Снеговик

Это  было  время,  когда  я  слишком  много  думал  и  слишком  мало  спал.  Дни  медленно  переходили  в  ночи,  ночи  обратно  в  дни,  и  этот  бесконечный  поток  сбивал  меня  с  толку.  Вокруг,  казалось,  было  всё,  что  необходимо  для  комфортного  существования,  но  хотелось  именно  жить.  Уставшее  и  изможденное  нутро  требовало  чуда,  волшебства,  чего-то,  что  вызывало  бы  эмоции,  а  не  пробуждало  скользкое  чувство  дежавю.  Чем  больше  я  смотрел  на  людей,  слушал  обрывки  их  разговоров,  наблюдал  за  их  поведением  -  тем  больше  понимал,  что  они  уже  совсем  не  такие  как  были  раньше.

Тяжело  описать  как  проходили  мои  дни.  Происходило  множество  всего  и,  в  тоже  время,  ничего,  что  было  бы  достойно  внимания.  Это  словно  когда  вам  звонят  друзья  и  спрашивают,  что  у  вас  нового,  а  вы,  перебрав  в  голове  все  последние  события,  осознаете,  что  и  рассказать  то,  в  общем,  не  о  чем.

Я  машинально  что-то  делал  на  работе,  стараясь  уставать  так,  чтобы  не  было  сил  даже  думать  по  вечерам,  тихо  мечтал  о  сне,  при  этом  отказываясь  от  него,  и  поздно  возвращался  домой,  иногда  даже  ужиная.  Жизнь  от  выходных  до  выходных  и  гадкое  осознание  того,  что,  может,  это  и  есть  жизнь.  Убегая  от  всего  этого,  пытался  найти  спасение,  стуча  в  дверь  бестолковых  знакомств.  Но  все  попытки  были тщетны.  Потому  что  они  мне  были  не  нужны.

Однажды  утром  проснувшись,  я  поймал  себя  на  мысли,  что  больше  недели  вижу  один  и  тот  же  сон.  Я  летал.  Это  были  не  те  веселые  полеты,  которыми  насыщены  наши  детские  сны  –  полеты,  наводненные  синим  небом  и  солнцем.  Уверенные  полеты  -  достаточно   протянуть  руки  к  солнцу  –  и  ты  уже  в  небесах  –  даже  нет  формальной  необходимости  махать  руками  –  подхватишь  попутный  ветер  и  вперед.  Я  помню  детские  полеты,  но  теперь  все  было  иначе.

В  полете  не  было  радости  и  ярких  красок.  Каждый  раз  –  свинцовая  предгрозовая  погода  и  надо  было  лететь  в  эту  пахнущую  электричеством  темноту  –  для  чего?  Я  не  знал.  Долго  готовился.  Ходил  по  неприметному  переулку  и  разминал  руки.  Потом  разбегался,  но  первая  попытка  всегда  была  неудачна:   страх  сковывал   движения  и  я,  не  добегая  до  конца  переулка,  останавливался,  тяжело  дышал  и  начинал  все  сначала.  С  третьей  или  четвертой  попытки   получалось,  и  я  тяжело  взлетал,  дрожа  от  страха  упасть,  опасливо  огибал  антенны  на  крышах.  Наконец  город  оставался  внизу,  я  облегченно  вздыхал,  пытаясь  сконцентрироваться  на  полете,  цель  которого  не  понимал. Вскоре  я  долетал  до  туч,  но  все  никак  не  мог  решиться  нырнуть  в  них.  Я  кружил  часами,  а  когда  руки  тяжелели,  я  усталый  и  измотанный  возвращался  в  переулок  и… просыпался.

Утром  пошёл  дождь,  равномерно  окрасив  город  в  серый  и  грязный.  Даже  магазинные  витрины  и  городская  иллюминация  не  могли  справиться  с  ними. Город  погружался  в  плохое  настроение.  За  стеной  соседка  орала  на  детей  "Не  трогай,  это  на  Новый  год".  Привычно  врубился  вечный  перфоратор  с  неизвестного  этажа,  обещая  индастриал  на  все  новогодние  выходные.  Начальник  требовал  годовой  отчет,  который  был  отправлен  ещё  неделю  назад,  но  почему-то  потерялся.
Жизнь   стремительно   летела  к  отметке  ниже  плинтуса  и  ещё  куда-то  глубже.

- Эй,  -  сказал  кто-то.  –  Хватит  ныть.  Может  я  тоже  хочу  праздника.

Ангел,  здоровенный  такой,  с  крыльями,  как-то  впихнулся  в  небольшую  кухню  и  шарил  по  ящикам.  Я  нервно  икнул.

- Кофе  где?  –  спросил  ангел.  Я  втиснулся  на  кухню,  достал  пакет  с  кофе,  насыпал  зерна  в  кофемолку,  смолол,  поставил  на   плиту.  Если  не  поворачиваться  от  плиты,  то  рутинные  действия  даже  успокаивали.

- С  молоком?  –  спросил  я.
- И  с  сахаром,  –  ангел  устало  вздохнул.  –  Вот это  год  был,  да?  Трэш  какой-то.  Война  –  раз. Депрессии  –  два.  Кризис  -  три.  А  нас –  мало.  Очень  мало.  Не  справляемся.  Хуже  чем  скорая  помощь,  прямо  на  поражение  играем.

- Скоро  Новый  года  и  снега  нет, - вклинился  я.
- Да  снег  будет, - отмахнулся  ангел.
- Обещаешь?
- Ты  что,  мне  не  веришь? - обиделся  он.
- Верю,  верю...

Я  поставил  на  стол  бутылку  коньяка.

- Вот,  может,  настроение  улучшится.
- А  красного  вина  нет?
- Не-а.
- Ну  и  ладно,  тогда  не  надо.

Несмотря  на  облик,  ангел  вёл  себя  так,  как  привычные  люди  –  коллеги,  приятели,  знакомые,  уставшие  от  работы  и  жизни  в  целом. Год  достал  всех.  Наверное,  сверхъестественных  тоже.  Иначе  что  ангелу  делать  на  кухне  в  самой  обычной  квартире  обычного  города?

Я  сварил  кофе  и  себе.  Ангел  молча  шуршал  обёртками  конфет.  Перфоратор  сделал  милость  и  стих.  За  окном  капал  декабрьский  дождь.

- Чем  тебе  помочь?  – внезапно  для  самого  себя  спросил  я.
- А?  –  ангел  поднял  глаза  от  кружки.
- Ну,  помочь.  У  меня  выходной.  Я  что-нибудь  могу  сделать. Полезное.  Или  нужное.  Только  вот  не  знаю  что.  Я  же  просто  человек.

- Улыбнись  для  начала,  –  ангел  расправил крылья.  –  И  не  наглей!  А  то  ноешь  и  ноешь,  с  жиру  бесишься.  У  тебя  и  так  всё  хорошо,  слава  Богу!

Я  что-то  хотел  ему  ответить  и...проснулся. Я  лежал  на  кровати  и  смотрел  в  потолок.

- Кошмарный  сон? - спросила  жена.
- Да  нет.  Наоборот.  С  ангелом  разговаривал.
- И  что?
- Ничего.  Давай  поставим  ёлку,  скоро  дети  с  внуками  приедут,  да  и  снеговика  было  бы  слепить.  Помнишь,  как  мы  его  лепили?

- Я  помню.  Но  снега-то  нет?
- Снег  будет,  вот  увидишь.  Он  мне  обещал.
- Кто?
- Ангел.

Я  вспомнил,  как  первый  раз  в  жизни  мы  лепили  снеговика.  Это  было  так  давно.  Никогда  больше  я  не  слышал  такого  напевного  снежного  хруста.  Дворовая  собака,  выпущенная  погулять,  уже  набегалась  всласть  и  в  философском  настроении  наблюдала  за  неожиданным  сим  действом.  Запах  блинов  тонкой  струйкой  выбирался  из  плена  сенок  и,  делаясь  тоньше  с  каждым  узором,  исчезал.  Не  удержавшись  перед  соблазном  разок  возникали  взрослые  и  лица  их  на  морозе  становились  моложе.  Приглашение  пообедать  было,  конечно,  только  предлогом.  Им  тоже  хотелось  порезвиться  и  узнать,  хорош  ли  будет  нос  у  снеговика  из  этакой  морковки?  Соседские  ребятишки  подглядывали  за  всем  происходящим  сквозь  щели  в  ветхом  заборе,  что  принуждало  нас,  в  отличие  от  взрослых,  быть  серьёзными  и  сосредоточенными.  Было  бы  совсем  здорово  самому  приделать  снеговику  этот  нос,  но  снеговик  получился  рослым  малым,  и  меня  пришлось  поднимать  на  руках.  Вечером,  мы  рассматривали  в  окно  наше  творение,  пили  чай  с  малиной  и  слушали  потрясающие  истории  из  книжки  о  путешествиях.  Потом  наступала  ночь.

Мы  так  долго  вместе,  что  забыли,  как  собирали  всю  мелочь,  и  покупали  красное  вино.  Кутёж  не  забавлял  нас,  он  забавлялся  нами,  то  перенося  наши  лёгкие  тела  к  океану  мелодий,  ещё  не  прирученных,  а  оттого  солоноватых  губ,  то  закрывая  нам  глаза  холодными  ладошками  наших  будущих  детей.  Мы  не  помним,  что  по  вторникам  в  кинотеатре  показывали  ленты  безумцев.  После  таких  просмотров  во  рту  держался  металический  привкус  гениальности.

 Мы  так  долго  вместе,  что  забыли,  как  многого  мы  не  умели.  Я  не  умел  починить  кран,  пришить  молнию.  Ты  не  умела  варить  борщ.  Но  оба  мы  не  умели  ненавидеть.  Мы  забыли,  что  уже  не  существуют  телефоны  и  адреса,  где  в  четвёртом  часу  не  спят,  сидят  себе  тихо  на  кухоньке  и  ждут  собеседников.  Забыли,  как  мы  рассматривали  и  гадали  на  окнах  дома  напротив.  День  грядущий  непременно  принесёт  удачу,  если  сумеешь  угадать,  какое  именно  окно  погаснет  первым.  Собачников  боялись.  Урга  с  петлёй - для  наших  монгольских  братьев,  нам  бы  листопад,  да  целоваться.  Собаки  сторожили  нашу  глупость  и  не  прятались.  А  сны  наши  были  одинаковыми.

Мы  поставили  ёлку,  нарядили  оставшиеся  от  родителей  советские  стеклянные  украшения,  а  главное  -  космонавта  Юрия  Гагарина.  Космонавт  улыбался  нам  каждый  Новый  год  с  верхушки  ёлки,  улетая  вместе  с  Белкой  и  Стрелкой  в  своё  несбывшееся  светлое  будущее.  Ведь  в  детстве  вместо  ангелов  в  высокое  небо  летели  космонавты  и  кружились  там,  среди  звезд,  празднуя  Новый  год  много  раз.

А  на  следующий  день  с  утра  пошёл  мокрый  снежок  и  не  было  ветра.  Мы  лепили  снеговика,  кряхтя  и  падая,  катали  снежные  шары.  Город  светился  праздничными  гирляндами,  витринами,  пах  мандаринками  и  предвкушением  счастья.  С  ёлки  улыбались  весёлые  космонавты  -  Белка,  Стрелка  и  Юрий  Гагарин.  Они  то  точно  знали,  что  ангелы  существуют,  и  Новый  год  всегда  настаёт.  И  что  жизнь  -  это  чудо.