Почему едут

Почему, скажи, теперь со всех сторон
К нам иностранцы едут, как на праздник?
У них ведь есть Париж, и есть свой дом…
Зачем им снег, да наше «неизвестно»?

А отвечать не стану высоко.
Спроси у них — они ж не станут врать.
И скажут просто: «Хватит! Нам нелегко
В том мире на чужих принципах спать.

Где каждый день — как в злом калейдоскопе:
То флаги новые, то страшный сказки гном…
Хотели защитить своих от боли,
А получают с детства стресс и гром.

А у вас?..» И замолчат, подумав.
«У вас — покой. И небо — не для войн.
И слово «мама» — точно от «разума»,
И крепкий дух от дедовских икон.

Вам не внушают, будто русский медведь
Грозит всем тем, кто в гости к вам зайдет.
Вам есть о чем простом, хорошем петь:
О хлебе, что на стол к обеду ждут.

Здесь честь семьи — не пустой звук, не бремя.
Здесь «папа», «мама» — главные слова.
И в этом ваша сила, ваше время,
И ваша мудрая на все голова.

А там… Там вечный блеск, там карнавал,
Где каждый сам за всех и сам за себя.
Где ложь съедает правду, как скандал,
Где забывают, что такое семья.

Вот потому и едут. От разврата.
От этой дикой, бешеной гонки.
Чтоб жить спокойно. Чтоб растить ребят.
Чтоб крепко спать под ваши снега мягкие.

**А жизнь идет своим чередом**

Не для войны растят у нас ребят —
Чтоб сеяли, лечили и строили.
Чтоб каждый дом уютом был объят,
Чтоб двери настежь для гостей раскрыли.

Здесь не пугают слоном и ослом,
Что из-за океана вдруг нагрянут.
Здесь за столом, с душистым караваем,
О мире и о будущем говорят.

Здесь в цене — крепкое рукопожатье,
И верность слову, данному на век.
И не считают дикостью объятья,
Когда душа просится наружу.

У нас уклад особенный, простой:
Работа с утра, дом — как полная чаша.
И в праздник — песня заливается строкой,
И в горе — рядом целая держава.

А вы спросите тех, кто выбрал нас,
Кто бросил блеск и суету туманную:
«Зачем?» — Они ответят, не смутясь:
«За тишину. За совесть. За желанную
Ту простоту, где доброта не в счет,
А просто есть, как воздух, непременно.
Где вырастает в поле чистый хлеб,
И где на все смотрят без фальши, верно.»

Вот и бегут. От лжи, что, как зараза,
Разъела души там, где власть денег.
Чтоб обрести надежду сразу,
И стать частицей нашего доброго снега.

 **Часть третья**

Зачем менять шикарный небоскрёб
На скромный дом с резною ставнею?
Зачем шумливый, пёстрый европейский лоб
Менять на русскую равнину древнию?

Не от хорошей жизни, знать, бегут.
А от того, что нравы там испорчены.
Где каждый сам за себя, и все друг друга ждут
Промашек в этой гонке беспощадной, скоростной.

А здесь — другие правила, другой расчёт.
Простой: жить, работать, не лукавить.
Соседа в беде не оставлять. Идти вперёд.
И на своих детей спокойно, без опаски, смотреть.

У нас не учат в школах, будто папа — мама.
У нас семья — однажды и навек.
И этим вся российская держава
Сильна, как старый, мудрый человек.

И не страшны нам сказки про медведя —
Мы знаем: он в лесу, он сам по себе.
Мы знаем, как добро с умом посеять,
Чтоб взошло на детской и своей судьбе.

Вот и плывут сюда, как корабли,
Люди уставшие от вечной бури.
Ищут причал. И наше «живи»,
Как тихая, спасительная бухта.

Они находят здесь не рай, не диво,
А то, что на Западе давно растерянно:
Простую правду, чтоб душа была жива,
И чувство дома — крепкое и постоянное.

**Часть четвертая**

А там, за дальними морями, сёлах,
Всё катится под горку, словно шар.
Там споры о трёх гендерах голах,
Всё одобряют — шутка ли? — базар.
Там доброту в кино показывают,
А за углом глотают слёзы мать,
Которой сына в школе убеждают,
Что лучше девочкою настоящей стать.

А у нас? Да светят в окнах кухни,
Соседи по душам ведут беседы.
Не в моде здесь сомнительные науки,
Что подрывают главные заветы.
Мы не гоняемся за мишурой модой,
Не перекрашиваем белый свет.
Наш принцип — верность, честь и свобода
Не от семьи, а в ней — вот наш ответ.

И пусть нас обвиняют в ретроградстве,
В отсталости от «цивилизации».
Мы ценим мир в спокойном материнстве
И в отчей крепкой, мудрой силе.
Пусть едут те, кто это понимает,
Кто утомлён изломанной душой.
Россия нежно их оберегает
И дарит мир, который стал редкой звездой.

Вот и бегут. Не в поисках богатства,
А за душевной этой тишиной.
Где нет места пустому мракобесью,
А есть завет: «Люби и береги».
И расцветают семьи, как надежда,
Под небом русским, синим до весны.
И правнуки берут от прадедов присягу
Хранить огонь родимой стороны.


 **Часть пятая**

А вечера у нас идут неспешно,
В сплетенье судеб, песен и чаёв.
Душа здесь исцеляется, конечно,
От всех тревог, наветов и пиявок.
Здесь не срывают с детства покровы,
Не говорят им, будто пол — обман.
Здесь мамы шьют платки из ситца нового,
И верят в то, что вырастет сын — джентльмен.

Здесь не пугают, будто слон раскормленный
Растопчет вдруг и дом, и очаг.
Здесь спор решают за столом укромным,
И нет в сердцах ни злобы, ни дурных заклад.
Здесь не гоняются за миражами
С экранов, где всё продано с молотка.
Здесь берегут святые пенаты,
Где прадед завещал: «Храни зерно для зерна».

А там — калейдоскоп, где нравы мечутся,
И правда тонет в словесном дроже.
Там разум и душа не вместе, а воюют,
В погоне за наживой и фальшивым экипаже.
Там празднуют падение морали,
И называют толерантностью беду.
А мы просто детей своих печали
Утешим, и пойдём своей тропой — к звезде.

Вот и тянутся сюда усталые сердца,
Что ищут точку опоры, не дыму.
Находят здесь начало и конец,
И снова верят в добрый мир и в ту
Просту;ю мудрость, что, как хлеб, нужна.
Где дом — крепость, а семья — закон.
Где небо над тобой всегда одно,
И звёзды так же светят в тот же окон.

И, может, это просто — без прикрас.
Но в этой простоте и есть спасенье.
От всей той мишуры, что съела власть
И превратила жизнь в одно мученье.
Россия ждёт. Она не судит строго.
Она даёт причал, даёт покой.
Вот почему сюда идёт дорога
Для тех, кто хочет жить, а не играть роль.

**Часть шестая**

Здесь не принято лгать — душа нараспашку,
Здесь ценят слово, данное на век.
Не станут здесь ребёнка в школе спрашивать,
Кого он любит — мальчика иль девочку, человек.
Здесь учат жить по совести и вере,
Не по указке модных новостей.
И повторяют бабушкины меры
Добра и зла в простых своих речей.

А там, за океаном — вечный карнавал,
Где истина в угоду страстям гнётся.
Там прав тот, кто громче всех кричал,
Кто смел семью на части разорваться.
Там пропадает грань меж тьмой и светом,
Под рёв смирения, под шум борьбы за власть.
Там матери страдают тайным светом,
И засыхают, как трава, в тоске и страсть.

У нас же — тишина, да не пустая,
А полная глубокого дыханья земли.
Где время течёт медленно, не тая,
И где простые радости нашли
Свой дом под солнцем, под берёзовым светом.
Где говорят о деле, а не о правах,
И не пытаются весь мир переодеть
В наряды, сшитые из лживой пряжи.

Вот почему сюда идут упрямо —
Не за чинами, не за звонкой льготой,
А за тем чувством, что зовётся прямо
И простотой, и верой, и покоем.
Чтоб жить не в страхе, а в достоинстве,
Чтоб в детях видеть продолженье рода,
И знать, что в жизненном своём единстве
Ты — часть великого, живого всхода.

Россия — не страшилка, не угроза.
Она — как мать, что устаёт, но ждёт.
И для души истерзанной, измятой
Она протянет руки, даст оплот.
Вот и бегут, спасаясь от обмана,
От цивилизации, где всё на продажу.
Чтоб обрести простую правду раннюю,
И под её началом —можно отдышаться.

 **Часть седьмая**

А там — сплошной и шумный маскарад.
Там пляшут под чужую, злую дудку.
Там каждый сам себе и брат, и враг,
И в пыль стирают память и уют.
Там мать боится спросить у дочки-школьницы:
«А что за книги вам учитель дал?»
И плачет ночью от своей бессильности,
Когда рушится мир, что создавала.

А у нас пока — ещё слободка,
Где куст сирени пахнет у крыльца.
Где на обед — картошка в мундире,
И в разговоре — ни к чему лицо.
Где жизнь течёт по правилам простым,
Понятным сердцу, проверенным веками.
Где крепкий мир построен не на страхе,
А на уважении к сединам и годам.

Пусть говорят, что мы отстали, мол,
Не в тренде мы, не смотрим CNN.
Зато у нас детей не отобрали
За слово честное: «мой папа — он».
Зато у нас не делят людей на сорта,
И в магазине — все давно свои.
Зато у нас над городом — просторный,
Без дыма лжи, без смога клеветы.

Так едут, едут люди к нам с надеждой,
Как в оазис, где есть живая влага.
Чтоб отдышаться от чужих одежд,
От вечной лжи, от грохота и шага.
Они находят здесь свою тишину,
Где можно просто жить, не извиняясь.
Где можно вырастить в саду волну
Пшеницы спелой, и в душе не разуваться.

Вот и тянутся дороги
В нашу сторону земного.
Не за сказками, не за благами,
А за правдой корневой.
За той силой, что даёт нам крылья
Быть собой, а не куклой на витрине.
За Россию-мать, простую и родную,
Что стоит, как камень, посреди пустыни.