжек, которые я нашёл в багажнике. Доминик поцеловал Виктора на прощание, и мы смотрели, как большой "Ниссан" с грохотом и лязгом съезжает с холма.

На востоке взошла луна, набухшая и полная, но я заставил всех подождать, пока стемнеет, прежде чем мы подошли к воротам в лес.

– Думаешь, это что-то изменит? – спросила Беверли, когда я придерживал ворота для неё и Доминика.

– Просто не хочу возвращаться и делать это снова.

В лунном свете лесовозная дорожка казалась прямой линией молочного цвета между тёмными рядами хвойных деревьев по обе стороны. Я попросил Беверли и Доминика выключить телефоны, достал первую из своих мини-бит для крикета и включил её. В темноте индикатор загорелся красным.

– И что это дает? – спросил Доминик.

Я подумал, не сказать ли ему, что это спасло мой мозг, обеспечив внешний источник энергии для моего драгоценного серого вещества, но тогда мне пришлось бы объяснять всё остальное.

– Помогает мне творить заклинания, – сказал я.

– Хорошо, – начал Доминик, тут же спохватившись. – Подожди – магические заклинания?

Я применил простую комбинацию Люкс импелло, разместившую желтоватый светящийся шар примерно в двух метрах над моей головой. Я надеялся, что он будет лететь за мной, как воздушный ярко освещённый шарик. Светодиод на крикетной бите начал мигать.

Доминик уставился на светящийся шар. “Что это, чёрт возьми, такое?”

– Это магическое заклинание, – ответил я, и Беверли фыркнула. “Выпендриваешься, – шепнула она. – Хвастун”.

– Я же предупредил, что собираюсь заняться магией, – терпеливо разъяснил я я.

– Но... – Доминик немного помялся, прежде чем обвиняюще навёл на меня палец. – Ты говорил, что это странное дерьмо, но обычно у него есть рациональное объяснение.

– Так и есть, – сказала Беверли. – Объяснение в том, что это сделал маг.

– Это моя реплика, – пробурчал я, и Беверли пожала плечами.

– Ты ничего не говорил о заклинаниях! – воскликнул Доминик.

– Это всего лишь световой шар, – сказал я.

Это было похоже на собственный уличный фонарь, но за пределами этого яркого круга лес казался нагромождением угловатых теней, которые беспокойно перемещались, когда жёлтый шар подпрыгивал и колебался на ветру.

– Может просто начнём двигаться в правильном направлении? – вежливо спросил я.

– Господи Иисусе, – пробормотал Доминик, который всё ещё не мог прийти в себя. – Есть ещё что-нибудь, что я должен знать?

– Мы ищем невидимого единорога, а Бев – богиня маленькой речки на юге Лондона.

– На самом деле, это довольно большая река, – сказала Беверли.

– Как люди обычно реагируют на это? – спросил Доминик.

– И большая моя часть течёт над поверхностью, – Беверли всё же закончила свою мысль.

– Обычно поначалу они немного ошеломлены, – ответил я Доминику. – Потом они либо злятся, начинают всё отрицать, либо просто смиряются с этим.

– Звучит знакомо, – буркнул Доминик.

– В отличие от некоторых рек, о которых я могла бы упомянуть, – Беверли наконец (надеюсь) закончила свою длинную  мысль о реках, некоторые из которые были короче этой мысли.

– Что ещё ты умеешь делать? – спросил Доминик.

– Мне вот что важно, – сказала Беверли. – Почему ты думаешь, что это сработает?

– Потому что бестелесным сущностям нужна сила, чтобы взаимодействовать с реальным миром. А это, – я указал на светящийся шар надо мной. – Вывеска а-ля шведский стол: "Всё, что ты можешь съесть".

– Ты же понимаешь, что это прозвучало совершенно безумно, не так ли? – спросил Доминик.

– Извини, – сказал я. – Профессиональные издержки.

– Ладно-ладно, – прощебетала Беверли. – Хватит отвлекаться. Давайте сделаем это.

Итак, мы отправились в лес – там было на удивление шумно. Особенно громко старалась одна птица, чье чириканье звучало слишком весело для середины ночи.

– Это просто малиновка, – сказала Беверли.

Я предположил, что они ведут дневной образ жизни.

– Весь день и всю ночь, – уверенно сказала Бев. – Они не умолкают.

Где–то в глубине мрака, среди прямых стволов западного болиголова, что-то ещё издавало звук, похожий на загрузку с кассеты игры ZX Spectrum. Беверли сказала, что это козодой.

Даже в отсутствие солнца воздух был тёплым, пропитанным смолой и запахом пыльной коры.

Примерно через пятьдесят метров тропа разделилась, и мы свернули на правую тропинку, которая, согласно моей карте, вела нас параллельно вершине хребта. Поскольку мы должны были остерегаться чего-то странного, мы не разговаривали, и в этой странной спотыкающейся тишине мне показалось, что мои чувства сузились до маленького мерцающего круга света шара.

Примерно через четверть часа мы добрались до Т-образного перекрёстка, где тропа Мортимера отделялась от лесовозной дороги.

– Похоже, это была ошибка, – сказал я.

– Определённо, туда, – сказала Беверли, указывая налево, где было заметно темнее, чем справа. – Потому что мы не поднимемся этим путём.

– Нет, – отвечая, я моргал, чтобы восстановить ночное зрение. – Имею в виду освещение – мне следовало использовать световой шар потемнее. Но только Люкс – такое надёжное средство привлечения призраков. Я проверил биту для крикета и увидел, что светодиод погас. Когда я поднёс его к уху, то услышал, как внутри зашуршал песок. Я поменял биту – индикатор замигал, как только я включил его.

– Налево или направо? – спросил Доминик.

Я задумался. Если цель состояла в том, чтобы привлечь к себе внимание, то имело смысл выбрать более лёгкий путь. Мне бы хотелось свернуть направо, к Крофт-Эмбри, но я не был уверен, что хочу бродить по крепости железного века, окружённой рвами, крепостными валами и другими удобными местами для перелома конечностей, пока у меня не появится возможность осмотреть её при дневном свете.

Это, кстати, в нашей профессии называется оценкой рисков.

– Вперёд! – сказал я и свернул налево.

Мы прошли ещё пару сотен метров, завернули за поворот и миновали съезд, который Доминик определил как ведущий к замку Крофт, когда услышали стук копыт.

Беверли услышала их первой, но как только она обратила наше внимание, я тоже услышал их. Копыта стучали по земле в быстром, бодром ритме. Позже я узнал, что это медленная рысь, которую иногда называют трусцой.

Пришлось пару раз затихнуть и вытянуть шею, чтобы понять – звук доносится сзади. Я отложил крикетную биту, чтобы закрепить световой шар как фонарь над этим местом, и мысленно "пробежал" назад метров пять, проверяя, смогу ли восстановить своё ночное зрение. В свете фонаря за моей спиной трасса превратилась в молочно-белую полосу, извивающуюся между вертикальными тенями деревьев, чьи заостренные верхушки походили на колья забора. Луна, полная и круглая, висела почти на одной линии с трассой.

Если бы это была не твоя настоящая лунная дорожка, подумал я, то она определённо подошла бы для открытки.

Я не мог разглядеть лошадь, но слышал, как стук копыт приближался и набирал темп.

– Давайте сойдём с дороги, – предложил я.

Ни Беверли, ни Доминик не спорили, даже когда нам пришлось продираться сквозь заросли папоротника высотой по грудь, невидимые в темноте, пока мы не наткнулись прямо на них. Во всяком случае, мы были благодарны за дополнительное укрытие, когда присели на корточки и стали ждать приближение стука копыт.

Я взглянул на “фонарь”, послушно висящий прямо над тропой, где я его оставил. Цвет определённо начал переходить в красный, поскольку то, что приближалось, поглощало магию и снижало частоту излучаемого света.

Стук копыт замедлился до шага, а затем и осторожной иноходи. Они звучали громко, удары копыт, огромных, размером с обеденную тарелку, копыт, которые властно опускались в пыль дорожки.

Сквозь просветы в папоротниках я наблюдал, как свет фонаря потускнел до темно-красного, и появилась Принцесса Луна. Она была прозрачной, но преломляла свет, словно статуя из живого стекла. Умирающий свет фонаря окрашивал её плечи и бёдра в красный цвет, обрисовывая длинный спиралевидный рог, начинающийся между её глаз.

Затем вспыхнул “фонарь”, и внезапно появилась она, огромная и реальная, потная и бледная в лунном свете, её рог мотался из стороны в сторону, когда она поворачивала голову и нюхала воздух.

Я подавил желание забраться ещё дальше в заросли папоротника.

Затем голова огрызнулась в ответ кому-то вниз по тропе, крупные мускулы на задних лапах напряглись, и зверь прыгнул вперёд, поднимая огромными копытами пыль и осколки камня.

Мы выбрались из своего укрытия и, спотыкаясь, вышли посмотреть вслед единорогу, который исчез за поворотом дорожки.

– Ладно, – сказала Беверли. – Очень надеюсь, что один из вас дева.

– Что теперь? – спросил Доминик.

– Пойдём за ним, – сказал я само собой разумеющееся.

Что мы и сделали, но с невероятной осторожностью, вплоть до Школьного, как заверил меня Доминик, леса. То есть  недалеко от места, где находился тайник Стэн. Я подумывал о том, чтобы запустить ещё один "фонарь", но после краткого обсуждения мы решили отложить это до тех пор, пока не окажемся в пределах досягаемости площадки, где Виктор припарковал Ниссан.

Я даже попросил Доминика снова включить свой телефон, позвонить Виктору и проверить – действительно ли он ждёт нас. На всякий случай.

Тропа поворачивала на юг, так что высокие деревья отбрасывали на неё свои лунные тени, что значительно затрудняло движение без света. Дневное тепло уходило из воздуха, и я поёжился от дуновения северного ветерка, который колыхал верхушки деревьев.

Когда мы достигли резкого спуска, я решил дальше пойти под световым шаром.

– А что будем делать, если Принцесса Луна появится снова? – спросила Беверли.

– Вы двое держитесь в стороне, – велел я. – А я пока пойду и попытаюсь подружиться с ней.

– Но она неизбежно попытается убить тебя, что тогда? – спросил Доминик.

– Примчишься и спасёшь меня.

Беверли цокнула языком.

– Мы должны, по крайней мере, определить, откуда она появляется, – сказал я. – Значит, если она побежит, мы снова последуем за ней. А если она нападёт, мы увидим, как далеко она последует за нами.

– Просто для справки, – нерешительно начал Доминик. – Чего ты ожидал, когда мы впервые встретились с ней?

– Думал, что наша невидимая подруга будет более призрачной и не такой похожей на ломовую лошадь со смертоносным шипом на голове, – после небольшой паузы я добавил. – Девочки ещё не найдены. Мы должны предпринять ещё одну попытку.

– Отлично, – сказала Беверли. – Просто не попадайся на глаза, хорошо?

Я пообещал.

Затем я включил последнюю из крикетных бит и зажёг над нашими головами “фонарь”, немного больший, чем я хотел, который, как я узнал позже, был виден даже на перекрёстке Уигмора и Мортимера.

Как только он включился, Беверли схватила меня за руку.

В воздухе повеяло холодом, а во рту внезапно появился медный привкус. Запах раздробленного кремня, и скрежет лезвия о точильный камень. На дальнем краю поля зрения “фонаря” задрожали тени между деревьями.

– Я должна спуститься с этого гребня, – сказала Беверли.

– Зачем?

– Есть вещи, которые не стоит делать, и есть места, куда не стоит ходить, если  не ищешь всерьёз неприятностей.

– Мы говорим о почтовых индексах?

– К чёрту почтовые индексы", – крикнула Беверли. – Это бесполётная зона, нарушение резолюций ООН, начало войны. Ты знаешь мою маму и Старика с реки, помнишь все эти обострения? Это ничто по сравнению с тем, что произойдёт, если мы не уберёмся с этого хребта прямо сейчас.

– Понимаю, – сказал я. – Но кто?

– Я не знаю, Питер. И не думаю, что это хорошая идея – оставаться здесь и выяснять.

Я услышал стук копыт на северо-востоке, позади нас. Должно быть, этот ублюдок обошёл вокруг или просто стоял невидимый за кулисами и наблюдал, как мы проходим мимо.

– В какую сторону? – спросил я.

Беверли поколебалась, а затем вытянула руку приблизительно на юго-запад.

– Туда, к реке.

Подальше от единорога – это казалось разумной идеей.

– Я думал, ты собираешься завести друзей, – сказал Доминик и быстрым шагом направился к выходу.

Я бы объяснил, что оперативная гибкость – ключ к успешной работе полиции, но решил поберечь силы. Я также оставил крикетную биту и “фонарь” позади себя в надежде, что это может замедлить то, что нас преследует.

– Далеко ли до машины? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Доминик. – Может, в полумиле?

Я остановился и оглянулся.

В сотне метров позади меня единорог остановился под моим “фонарём”, чтобы погреться в его лучах. Пока я наблюдал, он встал на задние лапы и издал глубокий рокочущий рёв, на роге блеснул красноватый огонёк.

Я решил, что ничто, питающееся травой, не издало бы такого шума, и двинулся вслед за остальными.

Внезапно лес слева от нас сменился узкой полосой деревьев, огороженной колючей проволокой, а с другой стороны – открытым пастбищем, серебристым в лунном свете. Беверли остановилась так резко, что я чуть не врезался ей в спину.

– Туда, – она указала на пастбище.

Я уже собирался спросить, почему мы не можем просто продолжить путь, когда увидел что-то преграждающее путь впереди. В темноте это была неясная тень, но когда она шевельнулась, мой мозг без труда распознал её очертания – ещё один единорог.

– О, здорово! – сказал Доминик.

Я оглянулся туда, где мерцал свет “фонаря”, и наш гарцующий друг опустил голову, как бык, припав на передние копыта. Я метнулся обратно к забору, ища перелаз, ворота или хотя бы щель, чтобы не изодрать себя в клочья о колючую проволоку.

– Питер, – позвала Беверли. Я услышал стук копыт с обеих сторон.

– Понял, – сказал я, пытаясь собраться с мыслями.

– Поторопись, – голос её дрожал.

– Да, – сказал я, вызывая в уме Импелло форма (форму движения) и пытаясь вспомнить формы изменения, которые заставили бы ЭТО делать то, что я хочу.

– Я серьёзно, – пробормотала она, и я запустил заклинание.

Это не было красиво, но дело сделано: вырвана часть забора из колючей проволоки и отодвинута в сторону, чтобы я, Беверли и Доминик могли пробежать через брешь.

– Фермеру это не понравится, – крикнул Доминик, когда мы пробегали мимо искорёженных остатков забора.

– Пусть выставит мне счёт, – рассмеялся я.

Даже в моих защитных ботинках от PSU бегать ночью по неровной местности было трудно, и вскоре Беверли начала отрываться от нас с Домиником. На открытом пастбище я внезапно осознал иссиня-чёрную необъятность неба и реку звёзд, изгибающуюся дугой над моей головой. На дальнем краю поля я увидел размытую линию тени на фоне полуночной синевы неба. Осталось надеяться, что это была ещё одна линия забора, потому что в случае обрыва или чего-то в этом роде, мы оказались бы по уши в дерьме.

Услышав позади себя рёв единорога, я, не оглядываясь, так прибавил скорости, что высокая трава стала хлестать меня по лодыжкам.

– Там забор! – крикнула Беверли, возникая передо мной.

Творить магию на лету, даже такую элементарную, как импелло, невероятно сложно. Найтингейл сказал, что, когда он тренировался, только половина его сверстников могла выполнять упражнения в условиях физической нагрузки. Вот почему в "Фолли" тренировки по боксу проходят так: джеб, джеб, справа, пригнуться, удар наотмашь, апперкот, люкс, джеб, импелло.

Я отключил звук собственного дыхания и топот ног по траве, так что в моей голове остались только стук сердца и правильные формы, а затем я закрутил эту форму в Йельском замке вселенной.

Впереди я увидел, как кусочки тени разлетелись в разные стороны. Это было не идеально, но я прикинул, что даже российский олимпийский судья поставит мне как минимум восемь баллов за интерпретацию.

Потом я понял, что за забором местность уходит под уклон в шестьдесят градусов, к счастью, покрытый лесом, и я спасся, намеренно врезавшись в дерево и обхватив его руками.

Внезапно Беверли выкрикнула моё имя, и я услышал сердитое фырканье прямо у себя за спиной и прыгнул в сторону. Раздался ужасный хруст, и в стволе дерева, за которое я держался, появилась дыра размером с пятидесятипенсовик. Ещё одно фырканье, на этот раз отчаянное. Кора вокруг отверстия в дереве отвалилась, и над ней с треском образовалась трещина длиной в метр.

Я почувствовал запах лошадиного пота и грубой шерсти, ощутил вес и силу мускулов под невидимой кожей. И тут, словно луна вышла из-за облака, я увидел её, очерченную серебром, огромную, как ломовая лошадь, лохматую, как пони, и разъярённую, как бык в отделе хозяйственных товаров магазина "Маркс и Спенсер". Безумный чёрный глаз был устремлён на меня, когда он извивался и тянул, пытаясь вытащить свой нарвальий рог из дерева.

– Питер, – донёсся голос Беверли откуда-то издалека, с холма. – Не играй с ним – беги!

Я умею распознать хороший совет, когда слышу его, и наполовину сбежал, наполовину скользил на заднице вниз по склону, цепляясь за деревья, чтобы не свалиться и не сломать себе шею. Выше и позади меня единорог разочарованно фыркнул и топнул ногой по земле. Я был уверен, что он не собирается подниматься по такому крутому склону.

Вот где вся эта история с происхождением от обезьяны показывает свою ценность, подумал я в бешенстве. Паршиво быть тобой, четвероногий. Не выходи из дома без противопоставленных больших пальцев.

Деревья внезапно закончились, и я присоединился к Беверли и Доминику, которые смотрели вниз на крутой склон, усаженный белыми защитными трубками и покрытый наперстянкой. Я сразу узнал это место.

– Лес покемонов, – сказал я.

Девочек преследовали здесь? Не потому ли Николь оставила окровавленную полоску от своих брюк-капри на заборе из колючей проволоки? – расчистить забор из колючей проволоки ей оказалось не под силу. Я подумал, а что если был момент, когда единорог превратился из невидимого друга в ужасающего хищника – момент, когда маска слетела.

– Там внизу река, – сказала Беверли. – Нам нужно перебраться через неё.

Из-за травы высотой до пояса, крапивы, упругих кочек и небольших, футового размера ложбин, спускаться по недавно посаженным саженцам было труднее, чем среди взрослых деревьев. Мы с радостью добрались до лесовозной тропы, пересекавшей склон холма по диагонали. Но здесь моя мысленная карта местности напомнила, что дальше по долине лесовозная тропа сливается с той, что ведёт в Школьный лес. Поездка туда и обратно занимает около километра – или меньше десяти минут, если считать, что разъярённый единорог скачет галопом.

Я обратил на это внимание, и только когда мы повернулись, чтобы бежать по тропинке, мы увидели их впереди. Две фигурки, размером с ребёнка, белые лица – бледные овалы в лунном свете, одна из них в зелёной футболке, другая в розовом топе.

– Хорошо, – сказала Беверли. – Как ни странно, но это очень кстати.

Я слышал стук копыт, доносившийся с другой стороны тропы, двойной набор, и это, как я узнал позже, был агрессивный галоп.

– Не так уж кстати, – заметил я.

В обычной ситуации я бы подошёл к паре пропавших детей с тактом и осторожностью. Не торопясь установил бы, кто они такие, деликатно пытаясь выяснить, находятся ли их похитители где-то поблизости.

Но с парой тонн разъяренных сказочных фейри у нас на пятках, мы с Домиником устремились вниз к девочкам, бесцеремонно взметнули их и закинули себе на плечи, практически не сбавляя шага.

Беверли держалась позади нас, ободряюще положив руку мне на спину.

–  Ещё быстрее, – шепнула она.

Я молод и в хорошей физической форме, но одиннадцатилетний ребенок – это всё-таки большой вес, и даже на спуске по склону я мог передвигаться только неуклюжей рысью. Доминик держался на одном уровне, но по его прерывистому дыханию я понял, что ему это дорого обходится.

Мы приближались к подножию склона, но там засаженный заново участок заканчивался и терялся в темноте, слева начинался обрыв.

– Давайте вправо, правее, – кричала Беверли позади нас. – Через реку!

Я повернул направо и споткнулся, земля ушла из-под ног, но я ухитрился выпустить девочку и приземлился не на неё, а сильно ударился плечом о землю, покрытую пятисантиметровым слоем ледяной воды. Я услышал, как одна из девочек пронзительно вскрикнула от холода.

Чья–то рука схватила меня за воротник и подняла на ноги – это была Беверли. Другой рукой она обнимала за талию девочку, и, как только я благополучно поднялся, она перепрыгнула через ручей вместе с ней, будто девочка ничего не весила.

Поскальзываясь на усыпанном галькой дне ручья, я перебрался на противоположный берег, пытаясь догнать их.

– С вами всё в порядке? – спросил Доминик, присев на корточки перед двумя маленькими девочками и проверяя, нет ли у них травм. – Можешь зажечь огонёк? – спросил он меня, когда я подошёл к ним.

С другой стороны ручья послышался топот и рёв.

– Не очень хорошая идея, – сказал я.

Оба единорога были видны в высокой траве на дальнем берегу, как преломления света и тени в форме лошадей. Беверли положила руку мне на плечо и шагнула вперёд, чтобы встретиться с ними лицом к лицу через довольно узкую полоску мелкой воды.

– Да, – крикнула она. – Хотите их – так идите и возьмите.

Молодое деревце треснуло и раскололось, когда в него врезался рог длиной с мою руку. В отчаянии ударили копыта. Но ни один из единорогов не вошёл в воду.

– Ну же, – крикнула Беверли. – Промочите копытца – очень вам советую.

Фыркнув в последний раз, они развернулись и исчезли.

– Так я и думала, – сказала Беверли. – И оставайтесь на той стороне.

Доминик ругался на свой телефон, который, учитывая, сколько магии я применил в ту ночь, не работал. Я достал радиоприемник, включил его и передал ему. Он позвонил в Леоминстерский участок, а я присел на корточки, тоже пытаясь определить, не пострадала ли хоть одна из девочек.

– Тогда тебе лучше сходить и забрать его, – сказал Доминик кому-то на другом конце условного провода. – Потому что мы нашли их.