Салемский гамбит. Ведьма против Хипстера

Псевдоним: Lana Gielen

«Салемский гамбит: Ведьма против Хипстера»

Салем, штат Массачусетс, славился двумя вещами - музеями с пластиковыми манекенами в остроконечных шляпах и невероятно дорогим латте с тыквенным спайсом.
Этель Хиггинс ненавидела и то, и другое.
Этель была настоящей ведьмой. Не из тех, что постят расклады Таро в Инстаграм, а из тех, кто помнит, что настоящая "Книга Теней" пахнет не лавандой, а плесенью и немного — отчаянием козла. Она жила в Салеме уже триста лет, успешно маскируясь под эксцентричную владелицу антикварной лавки с очень хорошей генетикой. Её главной задачей было поддерживать баланс: туристы должны получать свои магнитики, а настоящая магия должна оставаться в тени, как неловкий родственник на семейном фото.
И вот, в один дождливый вторник, баланс пошатнулся.
Этель почувствовала это, когда протирала пыль с викторианской урны. Это было похоже на запах дешевого одеколона и экзистенциального кризиса.
- Вампир, - фыркнула она, чихнув. - В моем городе. Как пошло.
Вампира звали Чадвик Чаз Монтгомери. Он был обращен всего три месяца назад в Нью-Йорке, это было неудачное свидание в клубе в Митпэкинге, и страдал он от синдрома неофита. Чаз считал, что быть вампиром - это значит носить исключительно черные кожаные плащи, даже в "+30", цитировать Байрона и драматично смотреть вдаль.
Он выбрал Салем, потому что это было «в тренде». Чаз планировал стать королем местной ночи, открыть элитный бар «Кровавая Мэри», где Мэри была бы буквально в меню, и наконец, монетизировать свое бессмертие.
Он въехал в арендованный лофт в центре, повесил на окна светонепроницаемые шторы и приготовился к вечности.
Этель решила, что вечность Чаза в Салеме будет очень короткой.
Началась холодная война. Этель, женщина старой закалки, презирала прямые конфронтации. Она предпочитала то, что называла «магическим пассивно-агрессивным поведением».
Первым делом она наложила заклятие на его водопровод. Теперь, когда Чаз пытался принять свой пафосный ледяной душ, чтобы смыть дневную тоску, из крана текла исключительно святая вода.
- А-а-а! Какого черта?! - вопил Чаз, покрываясь легкими ожогами. - Я же плачу за премиум-коммуналку!
Затем Этель взялась за его гардероб. Она не стала портить одежду, это было бы слишком просто. Она наложила чары «Статической Ненависть». Каждый раз, когда Чаз надевал свой любимый кожаный плащ, его било током, а волосы вставали дыбом, делая его похожим не на Лорда Тьмы, а на испуганного ежа-рокера.
Чаз был молод, но не глуп. Он быстро понял, что его неудачи - не просто карма за то, что он не перезванивал девушкам при жизни. Он почувствовал древнюю, затхлую силу, исходящую из антикварной лавки на углу Эссекс-стрит.
- Значит, война, - прошептал Чаз, глядя на свое отражение, которого не было, что все еще его бесило.
- Окей, бумер. Поиграем по твоим правилам, но с современными технологиями.
Чаз был вампиром-миллениалом. Он знал силу Интернета.
В ту же ночь, используя свою сверхъестественную скорость набора текста, он зарегистрировал лавку Этель на всех существующих сайтах знакомств для пожилых людей, а также подписал её почтовый адрес на рассылку бесплатных образцов подгузников для взрослых и каталогов садовых гномов.
Утром Этель обнаружила у своей двери гору макулатуры и трех джентльменов в возрасте 70+, желающих познакомиться с «горячей штучкой, любящей антиквариат и доминирование».
- Философский вопрос, - бормотал местный бариста Гэри, наблюдая, как Этель, обычно спокойная, гоняется с метлой за почтальоном, который принес ей очередную коробку с рекламой средств от запора. - Если человек живет в Салеме слишком долго, он неизбежно сходит с ума, или сюда изначально переезжают только сумасшедшие? Это парадокс курицы и яйца, только с ведьмами и идиотами.

Бренда, местный экскурсовод, только пожала плечами, поправляя свой бутафорский корсет.
- Не знаю, Гэри. Но тот новенький парень из лофта? Я видела, как он вчера пытался загипнотизировать банкомат, чтобы тот выдал ему наличку без комиссии. Город привлекает фриков. Это хорошо для бизнеса.

Война эскалировалась. Эдель подменила его запас синтетической крови на томатный сок с высоким содержанием чеснока. Чаз провел три ночи в туалете, проклиная итальянскую кухню и размышляя о том, что бессмертие - это просто бесконечная череда гастроэнтерологических проблем.
В отместку Чаз пробрался в её лавку и переставил все ценники. На следующий день Этель продала подлинный амулет 17 века за 5 долларов туристу из Огайо, который думал, что это открывашка для пива.
- Логика подсказывает, - думала Этель, нервно попивая травяной чай с добавлением корня мандрагоры для успокоения, - что уничтожить его физически было бы проще. Но где эстетика? Где стиль? К тому же, труп в центре Салема вызовет слишком много вопросов у полиции и слишком мало - у туристов. Они решат, что это часть хэллоуинского декора.
Чаз тоже предавался размышлениям, вися вниз головой на карнизе в своей квартире: - Если я всемогущее ночное создание, почему меня так легко вывести из себя с помощью спам-звонков о продлении гарантии на автомобиль, которого у меня нет? Возможно, истинное зло - это не мы, а телемаркетологи.

Кульминация наступила в ночь на пятницу 13-е. Естественно.

Этель решила провести ритуал «Изгнания Нежелательного Элемента» прямо на городской площади, замаскировав его под историческую реконструкцию. Она начертила мелом пентаграмму вокруг скамейки, где Чаз любил сидеть и ловить бесплатный Wi-Fi.

Чаз, заметив неладное - его смартфон начал показывать температуру в аду вместо прогноза погоды, решил ответить «Симфонией Ночи». Он призвал стаю летучих мышей, чтобы они драматично кружили над площадью, портя прически туристам.

Площадь погрузилась в хаос. Агата бормотала заклинания на латыни, размахивая пучком шалфея. Чаз стоял в центре пентаграммы в своем бьющемся током плаще и дирижировал пикирующими мышами.

Туристы были в восторге.

- Смотри, дорогая! - кричал мужчина с фотоаппаратом. - Какая реалистичная аниматроника! Эти мыши гадят как настоящие!

- А эта женщина!  вторила его жена. - Как она аутентично ругается на староанглийском! Браво муниципальному совету за бюджет на культуру!

Гэри и Бренда наблюдали за этим из окна кофейни.
- Знаешь, - сказал Гэри, вытирая чашку. - Иногда мне кажется, что мы единственные нормальные люди в этом городе. - Ага, - кивнула Бренда. — Кстати, тот парень в плаще только что превратился в туман, когда на него пописала летучая мышь? — Наверное, спецэффекты. Дымовая машина барахлит.

Битва закончилась ничьей. Летучие мыши улетели спать, Этель охрипла, а Чаз просто устал быть в центре внимания без возможности дать автограф.

Они встретились через час в единственной круглосуточной закусочной. Этель заказала черный кофе, Чаз — стакан теплой воды, он принес свой пакетик с «чаем» красного цвета.

Они сидели молча, сверля друг друга взглядами.

- Ты не уйдешь, да? - наконец спросила Этель скрипучим голосом.

- Я только распаковал чемоданы, - огрызнулся Чаз, поправляя идеально уложенную, но все еще наэлектризованную прическу. - И я подписал договор аренды на год. Ты знаешь, какие тут штрафы за расторжение? Это настоящее зло, а не твои детские фокусы с чесноком.

Этель вздохнула. Ей нужен был новый план. И тут она увидела это.

Чаз вытащил из кармана старомодные карманные часы на цепочке, чтобы проверить время до рассвета. На крышке часов был выгравирован герб: стилизованный дуб и ворона.

Глаза Этель расширились. Она полезла в свою необъятную сумку и достала медальон с точно таким же гербом.

- Откуда у тебя это? — спросила она, её голос дрогнул.

Чаз пожал плечами: - Семейная реликвия. От прапрабабки. Кажется, её звали... Пруденс? Да, Пруденс Хиггинс. Говорят, она была той еще штучкой в 19 веке.

Этель поперхнулась кофе. - Пруденс? Моя внучатая племянница? Та, что сбежала с бродячим циркачом в 1888 году?

Чаз уставился на неё. Его вампирский мозг пытался сложить два и два. - Подожди... Хиггинс? Ты... ты Этель Хиггинс?

- Ну да, - Этель внезапно почувствовала себя очень, очень старой. Не магически старой, а просто... бабушкой.

Повисла долгая пауза. Интрига века, тайна их противостояния, лопнула, как мыльный пузырь.

- Так ты... мой пра-пра-пра-кто-то там? - Чаз выглядел разочарованным. - Я думал, я сражаюсь с древним злом, а оказывается, я воюю с собственной бабулей? Это так не круто. Это разрушает мой готический имидж.

- А я думала, что изгоняю наглого захватчика, - парировала Этель, - а оказалось, что я пытаюсь выжить из города собственного внука-недоумка, который даже не удосужился проверить свою родословную на Ancestry.com.

Чаз смутился. - Я вообще-то приехал сюда не только ради бара. Мама сказала, что у нас тут есть какая-то старая семейная собственность. Я хотел её найти, может, сделать там Airbnb...

Этель застонала и закрыла лицо руками. — Семейная собственность. Ты имеешь в виду тот сарай на окраине, где я храню свои запасы сушеных жаб? Ты хочешь поселить туда хипстеров?

- Ну... да? Это же винтаж!

Они смотрели друг на друга. Война закончилась. Началось что-то гораздо более страшное: семейные отношения.

- Ладно, - сказала Этель, вставая. - Пошли.

- Куда? - насторожился Чаз.

- Ко мне в лавку. Я сниму с тебя проклятие статического электричества. Ты позоришь семью этим нарядом. И... - она тяжело вздохнула, - может быть, у меня есть немного настоящей, не синтетической крови в запасе. Для особых случаев.

- О, правда? — глаза Чаза загорелись. - Бабуль, ты лучшая!

- Не называй меня так, - отрезала Агата, выходя из закусочной. - И если ты еще раз натравишь на меня продавцов подгузников, я превращу тебя в садового гнома. И это не метафора.

Гэри и Бренда смотрели им вслед из окна кофейни.

- Видишь? — сказала Бренда. — Они помирились. Я же говорила, Салем сближает людей.

- Ага, - скептически отозвался Гэри. - Только я готов поспорить на свою месячную зарплату, что они идут планировать, как вместе захватить туристический бизнес города.

- Ну, - улыбнулась Бренда, - по крайней мере, будет не скучно.

За окном светало. Город просыпался, готовый к новой порции латте, магии и семейных драм.