Полуостров. Глава 122

Глава 122.
В гробу Таня выглядела значительно старше своего возраста. На лице у неё навсегда застыло мученическое выражение. Когда приколачивали крышку, мать, рыдая, бросилась на неё сверху, и её долго не могли оттащить...
Я бросил ком земли. Он с сухим стуком упал на гроб, рассыпавшись в труху.
Кто-то толкнул меня под локоть.
- Скажите тоже, Павел Александрович...
Я отрицательно замотал головой.
Слов не было.
Третьего дня, тихо, не привлекая избыточного внимания, похоронили её отчима, застрелившегося в лодочном сарае, а её тело все не предавали земле, проводили расследование...
Это ты виноват, Пауль.
Ты вселил в неё надежду...
Она поверила тебе...
А он опять взялся за свое, и довел свое мерзкое дело до конца...
- Павел Александрович, скажите...
Я прочистил глотку. Откуда-то пришли слова молитвы, но они тут были неуместны. Я начал говорить о том, какой она была замечательной девочкой, как много участвовала в школьной жизни, осознавая, что каждое произнесенное слово все дальше и дальше заводит меня по дороге лжи. Таня не была примерной ученицей. Однажды они с подружкой написали у меня бранное слово, послушанное у мальчишек.
Тогда я спросил у неё, знает ли она, что оно означает, и она покачала головой...
Спазмы сдавили мне горло, и я с жадностью осушил стакан с водкой, который мне поднесли.
Дома я пил ещё и ещё, до тех пор, пока мир не провалился в преисподнюю. Сложно сказать, сколько прошло времени до того момента, как он снова вернулся, светя в окошко избы полной луной.
- Жених мне мой пишет, Паша... - Катя перекинула пышную косу себе на грудь.
Кожа её отливала в свете луны серебристым сиянием, напоминая русалочью.
- Говорит, медаль дали...
- Очень рад за него... - я попытался дотянуться до кувшина с водой, обычно стоящего на полу, но вовремя вспомнил, что разбил его, увлекая её в постель. - А в особенности, за тебя...
- Вернётся с фронта, поженимся... - она положила руку мне на грудь. - Не все ж по тебя, беспутному, страдать... Простит он меня...
- Ты, главное, не забеременей... - заметил я. - А то маловероятно, что простит...
- Я сроки считаю... - возразила Катя, проводя по моей груди рукой, и я перехватил её запястье. - Удивляюсь я тебе, Паша... - подумав, добавила она. - Вроде ж ревнивать должен... Не любишь ты, видно, меня...
- Видно, не люблю... - согласился я.
- Давече с Акулиной на реку ходил... - задумчиво продолжала она. - Любил бы, не стал бы с Акулиной путаться...
- Да я ей таз тащить помогал... - с досадой сказал я. - Она же белье стирать ходила... А тебе уже и доложили...
- Мамка видела, - поджала губы Катя. - Мамка мне и говорит: бросай его, возвращайся к Сашке, война все грехи смоет. Этот все равно не женится... Покуролесит с тобой и к своей бабе в город вернётся... - она заглянула мне в глаза. - Ну, что, правду мамка говорит? Есть у тебя баба в городе?
- Никого у меня в городе нет, Катерина, - честно сказал я. - Да и города того нет уже...
- Разбомбили, что ли?.. - в её голосе послышалось сочувствие.
- Да... - кивнул я. - Но дело не только в этом. Просто его уже нет, этого города... Он никогда не будет таким, каким я его знал...
- Чудной ты, Паша... - Катя посмотрела в окно, на колышашиеся от ветра темные  верхушки яблонь. - Вроде и по-нашему говоришь, но о своём о чем-то... Как понять тебя?..
- Не надо меня понимать... - усмехнулся я.
- Ты же врачом был... Все говорят... Миронихе сказал, чтобы она в поле не надрывалась, когда ещё никто из нас не знал, она, говорит, и сама лишь догадывалась, а ты увидел... Отчего ты не на фронте?
- Мне запрещено заниматься медицинской деятельностью, - неохотно сказал я. - А так у меня бронь...
- Зарезал, что ли, кого? - настороженно спросила Катя.
- Можно и так выразиться...
... Дверь в Валину квартиру я распахнул заклинанием. Кот бросился мне под ноги, я чуть не оступился, споткнувшись о его округлый бок, и замер, сканируя пространство. Надо бы дать им время хотя бы одеться... Да и куда они денутся, в закрытой-то комнате. Окно высоко...
Я медленно досчитал до пяти, положил руку на ручку двери комнаты Зайчиковой и резко повернул ее.
- Павел Александрович... - её зрачки были расширенными от ужаса, и в их тёмной глубине я увидел себя, с трясущимися руками и перекошенной от безумной ярости физиономией.
- Павел Александрович, согласно Уложению, за вторжение в чужие помещения... - Коновалов упорно пытался застегнуть рубашку не на нужную пуговицу.
- Пошел ты со своим Уложением!.. - я развернулся к Зайчиковой. - Ну, что? Я пришёл убить тебя, сука!..
- За что, Павел Александрович?.. - взгляд её метался по комнате, но единственный путь к отступлению был надёжно мною перекрыт. - Что я сделала?..
- Ты что-то сказала Маше, и она упала с лестницы! Ты одна знала, что она беременна! - глаза у Коновалова стали квадратными. - Ты давно это задумала... Нет детей, есть шанс меня обольстить, не так ли?
- Павел Александрович... - пролепетала Зайчикова.
- Ты только объясни, как ты это сделала? Что конкретно ты прочитала? - я назвал несколько заклинаний. - В запретном эквиваленте, не так ли? Чтобы система похлопала ушами? Не слишком ли большие ухищрения ради моей скромной персоны, а, Валентина?..
- Павел Александрович, вы с ума сошли! - Коновалов бросил возиться с пуговицей, и рубашка съехала ему на одно плечо. - С чего вы взяли это вообще?
- Маша Гаврикова сказала, что они утром разговаривали, - пояснил я. - У входа в школу. Валентина, по-видимому, забыла тебя в это посвятить. И потом моей жене стало плохо... Через один урок буквально...
- Это совпадение! - у Зайчиковой тряслись губы. - Мы просто разговаривали, она спрашивала у меня, как у меня дела...
- А потом упала с лестницы! Словно по чьей-то злой воле, не так ли? Хватит врать! - заорал я. - Мне ос...ло ваше вранье! Будь проклят тот день, когда я взял тебя на обучение!.. Я же сам, своими собственными руками... Ну, ничего, ничего, мы решим этот вопрос!..
Коновалов вскочил с кровати, заслоняя собой Зайчикову.
- Только попробуйте!
- И будет что? - поинтересовался я.
- Вам придётся сначала меня убить... - он проговорил это нерешительно, словно до конца не веря в подобную перспективу развития ситуации.
Я поморщился.
- Умерь пафос, Коновалов. Мы не в ролевке, и ты отнюдь не Леголас. Вот ни одной минуты, уж поверь мне! Да, это неприятно, но в среде Избранных такое случается... Приходится, знаешь ли, восстанавливать баланс...
- Павел Александрович, вы себя слышите?!
- Да, я слышу себя, Коновалов! Моя жена ждала двоих детей, двоих! Она уже им имена придумывала, хотя я просил... А теперь их не будет, их опять не будет, потому что кому-то захотелось... - я махнул рукой.
- Павел Александрович...
- Уйди с дороги, Коновалов...
- Она этого не делала!
- А ты можешь залезть ей в голову? - с горечью сказал я. - Прочитать её мысли? Понять, что она чувствует и чем руководствуется?.. А, Коновалов?
Он смотрел на узорчатые разводы на простыне.
- Не слышу! - закричал я.
- Я верю ей!..
- Веруют в церкви! - я сложил пальцы в заклинании смерти. - Первое правило боя - никому никогда не доверять! Даже тем, кому ты считал, что можно доверять целиком и полностью...
- Павел Александрович... - Валя дёрнула Коновалова за руку, но он сбросил её пальцы со своего локтя. - Я клянусь вам... Хотите я вам на распятие поклянусь... Я этого не делала...
- Это ложь!
- Нет!
- Коновалов, уберись с дороги!.. Я в своём праве, меня не осудят...
- А, если вы ошибаетесь?..
- Значит, такова воля Господа... - я нарисовал в воздухе две линии от узора смерти. - Ты всегда хотел посмотреть, как работает канон... У тебя сейчас будет уникальная возможность это увидеть, если ты не отойдёшь в сторону...
Я прочертил ещё две линии, и Коновалов дёрнулся, но продолжал стоять на месте.
- Собственно, - я вдруг почувствовал давно забытый азарт, - так нечестно! Отбивай, покажи, чему я тебя научил!
- Вы же сами говорили, что заклинание смерти невозможно отразить... - прошептал Коновалов.
- А зачем нам заклинание смерти? - я прервал его и быстро послал в стену в сантиметре от его головы заклинание огня.
Обои задымились.
- Следующее пойдёт в тебя, Коновалов, - пообещал я. - Отразишь, будешь молодец...
- Оно же пойдет рикошетом, Павел Александрович! - Коновалов в растерянности смотрел на меня.
Валя выглядывала из-за его плеча.
- Правильно, "пятёрка"! - воскликнул я, охваченный неожиданным весельем, от которого голова вдруг сделалась лёгкой и пустой. - Так работают почти все заклинания! Так отражай же! Как в законе Дарвина, выживает сильнейший!..
Валя вдруг спрыгнула с кровати и встала рядом с Коноваловым.
- Не надо, Вань... Если он так хочет, пускай...
Минуту мы смотрели друг на друга. Даже на расстоянии я чувствовал, как бешено стучит её сердце.
Потом я вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь.
В подъезде я опустился на ступеньку, словно придавленный вдруг свалившийся на меня тяжестью.
А, если она говорит правду?
Да нет, не может этого быть, слишком очевидные действия...
Хорошо, пусть будет так...
- Павел Александрович... - Коновалов заклинанием распахнул дверь подъезда, выходя за мной на улицу. Куртки на нем не было, а пуговица на рубашке оказалась вырвана с мясом.
- К черту пошли! Оба!..
- Павел Александрович, давайте поговорим!
- Не о чем, Коновалов!.. - я достал из пачки сигарету, при этом сама пачка свалилась на снег.
Коновалов смотрел на неё, по-видимому, не решаясь сделать лишнее движение.
- Ни ты первый, ни ты последний из тех, кого любовь лишала разума! Хорошо, пусть будет так!.. Живи с ней! Делайте, что хотите! Только без меня... Навсегда... Формально я вам больше никто, имею полное право послать в задницу...
- Павел Александрович...
- Не волнуйся, Коновалов... - я наклонился, поднимая пачку. - На оценках это не отразится...
- Павел Александрович, да как вы так можете, блин... Какая же вы сволочь! - зубы у Коновалова стучали от холода, но он продолжал стоять раздетый на морозе. - Есть только ваше мнение и неправильное, больше ничего нет!..
- Козлов недавно тоже называл меня сволочью... - я засунул сигаретную пачку в карман. - Можете записаться с ним в сборный клуб людей, ненавидящих класрука...
- Павел Александрович...
- Иди, Иван, - я поднял голову и посмотрел на Валины окна. - Иди, холодно...