Утраченный шанс

2. ШЕСТИДЕСЯТНИКИ (на фото Эвальд Ильенков - главный мыслитель шестидесятников)

В Ветхом Завете Бог устанавливает краеугольный камень в Сионе во главу угла, чтобы испытать веру людей, а когда строители его отвергают, он превращается в камень преткновения – в источник соблазна для неверующих и нечестивых.
______________________

Мне кажется, что большинство из нас очень мало знают об истории своей страны. Я, например, как историк могу признаться, что некоторые события приходится буквально выцарапывать по частям из различных источников и затем пытаться складывать из них целостную картину. Одним из таких событий стало для меня наполовину стертое из истории России явление «шестидесятников».

Только что я посмотрела о них фильм Влада Фурмана по роману Василия Аксенова «Таинственная страсть».  Подбиралась к этому сериалу я достаточно долго и до этого видела только отдельные эпизоды, которые внушили мне неприязнь к фильму и потому продолжать его просмотр мне не захотелось. Но тут вдруг я решила все-таки посмотреть фильм с начала до конца. В итоге после него у меня осталось довольно кислое послевкусие, связанное с глуповатой и постоянно чем-то недовольной богемой, весь фильм пившей водку в ресторанах и дома и до одурения курившей хорошие сигареты, превращая сферу своего обитания в густой туман, в котором двигались смутные тени.

Ну, поэты они и есть поэты… К тому же мажоры и дети крупных номенклатурных начальников, частью пораженных в правах, а потом оправданных хрущевским правительством. Эти обиженные дети с юности были приняты в Союз Писателей, не обойдены государственными наградами и заграничными командировками. Их печатали в советских издательствах. Их имена были у всех на слуху. Они выступали на стадионах и в огромных аудиториях университетов. У них была возможность не работать на производстве, а позволять себе находиться в постоянном неадеквате, поэтическом бреду и в эйфории. В красивых иностранных шмотках за столами с изысканной едой, постоянно на расхристанных эмоциях, они всегда были в поиске новых нервных потрясений, расшатывающих психику. Довольно недалекие. Безалаберные как все поэты. Безответственные. Озабоченные заграницей. Похожие на легкомысленных старшеклассников. «И это жалкое, - подумала я, - и есть явление шестидесятников?»

Нет, это были, конечно же, очень талантливые люди, но они ли определили движение шестидесятников? Нет, не они. Они только подхватили призыв, уловили дуновение свежего ветра и стали попутчиками тех настоящих, что были истинными шестидесятниками.

Кое-что я об этом знала, но, как выяснилось, очень мало. Я знала только имена известных поэтов, которые по воле советской власти были сделаны лицами «шестидесятников».

Все знают эти ярко раскрашенные личины – Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина. Но поэты образовали только капризный и неустойчивый верхний слой явления шестидесятничества, потому что в действительности было оно гораздо глубже по содержанию, чем нам пытаются это сейчас представить. И составляли его суть не мажоры, а самые разные люди из рядовой интеллигенции, пытавшейся в дни хрущевской «оттепели» сделать несколько телодвижений, которые можно было бы расценивать как стремление сдвинуться в своем мировоззрении с той мертвой точки, на которую они были посажены во времена сталинизма. Шестидесятники жаждали одного - выйти из стены, в которой они были замурованы и стать действующей силой общества  - субъектами истории, лицом советского народа и проявлением воли этого народа.

Все понимают, что никакие общественные движения не возникают на голом месте и без концептуальных основ. Движение шестидесятников также имело свой концепт, в контексте которого в среде продвинутой в философском отношении молодежи велись яростные дискуссии. На площадках МГУ проводились семинары-обсуждения, которые собирали множество заинтересованных людей. Прошло и несколько публичных семинаров, собравших огромную аудиторию, и, вошедших в историю. Среди философов, которые отстаивали там точку зрения шестидесятников были свои лидеры, о которых, однако, страна до сих пор не знает или знает очень мало. Один из самых известных и неоспоримых – отважный и необычайно талантливый ЭВАЛЬД ИЛЬЕНКОВ  – фронтовик, который дошел со своей пушкой до Берлина.

Он увлекал молодежь способностью мыслить независимо и интеллектуально насыщенно, логически доказательно и эстетически выразительно, оставаясь при этом в традиции марксистской философии. Но надо сказать, что марксизм шестидесятников имел мало общего с официальным марксизмом, сформировавшимся в годы сталинизма. И именно в настоятельном требовании шестидесятников вернуться к истинному марксизму, отбросив сталинский суррогат, как дохлую собаку и  состоит основной вклад шестидесятников в развитие отечественной философской мысли.

Для разоблачения несостоятельности официальной философии, исповедуемой партаппаратчиками, Ильенков сделал намного больше, чем кто-либо другой, и, прежде всего потому, что сохранял верность марксизму.

Именно по этой причине партийные идеологи и третировали его больше других. Он как бы объявил им бой на их собственной территории, оспаривая их право на эту территорию, что по тем временам было намного опаснее любой немарксистской крамолы.
 
Основной ареной столкновения шестидесятников с властью были философские площадки МГУ, а не зал политехнического института, не стадионы, не памятник Маяковскому,  где поэты-шестидесятники любили навзрыд читать свои стихи. Это были залы МГУ, забитые под завязку студентами со всех факультетов и учеными из разных отраслей знаний. На этих семинарах формировалась и оттачивалась новая точка зрения шестидесятников.

Она была целиком марксистско-ленинской и полностью антисталинской. Суть новой философии заключалась в требовании молодежи  возвратиться к истокам - к Ленину и Марксу. А также к полному отказу от сталинской схоластики и псевдомарксизма, который он сфабриковал, что не позволяло развивать марксистско-ленинскую теорию, совершенствовать идею социализма и, соответственно, формировать будущее страны. Новые философы призывали отказаться от намеренной лжи и честно обратиться к Марксу и Ленину, отталкиваясь от которых они могли бы идти дальше в своей мысли и в поиске новых идей развития. Вот почему главным кредо «шестидесятников» стал призыв к ОТКАЗУ ОТ ПРИВЫЧНОЙ ЛЖИ И К ПЕРЕХОДУ К НЕПРИВЫЧНОЙ ИСКРЕННОСТИ и ЧЕСТНОСТИ.

Этот философский энтузиазм советская власть встретила в штыки. И хотя партноменклатура нисколько не раскаивалась в том, что осудила «культ личности Сталина»… Несмотря на то, что все памятники Сталину были снесены, а его забальзамированное тело вынесено из Мавзолея… Несмотря на то, что вместо портрета Сталина на стены партийных кабинетов возвратили портреты Ленина… Несмотря на смягчение внутренней политики и на отказ от террора в мирной жизни… Тем не менее, политическая и идеологическая линия партноменклатуры осталась прежней и сталинская диктатура сохранилась, хотя и в «полу-вегетарианском» виде.

Однако новые мыслители были не новичками в марксистско-ленинской теории. Они были специалистами в этой области, но тем хуже было для них. Потому что власть щадить их не собиралась. Может быть еще и потому, что советские функционеры на их фоне выглядели дремучими невеждами, которые ни в марксизме, ни в ленинизме не понимали ничего. Это их оскорбляло. Потому в реалиях сталинской традиции они не терпели «умников», не признавали их прАв на свободную философскую мысль, а тем более на марксизм-ленинизм, закрытость которого обеспечивала им властвование. *
________
________
* В одном из своих роликов историк Е. Спицын привел пример того, как при Сталине изучалась история партии по "Краткому курсу" - учебнику, автором которого считается Сталин.

В действительности, писал его не Сталин, а его референты. Сталин только контролировал создание книги как учебника по идеологии, которую он внедрял в общественное сознание.

Считается, что Сталин написал в этой книге две статьи, хотя это очень сомнительно, так как генсек, увы, не владел русским литературным языком. А какого качества статьи он писал в большевистской "Правде", будучи ее редактором, историкам известны - они не выдерживают никакой критики с точки зрения глубины и идейности текстов.

К выпуску учебника в жизнь Сталин приложил свой личный приказ, в котором было сказано, КАК именно надо изучать "Краткий курс". Ни шага в сторону, вперед или назад не должно было быть сделано. Пропагандист священного текста не мог допускать никакой отсебятины. Он обязан был говорить СТРОГО ПО ТЕКСТУ. Почти наизусть. Точно пересказывая главы. Любая ошибка была чревата лагерями или даже расстрелом.

Кроме того, присутствовало жесточайшее указание относительно слов "марксизм-ленинизм". Писать их рекомендовалось строго через дефис, а не через "и" и не через запятую.

Таким образом утверждалась ипостась Сталина как ЕДИНСТВЕННОГО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ТРАКТОВАТЬ МАРКСА И ЛЕНИНА, А ТАКЖЕ ИСТОРИЮ ПАРТИИ, что, в общем, как мы сейчас понимаем, стало проявлением факта приватизации Сталиным партии и страны - то есть, утверждением его абсолютной власти как над телами, так и над духом подданных.

Это было самоутверждением Сталина как душеприказчика великой страны. Как великого жреца высшей истины, вЕдомой только ему одному. Покушение на эту истину, неверная подача ее, любая ошибка рассматривалась как покушение на самого Сталина.
По сути, "Краткий курс" стал российским талмудом в СССР. Сталин превращался таким образом в Бога, который даровал СЛОВО своим подданным, а его идеологи и все, кто преподавали его истину становились раввинами и толкователями "слова божьего".
_______

По этой причине «оттепель» быстро прикрыли. Не прошло и 10 лет, как началась реакция. Философа Ильенкова нашли дома с перерезанным горлом, а имена известных философов-шестидесятников остались никому не известными, кроме узких специалистов и канули в вечность. Само же событие шестидесятничества было частично стерто из истории. В ней осталось только несколько имен поэтов – Ахмадулиной, Вознесенского, Рождественского и Евтушенко.

Страшная смерть Ильенкова в 1979 году потрясла всех. Интеллигенция поняла, что партноменклатура шутить с ней и потакать ее выступлениям не собирается и потому движение шестидесятников постепенно затихло и скукожилось. Остались лишь отдельные взрыды творческих работников, которые предпочли держать свои фиги в карманах и говорить иносказаниями. Теоретики же, которые видели ситуацию как полностью безысходную, частью замолчали и продолжили работать на своих основных рабочих местах, вернувшись на привычную «мертвую точку», частью,  потеряв веру в марксизм, перестроились на современную западную философию (экзистенциализм, конструктивизм, позитивизм) и начали видеть свет только в либеральном западном направлении и в западных издательствах.

На Западе в те времена красный марксизм был также нежелательным явлением и потому большинство бывших марксистов, смирившись с неизбежным, перестали пытаться что-то доказать власти и полностью отказались от Маркса, публично называя его учение  «мертвой теорией». Как ни странно, но именно в этом случае борьбы с подлинным марксизмом и ленинизмом западные глобалисты и советская партноменклатура действовали в идеальном согласии.

И как отвергнутый легкомысленными строителями библейский краеугольный камень, предложенный Богом, должен был обратиться в камень преткновения и принести в будущем этим строителям много бед, так и отвергнутое красное шестидесятничество, частично погибшее в безвестности и частично извратившееся за границей,  вернулось обиженным в Россию уже оттуда, с Запада, окрашенным в синие уоллстритовские цвета, и принесло с собой в страну разрушительную перестроечную катастрофу, которая уничтожила СССР.