Три часа до рассвета. Глава 22

Начало здесь http://proza.ru/2025/12/08/1675

ГЛАВА XXII — ТЕ, КТО НЕ УХОДЯТ СРАЗУ

В Дедвуде редко что-то исчезало окончательно.
Даже мёртвые оставались — в привычках, в словах, в том, как люди невольно оглядывались на перекрёстках. А уж те, кто однажды ушёл живым, почти всегда находили дорогу обратно. Город помнил их шаги.

Сара узнала о нём не сразу.

Сначала это были обрывки — сказанные вполголоса фразы, странная пауза в разговоре, внезапная осторожность в чужом взгляде. Потом — имя, произнесённое так, будто его не хотели выпускать наружу.

— Ваш отец… — начала Марта и замолчала.

Сара медленно подняла на неё глаза.

Марта сидела у стола, перебирая фасоль — занятие простое, почти успокаивающее. Руки её двигались ровно, но взгляд был напряжённым. Она знала, что задела не просто прошлое — раны, которые не заживают, потому что их не лечат.

— Он в городе? — спросила Сара.

— Нет, — ответила Марта. — Пока нет. Но он рядом. В Стёрджисе. И… он спрашивает.

Сара не удивилась.
Она ждала этого вопроса слишком долго, чтобы испугаться теперь.

— Что именно?
— О вас. О прачечных. О Совете. О том, почему в городе говорят ваше имя так, будто оно что-то значит.

Марта вздохнула.

— Он сказал, что шум — плохая примета. Что женщины, о которых говорят слишком много, редко остаются целыми.

Сара усмехнулась, без радости.

— Он всегда так думал.

Она помнила отца не как фигуру — как запах табака, скрип сапог по ночам, небрежный смех, за которым скрывалась пустота. Он не был жесток каждый день — и потому оказался опаснее. Жестокость, разбавленная равнодушием, разрушает надёжнее кулака.

— Что он думает о нас? — спросила Сара тихо.

Марта помедлила.

— Что вы должны быть благодарны, что о вас вообще помнят.

Сара закрыла глаза.

Вот он.
Тот самый человек.
Ни раскаяния. Ни страха. Только привычка считать себя центром чужой судьбы.

— Он знает про Эмму? — спросила она.

— Знает, — сказала Марта. — И говорит, что долг был честный. Что он просто сделал выбор.

Сара открыла глаза.

В этот момент что-то в ней окончательно встало на место — как доска, которую долго примеряли и наконец вбили намертво.

— Он сделал выбор, — повторила она. — А теперь живёт с ним.

Натан слушал молча. Он не перебивал — и это было редкостью. Когда Сара закончила, он долго смотрел в окно, где вечер опускался на город неторопливо, почти ласково.

— Такие люди возвращаются не ради прощения, — сказал он наконец. — И не ради семьи.
— Я знаю, — ответила Сара. — Он возвращается ради выгоды.

— Или ради защиты, — добавил Натан. — Когда человек чувствует, что вокруг начинается передел, он ищет тех, кого можно использовать как щит.

Сара кивнула.

— Он всегда прятался за нас.

Олдрич больше не появлялся.
И в этом была его единственная роль — быть частью механизма, который отработал своё и рассыпался. Таких людей Дедвуд перемалывал быстро: без памяти, без последствий, без сожалений.

А вот Марта — оставалась.

И именно она вечером сказала то, что Сара уже знала, но не хотела слышать:

— Если он придёт… он придёт не один.

— Я знаю.

— И он будет говорить красиво. Про семью. Про ошибки. Про то, что время всё лечит.

Сара медленно налила воды в чайник.

— Время ничего не лечит, Марта. Оно просто показывает, кто кем был всегда.

Она посмотрела на сестру, спящую в соседней комнате, и голос её стал твёрже.

— Он продал Эмму однажды. Значит, может попытаться снова. Но второй раз я буду готова.

Марта вздохнула — тяжело, но с облегчением. Потому что страх становится меньше, когда его называют вслух.

Ночью Сара долго не спала.
Она думала о том, как странно устроен мир:
враги, которых выбираешь сам, понятнее тех, что рождаются в семье.

Отец был жив.
И это означало, что его нужно не убить — а лишить власти.

А это куда сложнее.

За окном Дедвуд шумел — негромко, но уверенно.
Город жил дальше, не зная, что скоро ему предстоит ещё одно испытание.

И на этот раз — не со стороны чужих.
А со стороны тех, кто однажды уже предал.

Продолжение следует… http://proza.ru/2025/12/14/1718
Творческий союз Веры и Сусанны Мартиросян