Беларусь 2019. Пансионат Ислочь. Вокруг да около

                Пансионат, вокруг да около.

  Любой побывавший хоть раз в пансионате, представляет, что основную часть дня составляют различные медицинские процедуры с перерывами на завтрак, обед и полдник. Вот и мы с супругом не исключение: из кабинета в кабинет, не забывая ставить отметки в книжке пациента.
– А как насчёт академиков? ; спрашиваю я в очередном процедурном кабинете.
– Да никак, это вас смутила наша вывеска, забудьте, то было при социализме и в СССР, ; тихо ответила мед-сестричка, и мне показалась, что сказано сие было с сожалением.
– Приезжают простые люди со всей России, летом бывает много пожилых москвичей. Вот и весь контингент. И не спрашивайте меня, где отдыхают академики – я не з-на-ю.
Вот так! Неужели, кто-то уже пытался у неё выведать эту «тайну».
– А белорусы тоже у вас поправляют здоровье?
– Белорусы? Да бывают, по льготным путёвкам – стоимостью 38 тыс. рублей и, в основном, это минчане. Остальному белорусскому народу даже это не по карману…
   В перерыве между дневными и вечерними процедурами, чаще всего в послеобеденное время, я спускаюсь к искусственному озерцу длиной метров сто пятьдесят и шириной около пятидесяти метров. Это расширенное русло речки Ислочь, перекрытое небольшой плотиной. А начинается всё с небольшого ручейка, текущего сквозь лес по овражку. Дно озера покрыто зелёными водорослями, похожими на большие куски ваты, но они не смущают ни уток, ни рыб, ныряющих на глубину. Я насчитала от семи до девяти уток, и приблизительно столько же стремительно торпедами носящихся крупных чёрно-спинных рыб. Время от времени из самых глубин водоёма вырываются фонтаном пузырьки воздуха, тогда рыбы дружно ныряют на самое дно. Утки равнодушны к этому явлению, их больше интересуют отдыхающие на противоположном (то есть, нашем) берегу. Стоит кому-то появиться на пляжике, как они широко и шумно взмахивая крыльями, пересекают водоём. Приводняясь, они рассекают лапами гладь воды прямо у наших ног. На берегу стоит табличка, что купание (отдыхающих), как и кормление рыб и водоплавающих птиц строго запрещено! Только, скажите на милость, – когда и кого это останавливало?..
   Ладно, птицы с рыбами, они читать не умеют и не соображают, что кормёжка их хлебом вредна для них (подкормка идёт в основном хлебом с обеденного стола). А люди? Люди тешат свое эго – «дескать мы добрые – природолюбы». И никто не задаётся вопросом, а как без их «помощи» сии особи живут в дикой природе. Вообще, это беда двадцатого и двадцать первого веков – прогресс науки вывел селекцию на такой уровень, что вся рыба, продаваемая в магазинах, это искусственно оплодотворённые икринки и, далее, мальки в прудах на синтетических кормах с различными биодобавками для быстрого роста. То же самое происходит и с птицей, выращенной в инкубаторах (мясо такой птицы напоминает тряпку, а по вкусу рыбу, выращенную в неволе). Поэтому я стараюсь покупать «диких» рыб: речных ; леща и линя, морских ; горбушу и сельдь. С птицей сложнее, мясо домашней птицы стоит очень дорого.
   Кажется, я далеко ушла с нашего санаторного пляжа, а сегодня, в середине сентября, температура воздуха +27 градусов, вода в водоёме хоть и проточная, но очень тёплая. То, что летом здесь купаются, видно по количеству кабинок для переодевания, много здесь и просто скамеек для отдыха под солнцезащитными «грибками».
   Итак, нарушая запрет, пока мы купаемся вдвоём: я и ещё один пенсионер, плотного такого телосложения. Вначале плаваем вдоль берега, постепенно заплываем и на глубину, раздирая ногами плотную паутину водорослей. Игорь, глядя на нас (а может быть, просто перегревшись на солнцепёке), входит в воду и совершает «омовение»: то есть, трижды приседает в воду. Я запечатлеваю на фото это историческое событие – «Игорь в Ислоче».
   Место для своего санатория «академики» когда-то выбрали прекрасное, недалеко от Минска, в сосновом лесу, да плюс ещё устроили приличный водоём. Конечно, пришлось пожертвовать каким-то количеством корабельных сосен для очистки площадки под застройку, но всё это в умеренных «дозах». На нашем берегу: основной корпус, цветочные клумбы и спортивные площадки, на другом берегу водоёма высокие, голые до самой шапки, стволы сосен с редким подлеском. Много тропинок и на правом и на левом берегу Ислочи, где и совершают моцион отдыхающие пенсионеры. Если сойти с тропинки, то под деревьями во мху можно найти множество различных грибов, тут тебе и еловые маслята с нежно-коричневой шляпкой, рядом с ними светофорят красными шляпками сыроежки, ну и коричневатые «дуньки» тут, как тут. Игорь умудрился найти крепкий подберёзовичек прямо на территории санатория у шлагбаума.
   Вечером наш санаторий похож на пенсионный дом отдыха, по тропинкам чинно гуляют под ручку седовласые семейные пары и просто женские парочки, с вызывающе ярким макияжем, типа «последняя молодость», и с таким запахом парфюма, который напрочь перешибает все природные запахи. Между собой парочки ведут бесконечные беседы, и никаких тебе знакомств-пересечений. И хотя есть бар с большим выбором спиртного, и не только, – пьяных или даже слегка выпивших, нет и в помине. В общем, всё чинно порядочно и на второй день становится скучно.
   На стенде, как и в старозаветные времена, расписание экскурсий, цены для россиян (не для москвичей) очень крутые. По субботам и воскресеньям, дискотеки или попросту танцы, на танцполе в основном дамы, «выписывающие» старомодные па.
Однажды показывали фильм про войну, народа в зале мало. Основная масса отдыхающих гуляет по дорожкам вокруг корпуса после сытного ужина – туда-сюда, и так до заката.
– Нет, надо что-то предпринять, а то меня уже грусть-тоска съедает ; говорю я супругу.

                Как разнообразить санаторные будни

   Итак, проблема грусти-тоски, кажется, разрешается просто – мы берём напрокат два велосипеда. Стоимость одного часа – 4 «зайчика», при задержке возможна доплата. Не знаю, к какому классу отнести это «вело-чудо», возможно, к «вседорожно-колхозному» (так квалифицирую про себя). Они просто неподъёмные и неуправляемые, а ещё на переднем колесе металлическая корзина. С трудом выкатываю его из дверей пансионата.
   Пытаюсь оседлать его по привычке – «ласточкой». Жму на педаль, и «грохаюсь» на асфальт вместе с «великом» и его корзиной. А надо сказать, что прямо перед входом в пансионат под рябинами  две лавочки для утомлённых едой и процедурами отдыхающих. Вот и сейчас одна лавочка занята мужчинами, другая женщинами. Пока я с трудом выпрастываюсь из-под велосипеда, с женской лавочки раздаётся:
– Дама, вы совершили ошибку и неправильно пытались сесть на велосипед, потому у вас и случилось падение, – это говорит грузная женщина, под центнер весом. Я, отряхивая с себя пыль, пытаюсь не реагировать на её слова, но тут с мужской лавочки раздаётся:
– Надеюсь, вы не ушиблись… давайте объясню вам, как садиться на велосипед, чтоб не упасть – подаёт голос лысоватый мужчина лет семидесяти, крепкого телосложения. Ах, как хотелось мне послать ко всем чертям этих советчиков, но я сдержалась. Упомянула лишь, что с детства езжу на велосипеде, справлюсь и с этим «монстром». Но у «монстра» не работали тормоза и нам поменяли его на более сносный экземпляр. Правда и стоимость возросла на один рубль, а один белорусский «зайчик», то есть рубль ; это 30 наших рублей.
   И вот мы с Игорем отправились в соседний пансионат всё в том же парке «Ислочь». Он оказался всего-то в трёх километрах от нашего. На въезде, кроме указателя, что это парк «Ислочь», была стрелка с надписью, что впереди «Дом отдыха белорусских писателей».
– Кажется, мы с тобой попали в «заповедник» белорусской интеллигенции: к нашим «академикам» ещё и писатели вдобавок.
– Да ладно тебе шутить, какие такие писатели, наверное, такие же, как у нас академики, сойди с дороги, слышишь, нам сигналят.
Мимо нас ползут огромные чёрные «жуки-внедорожники» Ленд Крузер с затемнёнными окнами.
– Смотри, смотри: на машинах номера московские, да и номера-то блатные. А ты говоришь, белорусская интеллигенция! – замечает с сарказмом Игорь.
   Машины паркуются у коттеджей, первыми из машин выскакивают дети. Папаши достают из багажников самокаты и скейты. Чада тут же с гиканьем мчатся по дорожкам. Никто из родителей не опекает их окриками, вероятно, они частые гости в этих местах (а может, они совсем и не гости…).
   У нас в Саратове по берегам Волги много пансионатов, ранее принадлежащих «номерным» заводам и институтам. Теперь они выкуплены московскими корпорациями для своих сотрудников. Москва уже давно стала гигантской «опухолью» на теле России. Её щупальца дотянулись до газовых и нефтяных скважин в Сибири, алмазных рудников на Ямале, тайги, портов Дальнего востока и т. д. и т. п. Они высасывают всё из недр и народов России, раздувая бюджет Москвы до гигантских размеров. «Глубинный» народ (так они называют нас «не москвичей») приглашается вахтовыми методами работать на московские корпорации. Вся прибыль, естественно, оседает в Москве.
Изо всех городов России молодёжь тянется на работу в Москву, как котята тянутся к блюдцу с молоком, чтобы успеть лизнуть. И здесь, в независимой республике Беларусь, в писательском пансионате у каждого коттеджа стоят машины только с московскими номерами... Все тропинки-дорожки пронумерованы и стоят таблички указатели с надписью на русском языке «дорожка здоровья».
   У одной такой «вешки» мы решили сфотографироваться, благо и «фотограф» нашёлся – юная, прогуливающаяся мимо нас девушка. После благодарного «Спасибо!» решаюсь спросить:
– Вы, наверное, белорусская писательница?
– Нет-нет, что вы, – смутилась она, – этот пансионат давно уже выкуплен у Союза белорусских писателей! И возможно, дабы предупредить мой вопрос «кем?», девушка пояснила: – Одной большой организацией, нет-нет, не минской! Мы из Москвы, приезжаем сюда каждый год на отдых, домики бронируем заранее. Очень популярный у нас пансионат, и не всем желающим удаётся сюда попасть.
Такая вот милая прекраснодушная москвичка!
   Домики в пансионате из круглого бруса, капитальные такие избушки, рассчитаны на двух хозяев с симпатичными крылечками с двух сторон. Мы, конечно, были бы не против заглянуть вовнутрь: посмотреть на обстановку, в которой творили когда-то писатели. Да только кто же такое позволит…
Москвичи, ; новые хозяева, деловито разгружали багажники своих «жуков»: вынимали наборы шампуров, пакеты с продуктами, солнцезащитные зонтики и шезлонги.
   Распрощавшись с нашей собеседницей, покатили по «тропинке здоровья» и тут… поворачивая за угол, я едва не угодила под колёса, отъезжающего от коттеджа очередного «жука» Ленд Крузера.
– Фу, слава Богу, успела увернуться! Какого чёрта он разъезжает по тропинке здоровья?
– Представляешь, что бы было, если бы ты даже просто поцарапала его корпус… это ведь их территория! – свою тираду супруг заканчивает сакраментальной фразой: – А я тебе говорил…
   Не дослушав его наставления, поворачиваю в лес на полянку, где стоит настоящая деревянная телега-бричка. У неё широкие деревянные борта с высокими дугами для натяжки брезентовой крыши, оглобли лежат на земле. Я быстро забираюсь в бричку, оставляя оглобли для Игоря.
– Но, лошадка, поехали!
– Вот ты придумала, попробуй сама, её и с места не сдвинешь.
– Ты прав, ; говорю я, встав в оглобли, но ведь и лошадей я здесь не заметила. Наверное, это место развлечения москвичей, видишь в арбе какой-то театральный реквизит.
; Тихо, замри, слушай: Ку-ку, ку-ку, ку- ку, ; подала голос кукушка, ; совсем как в детстве, эх, жаль у нас в парке «Кумысная поляна» давно не слышно этой красивой птицы!
; А я ведь помню то время, когда она куковала в нашем лесу, и мы считали вслед за ней: раз, два, три… ; и Игорь мечтательно произносит: Куку, куку, куку!
   Брожу по зелёной травушке вокруг брички и то там, то здесь нахожу красные спелые ягодки земляники. Кончается сентябрь, время, когда поспевают все ягоды и созревают все плоды… Да, только в столовой пансионата нам упорно кладут на столы не яблоки и вишни, а с заморскими этикетками апельсины и бананы. Помидоры с огурцами здесь тоже редкие гости. Такое ощущение, что «батька» ; президент Лукашенко, руководит банановой республикой.
   Покружив ещё немного по дорожкам «здоровья», мы вернулись в свой пансионат «Ислочь». А с погодой нам определённо повезло, тепло и я успеваю ещё до бассейна поплавать в речке.