В последний путь

               
    Нинель собралась в последний путь.  Дело серьезное и с бухты- барахты оно не делается, как- никак, восемьдесят седьмой годочек. В дороге что главное -деньги, документы и самое ценное, с чем не можешь расстаться. Паспорт на имя Нинель оставляет на Этом Свете, а с собой возьмет свидетельство о крещении на имя Неонила- это, чтобы в небесной канцелярии не перепутали.
Нинель была грешницей, позволяла себе мелкие прегрешения, о которых усердно молилась и самозабвенно каялась. Неонила -совсем другое дело, дама без грехов. И хотя со стороны это напоминало попытку рецидивиста запутать следы и следствие, все же давало надежду, что ее ждут, скорее, Наверху, чем Внизу.
О деньгах вообще речь не шла, зачем они там-полное обеспечение, да и прием ведется без мзды. А у гроба, как известно, карманов нет.
Что же составляло для Нинели самое дорогое, она твердо знала: вовсе не любимые тапочки,- все равно в белых положат,- не парадно-выгребная кофта с декольте,- найдут что-нибудь более приличное. Поэтому вопрос стоял не что взять, а сколько можно с собой унести.
С трудом поднявшись, в огромный мешок она ласково уложила свои стихи, чтобы на досуге читать их всем святым и малогрешникам. Потом, легла и приготовилась.
Наконец Судный день настал. Апостол Петр, погремев ключами для острастки, поинтересовался: «Кто следующий?»  Нинель легко пробила себе путь мешком: «Я-поэтесса, мне без очереди!» Не успел он огласить весь список ее прегрешений для сверки со своими анналами, как поэтическая душа новопреставленной вырвалась на свободу. Целых сорок поминальных дней земной суеты ей пришлось безмолвствовать -когда еще такое было! Хотя и приятно, когда народ восхвалял ее творческие подвиги. Есть, что вспомнить!
У гроба в тот момент собралось много желающих проводить гордость села в последний путь.
Местная самодеятельность исполняла попурри на тему стихов Вечной Странницы08 от «Войны миров» до «Я в ожидании томилась».
Наконец, настало время прощания . Обычно выдержанная Люба Васильевна, расталкивая костылями толпу, пробивала себе путь к почившей приятельнице: «Я лучше всех знала Нинель, ей уже уготовано место в Раю». Ей в унисон гудело согласное общество-Лариса, тихо утирающая слезы, Наташа, Алексей с отцом. Вера Николаевна сетовала, сколько в лице Нинели потеряла зоология как человека, воспевавшего букашек и птичек.
Мало кто знает, что даже у покойника продолжает работать третий глаз. Нинель отметила этим органом каждого выступавшего.
-А я не согласен! - вдруг возник местный пьяница Василий, которому Нинель в кои веки накануне отказала в займе на бутылку, да еще потребовала невыполнимое-бросить пить.-Она грешница, нечего ей в Раю делать!
Толпа загудела: «Тебе ли судить!»
-Не ври, - занервничала толпа, надвигаясь на смутьяна.
-О покойнице или хорошо, или без поминок уйдешь!
-А когда поминки начнутся?-заюлил Вася.
-Когда земле придадут, - остудили горящие трубы Василия присутствующие.
Третий глаз остановился на приятельнице Нине Николаевне в ожидании Оды. Но вместо этого, хитро щурясь, та приготовила басню, будто догадывалась, что Нинель ушла, но обещала вернуться.
Подъехал грузовик, и тело водрузили на основательно потрепанный коврик, по которому поэтесса ходила при жизни-это была одна из ее многочисленных последних волеизъявлений: никакой роскоши!
По ее многократной до надоедливости просьбе, на машину уложили мешок, который с трудом несли десять крепких парней и установили старый патефон с любимыми при жизни пластинками –«Гори, гори моя звезда», «Варшавянка»…
Когда был брошен последний ком и мешок с творчеством, могила представляла огромный курган, так как землю пришлось набирать с соседних участков, ибо приготовленной кучи не хватило для всех желающих.
-Да она же святая! - возопил вдруг Василий, вспомнив сколько раз она его выручала.
И кинулся лобзать нагребенную кучу.
Началась давка, вызванная массовым экстазом и желанием припасть к мощам. Но Нинель этого уже не видела, ее душа отлетела на Суд Божий, где она пыталась прорваться во Врата, не выпуская из рук мешок. Впрочем, и без мешка память ее никогда не подводила.
-Хотите, я почитаю вам свои стихи, - радостно провозгласила она.
Петр не успел даже ответить, как поэтесса начала с любимого- «О вертолетчиках я поведу рассказ». За ней скопилась очередь ропщущих покойников, нервно ожидающих разбора своих прегрешений-не до высокой рифмы. Но Нинель и ухом не повела.
Уже на 505 стихотворении, апостол зарыдал в бессилии остановить этот поток слов и призвал сонм ангелов унять эту женщину. Решив, что Петр проникся ее творчеством, Нинель потянулась за своими записями. Апостол не смог удержаться от греха и возненавидел ближнюю:            
-Изыди! -закричал он зычным голосом и с большим трудом вместе с ангелами попытался скинуть ее с Небес.
Поэтесса без боя не сдавалась, она хваталась за что придется: ключи от врат, крылья ангелов, какую-то пальму, попутно зачитывая, как она считала, самые значимые места. Наконец сотрудникам Рая удалось сбросить ее с облаков вместе с накопленным творчеством.
-Ты еще не освободилась от мирского, пиши дальше побольше и подольше, я тебя не вынесу!
А Внизу, наблюдая по видеосвязи, вдруг начали креститься черти, перекрыв временно прием грешников…