Кунта-Хаджи Кишиев, Лев Толстой, Садо Мисербиев

Приступая к освещению данной темы, хочу выразить благодарность Мовлиту Юсуповичу Бажаеву, натолкнувшего меня на освещение жизни и деятельности чеченского шейха Кунта-Хаджи Кишиева. Кроме того, он передал мне имеющуюся у него информацию об этом человеке. Признаюсь, что я был далек от данной темы и кроме отдельных бытующих в народе рассказов, ничего об этой личности не знал.

В ходе поисков и изучения необходимой литературы я уяснил, что Кунта-Хаджи бесспорно был уникальным человеком и кроме права считаться основателем братства кадирия в нашем регионе, имеет полное право, чтобы его признали и основоположником мировой теории непротивления злу насилием, новых отношений между государством, обществом, людьми.

Знакомясь с разными источниками, я был удивлен восторженными отзывами о нем представителей царской администрации на Кавказе его человеческими качествами, глубиной знаний во многих областях. Хотя есть и информация иного рода, чему никто из нас не должен удивляться -  когда это было чтобы захватчик, убивая, одновременно возносил своего противника?

Вопрос жизни и деятельности Кунта-Хаджи Кишиева требует дальнейшего серьезного изучения архивных материалов и объективного подхода к наследию шейха. Прежде всего, следует найти и перевести на русский, чеченский и другие языки, труды самого Кунта-Хаджи Кишиева, записи людей, что соприкасались с ним, отчеты военной администрации России, хранящиеся в архивах. Было бы желательно узнать сохранились ли письменные свидетельства его бесед и дискуссий с разными религиозными лицами Мекки, Медины, Багдада, где он несколько раз побывал и что записано его учеником  Абдусаламом  Тутгиреевым, жителем Алхан-Юрта. Но даже то, что опубликовано и доступно сегодня, дает нам основание сказать, что К-Х. Кишиев заложил основу новой теории взаимоотношений людей и государства. Он первым стал внедрять свои идеи в массы и он же, их первая жертва. В этом вопросе у объективного исследователя не может быть никаких сомнений.

Не оспариваю гениальность и благородные качества обоих его последователей - Льва Толстого, Махатма Ганди. Не оспариваю, что они развили и дополнили теорию, доведя ее до логического конца. Насколько, в каких пределах, какие вопросы они дополнили и расширили, мы можем узнать, только после знакомства с рукописями Кунта-Хаджи Кишиева, которые, пока сокрыты от всеобщего доступа. Дай Всевышний, чтобы были только сокрыты, а не уничтожены.

Принимая во внимание игнорирование официальной российской стороной всего положительного, что исходит от чеченцев, (причем уже на протяжении веков), допускаю, что ряд наиболее важных сведений из работ этого великого человека изъяты. Так же могут быть изъяты записи русских писателей, военных, историков, что встречались с Кунта-Хаджи. В частности, такое могло быть с записями Л. Н. Толстого, ибо он, при своей пытливости и желании познать обычаи, нравы и обряды чеченцев, не мог не желать встречи и знакомства с тем, кто призывал к миру, добру и духовному совершенству. Интерес Л. Н. Толстого мог подогреваться и тем, что учение Кунта-Хаджи было близко самому будущему писателю.

Лев Николаевич интересовался историей, фольклором чеченцев; своей рукой записывал чеченскую поэзию, переводил его на русский язык, с восторгом делился ими с другом, талантливым поэтом Афанасием Фетом, о котором Н. А. Некрасов сказал, что это единственный поэт, имеющий возможность конкурировать с А. С. Пушкиным. В поведении Л. Н. Толстого на лицо явный восторг от знакомства с нашим народом. Потому он не мог упустить возможность общения с человеком, призывавшим к миру между народами, совершенствованию духа, доброму отношению к природе, животному миру.

Я не одинок в этих суждениях. Один из тех, кто пришел к подобному заключению,  был Я. В. Чеснов, специалист по истории и культуре народов Индокитая, чеченцев, абхазов, этнограф, профессор, ведущий научный сотрудник Российского Института философии. В своей статье «Суфизм и этнический менталитет чеченцев» Ян Вениаминович пишет: - «В общественном мнении, будь то на самом Кавказе, в России или за рубежом эпоха Кавказской войны прошлого века прочно и по справедливости связана с именем Шамиля. Но был еще один человек, не столь известный, но не менее глубоко выразивший суть того времени. Им явился чеченец Кунта-Хаджи Кишиев. Его оружием были вера, человеческое слово и мудрость. Не будет преувеличением сказать, что чеченский народ обязан ему своим физическим выживанием. И не только в годы той кровавой войны. Его учение спасало народ в годы советской депортации, когда члены религиозных братств брали на себя заботу о нуждающихся семьях. Оно и сейчас, в наши дни, не позволяет чеченцу предаться отчаянию, уйти в скорлупку эгоистических интересов, нести неискоренимую веру в Бога и в справедливость своего дела. Выразив интересы своего народа Кунта-Хаджи тем самым внес неоценимую лепту в духовное развитие всего человечества: его учение о непротивлении злу насилием явно коснулось пребывавшего в начале 1850-х годов в Чечне Льва Толстого. Нравственное и художественное воздействие последнего на современную цивилизацию вне всяких сомнений обязано чеченским истокам».

 Ученый далее делает вывод, что «Имя Кунта-Хаджи Кишиева должно встать в ряд великих гуманистов современности наряду с именами Толстого, Ганди, Швейцера, матери Терезы».

В другой работе названного автора «Быть чеченцем: личность и этнические идентификации народа» сказано: -«Люди хорошо знают имена своих предков или дальних родственников, павших в героической борьбе. Пожалуй, единственный фактор, который смягчает до сих пор суровость исторической правды — это религия. И здесь нельзя не назвать проповедь ненасилия, которую вел уже в годы пребывания на Кавказе молодого Льва Толстого чеченский суфий, учитель праведности Кунта-Хаджи Кишиев». Надо сказать несколько слов об особой связи Кунта-Хаджи с детьми. О самом Кунта-Хаджи говорят, что он родился уже наделенным возвышенным знанием. По другому преданию Кунта-Хаджи самым высоким знанием считал то, которое ребенок получает в утробе матери, только после него по значению идет знание, приобретенное в жизни. Недаром и сегодня бытует у вайнахов пословица: «Пусть наученный Богом будет с нами, а наученный людьми у других»… Кунта-Хаджи заповедовал никому не пересекать дорогу идущей беременной женщине».

Ян Вениаминович Чеснов был нашим земляком, родился в Грозном в 1937 году, закончил исторический факультет Московского университета, защитил кандидатскую диссертацию, тесно дружил с чеченскими учеными, хорошо знал наш край и наш народ, о котором у него было много публикаций. По рассказам людей, знавших его, это был настоящий ученный, никогда не грешивший необъективным подходом к рассматриваемому вопросу. По - иному и не могло быть, ибо его учителями были всемирно известные ученые Б. А. Рыбаков, А. В. Арциховский, Н. Н. Чебоксаров, С. А. Токарев.

Хотел бы завершить строки о Яне Вениаминовиче Чеснове следующими словами. К сожалению, объективных ученых, особенно в наши дни, найти весьма тяжело. Зная вклад в нашу науку этого, поистине великого человека и ученого, хотел бы чтобы Академия наук и Союз писателей Чеченской Республики вышли с ходатайством об увековечении памяти  Я. В. Чеснова. Это нужно больше не ему, а нам и мы это просто обязаны осознавать. 

Яну Вениаминовичу принадлежат и следующие слова: - «Жизненный подвиг Кунта-Хаджи должен стать духовным сокровищем не только его мюридов и не только мусульман. Надежда состоит в том, чтобы русский человек или читающий по-русски уви-дел, что проповедь и пример Кунта-Хаджи в равной степени обращены и к его сердцу, пробуждают его праведное отношение к своим родителям и детям, не только к болям своего собственного народа, но и любого другого народа, и всего человечества».

Я не принадлежу к последователям братства Кунта-Хаджи. Я не преследую освещение темы религиозного составляющего в его учении. Писать и говорить о чем-либо, не будучи знатоком, для меня неприемлемо. Данной статьей я пытаюсь заострить внимание читателей и ученых мужей на необходимости детального и скорейшего изучения наследия Кунта-Хаджи Кишиева. Желаю, чтобы более осведомленные исследователи отдали должное шейху и мир убедился, что он является первооткрывателем теории непротивления злу насилием.

Нельзя разбрасываться и предавать забвению людей, служивших на благо мусульманской уммы, на благо своего народа, на благо всего человечества. Словесное восхваление и почитание кого-либо, должно выливаться в реальные поступки, которые в полной мере освещали бы жизненный путь каждого, кто посвятил себя служению людям. Отдать должное этому человеку, есть долг каждого честного ученого.

Идеи шейха Кунта-Хаджи стали предметом обсуждения и осуждения сначала в кругах шамилевской власти, а затем царской России. Странным образом, те и другие, будучи непримиримыми врагами, объединились против человека, желавшего мирного решения военного вопроса между Россией и горцами Северного Кавказа.

Учение шейха широко распространялось в Чечне еще до появления Льва Николаевича Толстого в наших краях, оно было на устах многих местах -  в Дагестане, Ингушетии, Осетии, Грузии.

Селение Иласхан-Юрт, где жил Кунта-Хаджи, находилось рядом со Старогладовской, где жил Л. Толстой. В Чечне твердо бытует мнение, что Лев Николаевич встречался с шейхом Кунта-Хаджи и был свидетелем их зикра в доме своих друзей и оно основано не на пустом месте. Вполне могло статься и такое, что в дальнейшем писатель интересовался его судьбой, когда тот жил в Новгородской области.

Я думаю не только Лев Николаевич, но и его старший брат Николай Толстой мог желать и встречался с шейхом. Тем более он прослужил в Чечне очень долго, целых 12 лет и писал брату «Я хочу хорошо изучить Кавказ». Не с точки зрения официальной власти, а изнутри, таковым, каков он есть на деле. Позже он знал всех друзей-чеченцев своего младшего брата, часто общался с ними. Именно к Николаю Николаевичу первым на радостях пришел Садо Мисербиев с векселями Л. Толстого, когда он отыграл его карточный долг у офицера Кноринга, так сильно беспокоивший будущего писателя. Помните, как он горевал и как искренне обращался к Богу с мольбой о своем спасении?
 
Полагаю, не будет лишним привести вкратце слова писателя из письма от 6 января 1852 года к тете Т. А. Ергольской: «Ложась спать, я думал: но как же возможно мне помочь? Ничего не может произойти такого, чтобы я смог уплатить долг. Я представлял себе все неприятности по службе, которые мне предстоят, в связи с этим... Помоги мне. «Господи», —сказал я и заснул. Сегодня утром я получаю письмо от Николеньки вместе с вашим и другими — он мне пишет: на днях был у меня Садо, он выиграл у Кноринга твои векселя и привез их мне. Он так был доволен этому выигрышу, так счастлив и так много меня спрашивал «как думаешь, брат рад будет, что я это сделал».

По словам Льва Николаевича, старший брат был одарен литературным даром. Из-под его пера вышли очерки «Охота на Кавказе», «Пластун», «Чеченка». Первые два очерка сохранились, третий «утрачен». Нет сомнения, что «утрачен» потому, что там было нечто, что заставило Л. Н. Толстого плакать и было связано с чеченской женщиной, по всей видимости знакомой Льва Николаевича. Для желающих более детально знать по этому вопросу, могу посоветовать ознакомиться со статьями М. Вахидовой и автора данной статьи на сайте - проза. ру.

В дневнике писателя от 13 и 14 июня 1856 года записано: «Читал прелестнейший рассказ «Чеченка» Николеньки. Вот эпический талант громадный». Этот же рассказ, перечитал на другой день и вновь записал: «Читал Николенькин рассказ, опять заплакал».
Николай Николаевич был всесторонне развит и образован; обучался на математическом факультете Московского университета, закончил философский факультет Казанского университета. О Н. Н. Толстом А. А. Фет пишет, что его любили в обществе, он «приносил с собою нравственный интерес и оживление, которое трудно передать … Будучи от природы крайне скромен, он нуждался в расспросах со стороны слушателя. Но наведенный на какую-либо тему, он вносил в нее всю тонкость и забавность своего добродушного юмора».
Бывая у своих друзей-чеченцев в Старом Юрте, Лев Николаевич видел одежду, слышал зикр, что совершали последователи Кунта-Хаджи. Иначе как объяснить, что и одеяние писателя, его поведение в последующие годы, его высказывания были подобны тем, что проповедовал Кунта-Хаджи еще задолго до того, как Лев Николаевич стал писателем. Он опоясывался, как это делал К. Кишиев, придерживался многих требований его учения. Как отмечали русские источники, последователи Кунта-Хаджи не пили вино, не курили, не носили оружия, только посох. Они бережно относились не только к людям, но и к животному миру, к природе – совершали все то, что позже делал и Лев Николаевич.

Ниже приводимый мною факт, будет еще одним веским доказательством, что встреча и знакомство между Кунта-Хаджи Кишиевым и Л. Н. Толстым состоялась. Я даже уверен, что это случилось после возвращения Льва Николаевича из Тифлиса, где он сдавал экзамен на фейерверкера.

Мы знаем по описаниям самого писателя, с каким энтузиазмом, горячим желанием служить в армии, он уехал в Грузию и как резко изменилось его мнение  в 1852 году. 20 июля 1853 года Лев Николаевич пишет брату: - «Я уже писал тебе, кажется, что я подал в отставку…». В декабре 1853 года уже в другом письме он указывает: - «вот уже год скоро, как я только о том и думаю, как бы положить в ножны свой меч, и не могу. Но так как я принужден воевать где бы то ни было, то нахожу более приятным воевать в Турции, чем здесь». Исходя из этого, встреча или встречи двух поборников мира, могла состояться в 1852 году. Потому и столь резкое желание Л. Толстого бросить службу, сложить оружие.

В царской России, в СССР и снова в России, игнорируется знакомство Л. Н. Толстого с основоположником мировой теории непротивления злу насилием Кунта-Хаджи Кишиевым. Именно это и вызывает еще большее подозрение. Сами подумайте, разве возможно было, чтобы друзья, не беседовали о человеке, что был на слуху не только в Чечне, у соседних народов, но о котором докладывали и царствующей особе России?
Я допускаю, что некоторые высказывания и мысли чеченского мыслителя, использованы другими. Потому вряд ли при нынешнем состоянии отношения общества ко многим событиям в мире и наличии у человека сегодняшних морально-нравственных черт, мы сможем узнать полную правду.

К общей нашей беде человечество замкнулось в узко националистических рамках, во вред всеобщему развитию и прогрессу во благо всех людей. Мы желаем прославления только своей нации, своего человека, пренебрегая уникальными идеями представителей других народов. Но, к счастью, истина известна нашему Создателю и на него мы уповаем. Рано или поздно каждый получит по заслугам, каждому будет предъявлен счет. Как сказано в хадисе - В День Воскрешения Мы установим справедливые Весы, и ни с кем не поступят несправедливо. Если найдется нечто весом с горчичное зернышко, Мы принесем его. Довольно того, что Мы ведем счет!» («Пророки», сура 21, аят 47).

Ради возвышения истины, ради долга перед человеком, отдавшим жизнь, взывая к миру, добру, образованию и духовному возвышению, следует отбросить перетягивание одеяла и силами знающих людей разных национальностей, добиться максимально верных выводов по учению чеченского шейха. Люди, посвятившие свою жизнь утверждению справедливости на земле, кроме внутреннего удовлетворения, получат довольствие Всевышнего в день Суда. Печален будет удел тех, кто осознанно, в погоне за мирским, исказит историю, и она будет разниться с Небесной.

Ученым, занимающимся исследовательской деятельностью, наряду со знаниями следует обладать справедливостью. Тот, кто наделен Господом, определенным даром, есть достояние всего человечества. Великие люди, это богатство мира. Умалчивание или сокрытие заслуг по личным симпатиям, равносильно воровству, оно есть ослушание Бога. Только Он может одарить нас умом и знаниями. Поэтому обязанность исследователя объективно признать вклад каждого в сокровищницу мира.

Отрицание фактов, явно могущих иметь место, вызывает у исследователя еще большего усердия и желания докопаться до истины. Я потратил много времени и сил, чтобы найти зацепку возможной встречи Л. Толстого и Кунта-Хаджи. Первая из этого ряда нашлась в словах литературоведа и друга Л. Н. Толстого К. С. Шохор-Троцкого, у которого написано: -«Садо Мисербиев (1832—1900), чеченец, житель аула Старый Юрт, принадлежал к тем «замиренным» чеченцам, которые не уклонялись от службы в русском военном лагере. В 1850-х гг. Садо Мисербиев служил переводчиком при полковнике Ипполитове в крепости Воздвиженской».

Другой, не менее важной и интересной, является и запись в дневнике Л. Н. Толстого от 1 января 1854 года, где он пишет: - «Встал нынче поздно, и разные посетители заняли все время до обеда. Воздвиженский Чеченец - кунак Ипполитова, которого я принял слишком хорошо».

Если раннее я еще имел малые сомнения, что писатель Л. Н. Толстой и гуманист Кунта-Хаджи Кишиев, могли быть знакомы, то после перечисленных фактов, они исчезли. Тот, кто «подчищал» дневники о связях Л. Н. Толстого с чеченцами, не четко сработал и против своей воли, оставил свидетельства, подтверждающие мои выводы.

Предлагаю вместе проследить за складывающейся цепочкой: - Садо Мисербиев служит  переводчиком у А. П. Ипполитова, русского офицера в крепости Воздвиженской. Садо же дружит со Львом Николаевичем Толстым. О том, что оба они часто навещали крепость видно и из того, что именно у этих мест Садо спас жизнь Л. Толстого. Факт описан офицерами В. А. Полторацким, С. А. Берс и самим писателем. Далее Л. Н. Толстой знакомится с Ипполитовым, более чем уверен, с подачи Садо Мисербиева. Когда А. П. Ипполитов получил задание проверить познания Кунта-Хаджи, он беседовал с ним не только сам, но пожелал узнать о нем мнения и Л. Толстого. Так же вероятно, что Садо учил Ипполитова чеченскому языку и был знаком с семьей его будущей жены-чеченки, отец которой служил в этой же крепости Воздвиженской.
Но и на этом приятные сюрпризы для меня, уверен, и для вас, не завершились. Спустя несколько лет по окончании моей первой статьи о Кунта-Хаджи Кишиеве, в декабре 2024 года, беседуя с историком Хасаном Бакаевым, я узнал, что в Праге в 1924, 1925 годах издавался журнал «Кавказский Горец».

Среди миллионов вынужденных эмигрантов, покинувших Россию после 1917 года, было много горцев Кавказа: адыги, азербайджанцы, армяне, балкарцы, грузины, дагестанцы, ингуши, кабардинцы, карачаевцы, кумыки, осетины, чеченцы. В их числе находились и члены Горского правительства во главе с его Председателем Тапой Чермоевым, бывшим офицером царского конвоя, известным чеченским нефтепромышленником.

Нам удалось найти указанные журналы, электронные версии которых хранятся у меня. Их же мы отправили в архивное управление Чеченской Республики, где долгое время ее начальником был мой друг, ныне покойный Магомед Нурдинович Музаев. Его первым заместителем была, работает и ныне, Лейла Джамулаевна Инуркаева. Оба специалисты высокой квалификации, беззаветно преданные профессии, сделавшие на этом посту много полезных дел.

Во втором номере за 1925 год мы нашли статью правнука шейха Мансура, первого имама Северного Кавказа, Нарта. В статье сказано: - «У Мансура, еще  будучи в Чечне, от единственной жены родились: сын Мисирби и две дочери: Серижа и Азхарий. Дочери еще в детском возрасте скончались, а Мисирби дожил до преклонных лет. У последнего родился – Садо; у Садо – Солтахан, а у Солтахана - Нарт.
Коран, переписанный покойным имамом собственной рукой, его печать, часть приказов, переписка на арабском языке, знамя, которое он впервые поднял в Алдынском сражении и часть его одежды и оружия – все это пишущим эти строки бережно сохраняется, как историческая редкость для будущего Национального музея  освобожденных и независимых кавказских горцев».

После знакомства со статьей Нарта «Кавказский Горец», мы вправе задаться еще одним дополнительным вопросом. По какой причине царской Россией, позже СССР и далее Российской Федерацией скрывается факт того, что друг Л. Толстого С. Мисербиев, был внуком шейха Мансура? Работавший на военную администрацию России, он без сомнения, был подвергнут тщательной проверке и не знать этого факта русская сторона не могла.

Но и далее нас опять ожидал приятный сюрприз. Признаюсь, что меня несколько удивляло, что такой человек как Лев Николаевич (если верить официальным источникам), после отъезда с Кавказа забыл о своем друге, который сделал для него такое, на что не отважились бы многие близкие родственники. Зная, что к дружбе у чеченцев относятся серьезно, и то, как Садо не жалел себя ради друга, я грешил на Льва Николаевича. У чеченцев есть поговорка – «Мало быть братом, если они не друзья».

К счастью, публикация Нарта развеяла мои сомнения, и я рад за великого писателя. Нарт, в указанном выше журнале, дает пояснение: - «Лев Толстой до самой смерти любил и не забывал Садо и имел с ним постоянную переписку. Он увековечил имя своего спасителя в романе «Хаджи-Мурат». Переписка хранится у пишущего эти строки».

Исходя из новых сведений, из того, что переписка между друзьями была постоянной, мы можем сделать дополнительных два вывода. Во-первых, уходя из дому в 1910 году, имея билет до Владикавказа Лев Николаевич точно ехал к Садо Мисербиеву. Иного пути добраться к другу как через Владикавказ в то время не было. В Осетии писатель не имел никого из знакомых и в бытность на Кавказе, вынужденно, проездом из Тифлиса в Чечню, по причине отсутствия свежих лошадей, провел здесь одну ночь.
 
Далее на странице автора М. А. Вахидовой я нашел следующие строки: - «В книге «Уход Толстого», вышедшей в свет в 2014 году, впервые приводятся слова врача Душана Маковицкого, который пишет, что в гостинице в Шамордино, разглядывая на карте Грозный и его окрестности, Толстой сказал: "Я чую, что это опять увижу. В окрестностях Грозного находится с. Старый-Юрт, где жили кунаки Толстого – кунтахаджинцы». Ист. М. А. Вахидова. Проза. ру Материал зачитан на Конференции Ректоров Университетов стран БРИКС. Пекин. 16–20  октября 2015.

Во-вторых, к сделанным выше выводам, мы можем добавить еще и следующее – НЕТ СОМНЕНИЯ, что  внук шейха Мансура, Садо Мисербиев, рассказывал Л. Н. Толстому и даже А. П. Ипполитову, о своем деде, имаме Мансуре. Не потому ли в повести «Хаджи-Мурат» у писателя появились следующие строки: - «Святой был не Шамиль, а Мансур». 

И этот факт, что российская сторона скрыла родство Садо и шейха Мансура, наводит на мысль, что это сделано неспроста, что некто, по неким соображениям, заинтересован в сокрытии многого, что связанно с личностями Кунта-Хаджи, Толстого, Мисербиева, а в целом с историей чеченского народа. У обоих друзей для откровенных бесед было много времени - более двух лет совместного проживания по соседству. Зная привычку Л. Н. Толстого, все вносить в дневник, мы вправе спросить – где записи?

Если мы не обнаруживаем письменные следы всего перечисленного то, получается, что «подчистили» почту и записи нескольких людей - начальника Аргунского округа А. П. Ипполитова, дневники, письма писателя Л. Н. Толстого, Садо Мисербиева. Полагаю, что в этот список можно включить даже внука Садо Мисербиева, что печатался в журнале в Праге.

Почему и его? Он писал статьи на русском языке, был образован, служил в Дикой дивизии и точно не рядовым бойцом. Рядовые от советской власти не сбегали, а на тех, кто учился в царской России, всегда заводили личные дела.

Дополнительным свидетельством их постоянной переписки может служить и то, что в 1927 году, в селение Старый-Юрт к Мисербиевым приехал биограф Л. Н. Толстого, Константин Семенович Шохор-Троцкий. Его главной задачей была найти переписку двух друзей, (полагаю вместе с подарками писателя) и вернуть все это в музей Л. Толстого. Это в лучшем случае. Истинную цель нам не узнать.

Однако в 1918 году белогвардейские части наряду с десятками других чеченских сел, разровняли с землей и селение Старый-Юрт. Как белогвардейцы жгли села, убивали чеченцев, грабили дома и поедали наваристые супы, приготовленные  из выловленных ими кур в Чечен-Ауле, можете почитать у писателя М. А. Булгакова. В 1919 году он в качестве военврача служил в 3-м Терском казачьем полку в Грозном и даже написал свою первую статью «Грядущие перспективы» в местной газете под названием - «Грозный». Отсюда выходит, что Кавказ и чеченская земля способствовали появлению в мире литературных талантов не только А. Бестужева-Марлинского, М. Лермонтова, Л. Толстого, но и М. Булгакова.
 
Кстати, и в этих грабительских походах на Чечню Добровольческой армии Деникина много странного. Прежде всего – их безусловными врагами являются большевики, засевшие в Петрограде, они же распыляют свои силы на самой дальней окраине, среди чеченцев, ингушей. Разве мы виновны были в изгнании царя? Почему бы свою злость не выместить на конкретных обидчиках, а не на тех, кто никакого отношения в ваших разборках не принимал, наоборот, поддерживал власть царя больше, чем его армия, включая казаков.
 
Константин Семенович Шохор–Троцкий вернулся домой полагая, что все письма и подарки утрачены. Так же думали и мы с вами, пока нами не были обнаружены журналы Кавказский горец и статья Нарта Мисербиева. Будем надеяться, что переписка и другие документы и вещи найдутся.
О Кунта-Хаджи Кишиеве вышло несколько работ и публикаций ученых Чеченской Республики, Дагестана, Ингушетии. Не хочу выделить кого-то отдельно. Всем им великая благодарность за то, что делятся своими познаниями о человеке, продвигавшем идею мира и добра.

Приятно, что в Чеченской Республике изучению наследия Кунта-Хаджи Кишиева уделяется внимание на уровне Академии наук. Этому вопросу много публикаций посвятил доктор философских наук, профессор, действительный член Академии Наук ЧР, главный научный сотрудник Комплексного научно-исследовательского института им. Х. И. Ибрагимова, Вахид Хумидович Акаев.

Им издано не малое количество публикаций, статей, книг о личности Кунта-Хаджи Кишиева. Он пишет, что мюрид Кунта-Хаджи Абдуссалам Тутгиреев из Алхан-Юрта примерно в 1871 году издал на арабском языке «текст учения шейха Кунта-Хаджи с дословным названием «Ответы устаза, распространяющего религию, на вопросы мюрида, ищущего религию».

В. Х. Акаев, ссылаясь на осетинского писателя Дзахо Гатуева приводит его слова из рукописи «Шейхизм в Чечне», записанные по материалам, собранным им в Чечне в 1925–1926 гг.  В них сказано: - «В народной памяти чеченцев сохранилось предание о том, как Шамиль, находившийся в окружении русских войск в Гунибе, призвал к себе на помощь Кунта-Хаджи. Пройдя тройное кольцо русских войск, Кунта-Хаджи явился на зов окруженного и подавленного имама. Шамиль пожаловался ему на свою несчастную судьбу и просил святого Кунта-Хаджи помолиться за него. Устаз зикристов напомнил о былой его мощи, непреклонной гордости и жестокости, совершенных грехах, убитых людях, детях, оставленных без отцов, матерях, лишившихся сыновей, всадниках, у которых отобрали коней. Он напомнил ему о его гордыне, которая возвысила его над людьми и народами. Прощаясь с Шамилем, Кунта-Хаджи посоветовал ему, чтобы тот расстался с властью; он более не смущался, не пугался и предсказал, что будет отправлен в Мекку». Ист. В. Акаев. Шейх Кунта-Хаджи Кишиев: основные вехи жизни, суть учения  и его современное значение.

Чтобы читатели имели общее представление об учении Кунта-Хаджи, приведу некоторые из его высказываний:
1.Носите чалму не ради славы и видимости, а как знак любви к Всевышнему и исламу. Не торопитесь обвязать чалмой голову. Обвяжите ею сначала свои сердца. Святой человек стыдится своей святости. Ничтожные надевают на себя одежды, отпускают длинные бороды, пытаясь предстать теми, кем они не являются. Это лицемеры, названные в Коране самыми большими грешниками.

 2. Ложь безобразна. Безобразны слушающие ложь. Нельзя одобрять не только ложь, но и любые сомнительные дела.

3. Не делите людей на князей и рабов, на местных и пришлых. Уважайте всех Устазов, все учения, не враждуя и не пренебрегая мнением каждого. К истине ведут много дорог. Любите и поддерживайте друг друга, будьте по-настоящему братьями друг другу.

4. Хотите любить Всевышнего – любите справедливость. Желайте своему брату того же, что желаете себе. Не старайтесь быть богаче, выше, сильнее других. Делитесь с бедными всем, чем одарит вас Всевышний. Остерегайтесь, что кто-то вам будет завидовать в богатстве. Пусть вам завидуют в учености, справедливости и щедрости. Молитесь Аллаху, чтобы к вам не пристало ничего, добытое чужим трудом, чужим потом.

 5. Злого победи добротой и любовью. Жадного победи щедростью. Вероломного победи искренностью. Неверного победи верой. Будь готовым жертвовать собой, милосердным, скромным.

6. Война - дикость. Удаляйтесь от всего, что напоминает войну, если враг не пришел отнять у вас веру и честь. Ваша сила - ум, терпение, справедливость. Враг не устоит перед этой силой и рано или поздно признает свое поражение.

7.Любите животных, которые рядом с нами и вокруг нас горячей любовью. Заботьтесь о них правильно и своевременно. Ведь у коровы, овцы, лошади, собаки или кошки нет языка, чтобы общаться с нами, говорить с нами о своих потребностях. Мы сами должны о них знать и помнить. Не спешите стать на намаз, оставив не накормленную, не напоенную   скотину.

8.  Будьте милосердны к сиротам, больным, бедным, немощным. Всевышний сделал вас более здоровыми, богатыми, сильными. Проявите и вы великодушие. Аллах оценит это выше поста и намаза. Помните сунну пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, где сказано, что пост и намаз приводят к дверям рая, но открывает эти двери перед вами ваша щедрость и милосердие.

9. Будьте трудолюбивы. Не бойтесь самой тяжелой работы. Тот, кто не живет своим трудом, живет трудом других. Это грешно, ибо это то же самое, что кража. Умейте ценить, относиться с великим уважением к каждой крошке хлеба. Ведь эта крошка может насытить и птицу, и муравья. Вы спасете душу, созданную Всевышним, и никто кроме Него не в состоянии создать даже самое маленькое живое существо. Любите мир, созданный Великим Творцом, и всемерно берегите, украшайте его.

10. Воздерживайтесь от излишеств, ибо излишества, в отличие от необходимого, не знают границ. Стыдно и грешно хотеть того, чего нет у других, желать выделяться от других роскошью, яркостью нарядов или размерами жилища. Стыдно и грешно иметь много скота и не делиться с теми, кто голодает. Стыдно и грешно менять каждый день одежды и проходить с высокомерием мимо тех, кто уже давно ходит в рваных одеждах. Стыдно и грешно стоять рядом с босоногим в дорогой и красивой обуви. Стыдно и грешно пытаться выделяться от других высокой дорогой шапкой. Лишние жилища, лишняя еда, лишний сон, лишние одежды не приближают, а отдаляют нас от Всевышнего.

11. Не стремитесь к земным почестям. Земные почести - иллюзии. Радуйтесь и гордитесь тем, что вы равные среди равных. Если обнаружите, что больше знаете или больше имеете – спешите отдать, ибо то, что вы не отдали - пропало. А то, что вы отдали, станет свидетелем в Судный день.

12. Не отвечайте злом на зло, ибо это порождает еще большее зло. Любое зло противно Всевышнему.

13. Наши обычаи и нравы возникали и совершенствовались тысячелетиями. Поэтому они близки исламу. Мы должны их свято беречь и не позволять опошлять никому и ни при каких условиях. Отношение к женщине, как к святой, почитание старших, уважение в семье, особое отношение к гостю, коллективная взаимопомощь и общественные работы (белхи), единство в горе и в праздники, умение быть милосердными и уступчивыми – все эти качества объединяют нас и берегут нашу честь. С теми, кто попытается посягнуть на это, нужно воевать до последнего чеченца.

14. Вся растительность тоже живая и тоже имеет душу. Надо прятать топор, когда входишь в лес, и рубить только то дерево или жердь, за которыми пришел. Надо бережно относиться к каждому дереву, к каждому кустику, к каждой травинке. Надо любить их и относиться к ним, как к хорошим друзьям. Страшный грех – рубить плодовое дерево, дерево у реки, дерево у дороги, дающее путнику тень в жаркий день. Мюридам надо сажать повсюду деревья, ухаживать за ними, пока они не вырастут.

15. Вода – самое святое из всего, что создано Всевышним, ибо вода, сказано в Коране, не перестает прославлять Всевышнего даже тогда, когда все живое и неживое перестает это делать. Страшный грех – пачкать воду. В родниковой и речной воде нельзя стирать, мыть грязные вещи; нельзя купаться, смывая с себя грязь. Для этого нужно набирать воду и уходить подальше от родника или речки. Нельзя бросать в воду мусор, нельзя без надобности менять русло реки, убивая все живое в осушившемся русле.

Разве можно не восхищаться и не быть благодарным этому человеку за такие мудрые и полезные советы, которые должны быть в арсенале каждого, не зависимо от возраста, веры и пола.

Совершенно точно, без всякого преувеличения, можно сказать, что имам Шамиль виновен в трагедии Кунта-Хаджи. Доля вины Шамиле и в том, что Кунта-Хаджи незаслуженно лишен права считаться основоположником мировой теории, что позже была закреплена за Л. Н. Толстым и Махатма Ганди.
Миролюбивых взглядов Кунта-Хаджи придерживался и военно-политический лидер чеченского народа, «гроза Кавказа», как его назвал А. С. Пушкин - Бейбулат Таймиев. Известно, что его заветным желанием было заключение достойного мира с Россией, чему более всех противился Ермолов, у которого сломить и подчинить горцев, особенно чеченцев, было главной мечтой. Его раздражала храбрость, свободолюбие чеченцев, верность слову, не желание пресмыкаться перед грубой силой. Потому то он и его ставленники на Кавказе, организовали убийство достойного человека каким был Бейбулат Таймиев. О его рыцарстве и готовности пожертвовать собой ради счастья своего народа, пишет царский генерал Муса Кундухов в своих мемуарах.

Кунта-Хаджи несколько раз бывал в нашем селе Новые Атаги, где в тот момент проживал Бейбулат Таймиев. Бейбулат был женат на сестре Керима, Амалии, которые доводятся автору данной статьи прапрадедушкой и тетей по отцовской линии. Сестра же самого Бейбулата, была женой Кунта-Хаджи Кишиева. Поэтому ничего удивительного в том, что Кунта-Хаджи посещал аул Новые Атаги нет. К тому же у него и в нашем селе было и есть много последователей.

В наши дни в Новых Атагах проживает историк, краевед, член Союза Писателей Чеченской Республики и Российской Федерации Вахит Магомедович Бибулатов. По его публикациям стало известно, что на старинном кладбище селения Новые Атаги, усилиями местных любителей истории Саидом Дадаевым, Магомедом Яндарбаевым, кадия села Ибрагима Хаджимурадова и самим Вахитом Магомедовичем, были найдены чурты (надгробные камни) двух дочерей Бейбулата Таймиева. На чуртах было обнаружено следующее: 1. Это могильный камень усопшей Дусри - дочери предводителя Дег1аста Бибулата сына Таймы. Да простит им Аллах! Дата смерти 1296 г. по хиджре (1872 год)». 2. Усопшая Карха - дочь предводителя Дег1аста Бибулата сына Таймы. Да простит им Аллах. Амин! Дата смерти 1289 г. по хиджре (1879 год).

Учение Кунта-Хаджи Кишиева кроме России, было предметом изучения и ученых людей в других странах. В 2006 году вышла публикация Анны Зелькиной, научного сотрудника Института стран Азии и Африки при Лондонском университете. Было бы полезно и правильно если бы исследовательские учреждения Чеченской Республики наладили с ней контакт и сообща занимались дальнейшими изысканиями (подобно тому, как это делают в Дагестане). Тем более она ранее была знакома с рядом наших ученых, в частности с покойным Абдулхалимом Асхабовичем Саламовым, директором ЧИНИИЯЛ (институт истории, языка и литературы), под чьим руководством и мне посчастливилось работать.

В своем труде Анна Зелькина указывает, что именно А. А. Саламов подарил ей свои личные фотокопии воспоминаний Абд ас- Салама, которыми она воспользовалась в работе. Абдулхалим Асхабович был разностороннее образованным человеком, большим патриотом народа, верю, что он хорошо знал Анну Зелькину как квалифицированного ученого, честного и добросовестного человека, поэтому и доверился  ей.   
Труд А. Зелькиной называется «Учение Кунта-Хаджи в записи его мюрида» и составлен на основании дневников, что вел ближайший ученик Кунта-Хаджи Абд ас-Салам, чеченец из Алхан-Юрта, который вместе со своим наставником находился в ссылке в России. Я приведу выдержки из публикаций А. Зелькиной с некоторыми сокращениями.

Автор передает ниже следующие слова самого Абд ас-Салама: - «Я собрал эти сведения и перевел с аджама (чеченского языка - А. З.) на арабский язык, находясь в ссылке с 29 рамадана 1281 года (25 февраля 1865 года - А. З.)… после того, как мы попали в руки народа неверных и сатаны. Когда они изгнали нас с родины, удалив от сородичей, наш учитель, величайший из шейхов, когда-либо совершавший хадж в священные города (Мекку и Медину - А. З.), рассказал нам удивительные истории … подавая нам примеры, подобающие знатоку мусульманского права и отвечая (на наши вопросы). Я сопровождал его в ссылке семь месяцев … и записал все, что слышал от него пока был с ним, чтобы все это послужило ясным свидетельством того, что он был совершенный шейх и дало его ученикам верное доказательство его святости. Я назвал эти свои записки «Ответы всеведущего учителя на вопросы пытливого ученика», изложив все, что я слышал от него полностью, без каких бы то ни было сокращений».

Автор указанного труда так же подчеркивает, что на сегодня мы имеем мало письменных подтверждений об этой личности. Она пишет: -«Пока еще перед учеными стоит простейшая задача сбора материала о жизни и деятельности местных суфиев XIX–XX в. Несмотря на удивительную популярность первого кадирийского шейха на Кавказе Кунта-Хаджи (Кишиева ) среди чеченцев и ингушей, даже его последователи черпают сведения о его учении исключительно из устной традиции. Легенд о Кунта-Хаджи много, и они часто противоречивы. В них отразилась более чем вековая история братства в регионе. За это время Кадирийя раскололась на множество мелких отделений-вирдов , отличающихся друг от друга суфийским учением и техниками, а также отношением к обществу и политической власти».

Касательно сбора материалов о жизни шейха. Из разных публикаций известно, что в Новгородской области сохранились письма Кунта-Хаджи, написанные им своим близким и родным людям, по разным причинам не отправленные адресатам. То, что они до сей поры не приобретены, не скопированы и не хранятся в Чеченской Республике, есть факт нашего небрежного отношения к своей истории, к жизни и деятельности великого человека.

Со слов Абд ас-Салама известно, что в возрасте 12 лет Кунта знал наизусть весь Коран как хафиз. О способе получения знаний Кунта-Хаджи есть несколько версий: одни говорят, что его учителем был Ташу-Хаджи и что они вместе совершили первый хадж в Мекку. Абд ас-Салам подчеркивает, что Устаз его не получил никакого образования в том смысле как мы это понимаем. Сам шейх на обвинения в отсутствии формального образования отвечал: - «Тому, кто видел пророка и говорил с ним, нет нужды читать писаные книги и прояснять следы, ведущие по прямому пути веры. Он достигает божественной истины кратчайшим путем, как это делал сам пророк...».     Ист. А. Зелькина Учение Кунта-Хаджи в записи его мюрида.

По словам Ш. Ш. Шихалиева, кандидата исторических наук, сотрудника Институт истории, археологии и этнографии Дагестана «дагестанский накшбандийский шейх Шуайб ал-Багини в своем биографическом труде «Табакат ал-Хваджакан ан-Накшбандиййа» пишет следующее: «Шейх Кунта-хаджи достиг степени познания Всевышнего Аллаха по причине своей божественной любви».
В другом случае тот же автор указывает, что «в собрании Рукописного фонда Института Истории, археологии и этнографии имеется письмо Кунта-хаджи, адресованное некоему Хаджи Мухаммаду…. Текст этого письма интересен тем, что в некотором роде свидетельствует о свободном владении шейхом Кунтой-хаджи арабским языком».

Не будем вдаваться в вопросы, на которые мы не в силах ответить, но признаем, что, по словам очевидцев, Кунта-Хаджи Кишиев владел глубокими познаниями, широким кругозором, обладал красивой речью, с первых минут общения умел расположить к себе любого собеседника. Его умение изъяснятся и слушать, подкупали каждого.
Для нас в этой статье важно понять, чему учило и к чему призывало новое Кадирийское учение Кунта-Хаджи и какими были его отношения с последователем накшбандийского тариката имамом Шамилем.

Для лучшего понимания какие мысли высказывал Кунта-Хаджи, вновь обратимся к труду Анны  Зелькиной: - «...Удаляйтесь от всего, что напоминает войну, если враг не пришел отнять у вас веру и честь. Ваша сила - ум, терпение, справедливость. Враг не устоит перед этой силой и рано или поздно признает свое поражение. Никто не в силах осилить вас и вашу правду, если вы не свернете с пути своей веры - тариката». «Но! Если ваших женщин будут использовать и насиловать, вас заставлять забыть язык, культуру и обычаи, - подымайтесь и бейтесь до последнего оставшегося! Свобода и честь народа это - его язык, обычаи и культура, дружба и взаимопомощь, прощение друг другу обид и оскорблений, помощь вдовам и сиротам, разделение друг с другом последнего куска хлеба».
После чтения этих строк хочется заметить,  что по учению шейха, ему противостояли не русские, а Шамиль, искоренявший среди нас обычаи гостеприимства, культуру, традиции, единства и сплоченности народа.

По представлению Кунта-Хаджи, беды и горести людей постигают вследствие их отхода от заповедей Аллаха. Примеры подобных расхождений в поведении людей и требований Всевышнего Аллаха и его Пророка (САС) мы видим и в работе А. Зелькиной.
Она пишет, что Абд ас-Салам передает следующее видение шейха Кунта-Хаджи: - «Однажды я сидел с пророком, - рассказывал он своим мюридам, - и он спросил меня : «Вы следуете моем у Закону? – «Да, мы следуем ему», - отвечал я. – «А как вы относитесь к переселенцу из другого селения?» - «Мы считаем его низкорожденным, и народ выделяет ему одно из отдаленнейших полей «...На это пророк сказал: - «Эт о не мой шариат. По моему шариату, пришелец равен всем остальным и должен пользоваться полями, как и всякий другой». Затем Посланник Аллаха спросил: - «Что делают люди, если обнаружат на своем поле проникшее на него животное? – «Я ответил: - «Хозяин (поля) изгоняет его, побивая камням и или палками».
На это пророк сказал: - «И это не мой шариат. Справедливым будет, если обнаруживший на своем поле пришедшее на него животное выведет его (за ограду) без битья и ругани, но лишь сказав - ты пришло сюда съесть то , что дадено было тебе Аллахом».

А вот в следующем выводе уважаемого автора А. Зелькиной мы вынуждены сомневаться. Хочу верить, что причиной того не ее личные суждения, а место, где издан ее труд - Махачкала. Судите сами. Привожу ее слова: - «Утверждение, что величайшие накшбандийские шейхи и их сторонники признали Кунта-Хаджи истинным шейхом тариката, составляет стержень множества рассказов, которые приводит Абд ас-Салам. В его сочинение включены легенды о якобы имевших место встреча Кунта-Хаджи с Шамилем. Сюжетная линия всех этих рассказов однотипна: имам, подстрекаемый врагами Кунта-Хаджи, приглашает его для беседы, желая испытать глубину его знаний. Последний легко побеждает в ученом споре, вынуждая Шамиля признать свою святость и духовное превосходство. Ни одна из этих легенд не выдерживает серьезной критики (курсив мой). Другие источники ясно говорят, что Шамиль принадлежал к числу наиболее непримиримых противников Кунта-Хаджи. Проповедь непротивления злу насилием вызывала резкое неприятие у имама, который, в конце концов, приказал Кунта-Хаджи и его последователям покинуть Кавказ, отправив его в «почетную ссылку» в хадж в Хиджаз».
 
Прочитав вышеизложенное, не найдя ни одного аргумента в пользу ее заключения, имею сказать нижеследующее. Даже будучи не специалистом по этому вопросу, зная факты и то, как царская Россия отнеслась к героям нашего повествования, у внимательного читателя, должно возникнуть сомнение. Во многих вопросах А. Зелькина соглашается с Абд ас- Саламом. Почему же она ставит под сомнение его слова касательно гонений шейха со стороны имама Шамиля.
 
Чтобы убедиться, что она не права, мы должны вспомнить, что проповедовал Шамиль и что проповедовал Кунта-Хаджи. Сам Шамиль, его духовный учитель Джамалуддин Казикумухский, их общий учитель Мухаммад Ярагский придерживались следующего. Привожу слова самой А. Зелькиной: - «Главным условием жизни по шариату он считал освобождение Кавказа от власти «русских гяуров». «Пока мы остаемся под властью неверных..., молитвы рабов (божьих) не слышно на Небесах.… Все ваши омовения, молитвы и паломничества в Мекку, покаяние и жертвы, все деяния во славу божию не действительны, пока ваши жизни остаются во власти московитов (русских – А.З.) учил горцев наставник Джамал ад -Дина шейх Мухамед ал-Йараги».

На основании сравнения воззваний Кунта-Хаджи Кишиева, Шамиля и его учителей мы легко можем видеть их антагонизм, взаимное нетерпение.
А теперь еще одно любопытное сравнение -  если Шамиль за призыв к миру с Россией побил палками свою мать (если это не очередная утка), казнил каждого, кто желал перейти к русским, как он мог не порицать учение того, с кем его взгляды к культуре, обычаям, традициям и по отношению к войне, шли в полное противоречие?
Вышеуказанные отношения между Шамилем, Джамалуддином с одной стороны и Кунта-Хаджи с другой, для нас интересны и тем, что оба первых устами говорили одно, а поступали противоположно своим же словам. Как при таких широко разрекламированных лозунгах, после  гибели и изгнания с родной земли более миллиона мусульман, они опустились до того, что стали получать от «русских гяуров» пенсии, подарки и умерли, нежась в теплой постели, а не с кинжалом в руках, сражаясь с врагом?
Для человека со средним умом, невозможно представить. Для этого же человека  факт,  достаточный, чтобы сделать правильные выводы - кем был Шамиль, кем было его близкое окружение. Этого не понимают многие сегодня, даже в наш «просвещенный век».

Здесь очень к месту слова доктора философских наук, действительного члена Академии наук Чеченской Республики, профессора В. Х. Акаева. В статье «Особенности суфизма на Северном Кавказе: духовно культурное влияние на мусульман региона» он пишет: - «Несмотря на то, что миротворец Кунта-Хаджи, который не произвел в сторону русских войск ни одного выстрела, был арестован, содержался в разных тюрьмах и был навечно сослан в отдаленную российскую губернию, где потерялись следы его жизни. А тем временем Шамиль, последователь накшбандийа, провозгласивший газават против царской власти и сражавшийся с царскими войсками более 30 лет, обласканный русским царем, находился со всей своей семьей в почетном плену, под конец жизни принял присягу на верноподданство России был отправлен в хадж в Мекку».
 
В этих словах так много полезного для тех, кто заинтересован знать правду. К сожалению, читающих, мыслящих здраво и самостоятельно, сегодня не так много.
Классик чеченской литературы, народный писатель Абузар Айдамиров так же посвятил строки личности чеченского шейха, он пишет: – «Кунта-Хаджи выступал против всякой войны и насилия, против кровной мести, призывал к нравственному совершенству, единству, братству, к полной покорности властям и терпению, запрещал курение и употребление хмельных напитков. Он утверждал, что мир и равенство на земле нельзя установить путем войн и кровопролитий, их может дать лишь всемогущий Аллах, а потому и следует положиться во всем на Всевышнего…».

Профессор арабского языка в Алжирской коллегии Жоанн Фараон и доктор права, адвокат Королевского суда в Париже Теодор Дюло в 1863 году издали книгу «Мусульманское право». Книга была переведена на русский язык капитаном Ипполитовым Александром Петровичем, начальником Аргунского округа Терской области. Переводчик снабдил ее развернутыми комментариями, касающимися вопросов управления горцами Кавказа, толкованиями законов шариата в Чечне, Ингушетии, Дагестане. Речь идет о том самым Ипполитове, у которого переводчиком был Садо Мисербиев, с которым был знаком и Л. Н. Толстой.
Книга так и не была опубликована в России. Главная причина заключалась в том, что французские авторы положительно отзывались об исламе. Как мог царизм, истребляя народы, исповедующие ислам, издать книгу, где восхваляются его законы?

Сегодня в России, как и во всем мире, все поставлено на обогащение. За каждый клочок бумаги следует платить, многие думают не об истории своего народа, а о том какую лично выгоду получат от обнародования той или иной информации. Книга французских авторов издана и продается по цене 3 миллиона 750 тысяч рублей (вношу изменения. Эта цена была летом 2022 г. На 7 декабря 2025 года цена указана 5 миллионов рублей). Полагаю, что в сегодняшней России мало ученых, готовых выложить эту сумму. Не потому, что нет желания иметь книгу, а потому, что это сумма многим ученым не по карману. Пляшущие и поющие, ее еще могут приобрести, но ученые нет.
 
Нас интересует переведенная книга, поскольку она об исламе. Не в меньшей степени нам интересен и ее переводчик, Александр Петрович Ипполитов. Во-первых, он владел чеченским языком, был зятем чеченского народа. Ипполитов был женат на чеченке Медине Мударовой из Старых Атагов, дочери служащего в военной администрации, человека из богатого клана. Медина отличалась тем, что с детства ездила на белом арабском скакуне, носила оружие и всегда только белое одеяние. Садясь на коня, что делала очень часто, одевалась в мужскую или женскую одежду, обязательно белую.

А. П. Ипполитову при уходе в отставку был выделен большой земельный участок в районе нынешнего Харсеноя. У супругов родилось семеро детей. Когда имевший несколько ранений муж Медины умер, она совершила беспримерный поступок – на своем белом арабском скакуне из горского селения Шатой добралась до Петербурга и добилась приема у Александра II. По результатам встречи семье была назначена пожизненная пенсия, и она переехала жить в Петербург.

По публикациям в интернете известно, что в начале 20 века, когда в России началась большевистская смута, сын Александра Петровича и Медины, Кола (Николай) передал всю отцовскую землю в дар местным чеченцам. А уже в гражданскую войну, Ипполитовы перебрались жить во Францию.

Возможно, моя информация не последняя о семье Ипполитовых. Очень хотелось бы в это верить. Во Франции проживает много чеченцев, может быть, они узнают о дальнейшей судьбе детей, внуков и правнуков чеченки Медины Мударовой и Александра Петровича.

А. П. Ипполитов был знатоком шариата среди горских народов. Долгое время служил на Кавказе, получил звание полковника. После ухода с военной службы Александр Петрович сделал много полезного для чеченского народа. Ипполитов А. П. занимался просветительской деятельностью, им были открыты первые школы с начальным образованием, где чеченские дети обучались грамоте и русскому языку. Он переводил на русский язык чеченский фольклор, написал труд «Этнографические очерки Аргунского округа» и, самое важное, по рассматриваемому нами вопросу, написал исследование «Учение «Зикр» и его последователи в Чечне и Аргунском округе». (Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. I, II. Тифлис, 1868–1869).

 В 1867 году им в Чечне, между реками Андийским-Койсу и Шаро-Аргуном был открыт памятник древности: медные литые статуэтки, величиной не больше нескольких дюймов, изображавшие обнаженных людей со шлемами на головах и с дротиками в руках. У горцев Шароевского общества они были известны под именем «христианских богов».

Понятно, что памятники старины были вывезены в Россию и сегодня для нашего народа они точно утеряны. Таким образом, на протяжении веков истощалась вся историческая наука народа нахчо, утрачивались археологические находки, а последние приписывались к лояльным для России народам. 

Для нас в личности Ипполитова интересно то, что по заданию администрации он встречался и беседовал с Кунта-Хаджи Кишиевым. Ознакомившись с его учением, он дал заключение, что оно вредно для России. Полагаю, тому послужили не взгляды и призывы Устаза. Вы их читали, они не могли не понравиться справедливым и образованным людям.

Царская Россия было государством, где нещадно эксплуатировалось собственное население, где велись захватнические войны и потому, одобрить новое учение, зовущее к миру, свободе, равенству, братству, русский офицер не имел право. К тому же высшее военное руководство желало продолжение войны. Решение проблемы они видели в истреблении тех, кто оказывает сопротивление и тех, кто воспитан в духе свободы.
Прислушаться к мнению Кунта-Хаджи, опереться на его учение, поддержать его, означало замену всех ястребов войны другими, более умными и миролюбивыми людьми, которых в России того периода просто не было. Для России всегда проще и привычнее рубить с плеча, чем вести диалог.

Другим русским военным историком, кому поручили выяснить степень образованности и знаний Кунта-Хаджи Кишиева, был Иван Михайлович Попов, служивший в Терской области. По результатам бесед Иван Михайлович пишет: - «Я был поражен его тактом, умением держать себя, вести беседу, улыбкою, жестами, его величественной осанкой. Одним словом, человек этот был создан из массы симпатий и благородства. Это был обаятельный человек и опасен в смысле политическом».

Понятно, что опасность Кунта-Хаджи заключалась в том, что к нему прислушивались и за ним шли тысячи людей. Удивляет другое – почему для России был опасен человек призывающий к миру, к образованию, чем тот, который призывает к войне, взаимному истреблению, каковым был Шамиль? Может главная причина совершенно в другом? Она заключалась в том, что ко времени появления Кунта-Хаджи Кишиева, не до конца был выполнен план по убиению нужного количество чеченцев. 

И опять в случае с Поповым, как и Ипполитовым, мы сталкиваемся с сокрытием полной информации о К-Х. Кишиеве. Вы же не думаете, что встречавшийся с чеченским Устазом историк, в своем отчете ограничился двумя строчками. Полагаю, что где-то должна быть полная и объемная информация. Хотя и за эти короткие строки спасибо – они многое проясняют.

Чтобы выстраивать мирные отношения, уметь договариваться, следует быть тактичным, терпеливым, знающим. Надо уметь разговаривать и слушать. Разве военные к такой форме общения приучены? Для них умный человек опасен. С ним сложно и тяжело говорить. Проще командовать необразованными солдатами и колоть штыком.

Отношение российских военных и имама Шамиля к мирному решению кавказского вопроса оказались схожими – обе стороны желали войны до последнего чеченца. Следует учесть, что на тот период Россия собрала на Кавказе огромные военные силы, желая раз и навсегда подавить горское сопротивление. На убиение горцев всегда посылались самые подготовленные и обученные кадры. Здесь бывал цвет русской армии, здесь рождались будущие военные и политические руководители страны. Надеюсь, что читатель имеет возможность сравнить данную ситуацию с сегодняшним днем – зеркальное отражение прошлого.

Определяющим в оценке деятельности Кунта Хаджи Кишиева было то, что у него появилось много верных и преданных последователей, что для России было крайне нежелательно. Учение Кунта-Хаджи в период, когда чеченская нация стояла на пороге физического уничтожения, было популярно среди народа. Оно давало надежду на возрождение, сплочение, образование, духовное совершенствование. Именно это миролюбие братства, не было по нутру царизму, разобщенность народа ей была полезной, чем единение.

Александр Петрович Ипполитов пишет: - «…религиозные идеи меняли и сам характер жителей, стирали их вековые обычаи и сгибали тот дух вольности и свободы, который был всегда присущ горцу. Нужно было явиться только смелому проповеднику, нужно было, чтобы только один обнажил шашку и десятки тысяч шашек обнажались вслед за нею…».

Шамиль несколько раз приглашал Кунта-Хаджи в Ведено и имел беседу в «расширенном составе». Результатом явилось то, что вирд был запрещен, а сам Кишиев подвергся гонениям. Чтобы избавиться от него, в 1848–1849 годах ему было дозволено совершить Хадж в Мекку.

А. П. Ипполитов верно замечает, что имам Шамиль «боялся того влияния, которое проповедники, подобные Кунта-Хаджи, всегда имели на народ», «влияние — это нравственная сила, власть, а власти, кроме своей собственной, имам Шамиль не терпел никакой» - писал А. П. Ипполитов.

Но при всем том, что Шамиль и его духовное окружение враждебно отнеслись к учению кадирия, странно читать и осознавать следующее. Когда Шамилю было выгодно, он использовал их зикр в своих интересах. Предлагаю отрывок из труда Лесли Бланш «Сабли рая», написанной и изданной французской заложницей Шамиля, которая работала в доме Чавчавадзе. В книге описывается момент как умело действует Шамиль на умы горцев, чтобы они согласились сбавить цену за пленниц от одного миллиона рублей на жалкие 40 тысяч.
Лесли Бланш пишет: - «… Святой человек обращался к народу с внутренней галереи. Заложницы видели его через щели в стене. Время от времени он прерывал речь молитвой, придавая своему телу вращательное движение, как пестик в ступке, и что-то выкрикивая пронзительным голосом. При этом гортанные голоса стоявших рядом с ним на галерее Шамиля, Хаджи Мохаммеда, муллы Джамалуддина и самых знатных наибов звучали, как аккомпанирующий контрабас. Они повторяли за ним те же вращательные движения, которые становились все быстрее и быстрее, пока молящиеся не впали в экстаз и их выкрики не начали напоминать вой загнанного волка, а раскачивание — зикр, ритуальный танец дервишей…».

Разве это не то, чему учил Кунта-Хаджи? Дагестанский историк Х-М. Доного пишет: - «Описываемый в этом отрывке зикр не имеет никакого отношения к зикру последователей накшбандийского тариката, последователем которого был имам Шамиль. Перед нами типичное описание  зарождавшегося на тот период  на Кавказе кадирийского тариката. Его зачинателем и проводником был шейх Кунта – Хаджи. Как известно, имам Шамиль запретил Кунта-Хаджи вести свои проповеди на Кавказе».
Как вы должно быть заметили, Х-М. Доного подтверждает, что между Шамилем и Кунта-Хаджи Кишиевым имелись противоречия.

Мы вправе спросить у доктора наук, зачем далекой от нашей культуры француженке, придумывать небылицы если факта не было. Откуда она могла так четко описать происходившее, если бы лично не узрела. Замечу, что свидетелями тому были не только она, но и грузинские княжны Чавчавадзе, Орбелиани и другие женщины. Данные слова я привожу к тому, чтобы вы знали, что для своей выгоды Шамиль мог использовать все средства.

При изучении жизни и деятельности двух личностей: ведшего непримиримую войну с Россией; имама Шамиля и приверженца мира Кунта-Хаджи Кишиева, задаешься вопросом. Почему для российского царя более ближе оказался Шамиль, чем миротворец Кунта?

Если война с горцами Кавказа оправдывалась их непокорностью, то почему Россия не использовала в своих интересах человека, призывавшего к покорности? У России был шанс прислушаться и воспользоваться помощью человека, который имел много приверженцев, и чья популярность в народе стремительно росла. Кунта-Хаджи и его мюриды готовы были жить в мире и согласии со всеми, кто не посягает на их веру.

Пример подобного мирного жительства на Кавказе и в Чечне уже имелся, когда ранее среди нас поселились беглые русские, украинцы, позже смешавшиеся с местными племенами и получившие название - казаки. Казаки без сомнения есть продукт смешения многих кавказских народов с пришлыми, в результате чего пришлые переняли обычаи, одежду и образ жизни горцев.

Если принять во внимание то, что Россия отвергла мирный путь объединения народов предлагаемый Кунта-Хаджи и поддержала военный путь Шамиля, выходит, что их интересы совпадали, они действовали единым фронтом. Но здесь причина была и в другом – учение было опасна для царя, обладателя неограниченной власти. Как можно допустить утверждения, что все недра одинаково принадлежат народу.

Есть и другой момент, продолжая войну, имея постоянного врага, военные обретают опыт ведения войны, испытывают новое оружие. И третье, призывы Устаза к равенству для России вообще не приемлемы. О чем можно говорить, когда 90 процентов населения России безграмотно и в рабстве.

После первого хаджа к святым местам Кунта-Хаджи Кишиев возвращается на родину. Его популярность в народе стремительно растет. Уставшие от вечного произвола русских, от непосильных налогов и диктата Шамиля и наибов, чеченцы мечтали о мирной жизни.
Казалось бы, имам занят серьезным делом, борьбой с внешним врагом и не вспомнит о человеке, что призывает к миру и согласию. Тем более шел 1858 год, Шамиль не имеет военных успехов, теряет авторитет.

Но не тут-то было. Глаза и уши имама в лице тавлин, доносили до него каждую мелочь. Кунта-Хадже открыто было сказано о нежелании его пребывания на родине. Поэтому во избежание осложнений и для себя, и для почитателей, он совершает второй хадж. На этот раз Кунта-Хаджи отсутствовал на родине около трех лет - посещает Мекку, Багдад, Каир встречается с учеными богословами, обменивается знаниями.

В 1862 году Устаз возвращается на родину зная, что его недоброжелатель живет на широкую ногу в Калуге. На этот раз Кунта-Хаджи приняли в народе еще более радушно. Каждый желал видеть его лично, услышать голос и проповеди. Как было выше сказано; его познания, умение доходчиво объяснять, мягкий и приятный голос подкупали даже христиан, что беседовали с ним. Образованные русские люди удивлялись, где, как и у кого Кунта-Хаджи обрел утонченные манеры поведения и самое главное, обширные знания во всех областях.

Отъезд Шамиля вглубь России не улучшил положение Кунта-Хаджи Кишиева. Шамиль словно эстафетную палочку передал свою нелюбовь царским властям. И по всему видно, что голос и мнение Шамиля, имели вес у высших чинов России. Преследованием Кунта-Хаджи занялась военная администрация, а она, как известно, скора на расправу. В конце 1863 года Кунта-Хаджи арестовывают и перевозят из одной тюрьмы в другую, пока не направляют на вечное поселение в город Устюжна.

В начальный период Кунта-Хадже позволили иметь рядом ученика Абд ас-Салама. Тот постоянно вел записи его бесед и высказываний на религиозные и житейские темы. Но уже на конечном пункте Киши-Хаджи оставили одного, а верного ученика отправили назад в Чечню. Понимая, что такое решение есть политический ход, дабы успокоить последователей духовного лидера и что его непременно арестуют, Абд ас-Салам покидает Россию. Скорее потому и сохранились его записи.

Итак, два кавказца находятся во власти царской России. Один в течение тридцати с лишним лет убивал русских, выступал против государства, поднял восстание по всему Северному Кавказу. Ранее за такие проделки жестоко казнили: Болотников - ослеплен и утоплен в проруби; Разина четвертовали; Пугачева четвертовали, а голову воткнули на кол, шейха Мансура навечно заточили в тюрьму, где и сгубили.

Шамиль – встречен лично императором России, его обняли, облобызали, выделили 3-этажный дом, 15 тысяч рублей годовых. Видимо одной жене Шамиля эта сумма показалось малой и по просьбе генерала Барятинского на личные расходы имама дано дополнительных 5 тысяч рублей.

Получая такую огромную сумму, Шамиль не мог избавиться от жадности. Его пристав  полковник П. Г. Пржецлавский пишет, что приходящие к нему люди желали иметь его фотографию. Из-за того, что Шамиль жалел «пожертвовать десятком рублей для русской публики, я обыкновенно покупаю у фотографа их портреты на свой счет, что нисколько не конфузит ни Шамиля, ни членов его семейства».

Другой человек (Кунта-Хаджи) принадлежал к божьим людям, никогда не причинил вреда ни одному живому существу, призывал всех ко всепрощению, миру. Это был человек из благородных людей, который еду и питье зарабатывал собственным трудом. Однажды, когда его не было дома, к нему пришли молодые ребята и в знак любви и уважения, вскопали ему огород. Возвратившись, домой он спросил у жены, кто это сделал. Она ответила, что соседские мальчики решили нам помочь. Муж засадил это место своей кукурузой, а осенью весь собранный урожай отнес в мечеть как милостыню бедным. Он никогда не изменял своей привычке питаться только тем, что заработано своим трудом.

Зная историю России, как цари относились к организаторам восстаний, мы вправе предположить, что враг тот, кто восстал и убивал. Но мы ошибаемся - Россия страна парадоксов, здесь нет ничего предсказуемого. Потому Шамиль обласкан не только деньгами, но и дворянским титулом.

Кунта-Хаджи Кишиев сослан с месячным содержание 1 рубль 80 копеек. Его лишили близких и друзей, оторвали от семьи, которая продолжала жить в Чечне, а позже оставшиеся в живых вынуждены были уехать за границу. Можете представить насколько сложно и тяжело было смиренному человеку терпеть зимние морозы, самому готовить, стирать в условиях России и того времени. Я не говорю о моральной стороне, о трудностях жития.


Узнав о бедственном положении своего Устаза, последователи Кунта-Хаджи в январе 1864 года собрались в окрестностях Шали, чтобы просить его освобождения. Среди трех тысяч собравшихся были женщины, дети, старики. У них не было оружия, они мирно выражали свою просьбу. Однако генерал Туманов дал приказ стрелять на поражение и более 150 человек, в том числе женщины и дети были убиты.

Кунта Хаджи Кишиев, обладая широкой популярностью в народе, после своего ареста писал мюридам, чтобы они не предпринимали никаких мер и не пытались просить о его освобождении. Он знал, что на все воля Всевышнего Аллаха и без Его ведома, не происходит ничего на свете. Живя в ссылке почти впроголодь, он ни разу не обратился к властям с просьбой материально помочь ему и не печалился о своей участи. У всех христианских соседей по месту ссылки он оставил добрую память, как о мягком, приветливом и дружелюбном человеке.

Одной из известнейших личностей с мировым именем, почитавшей Кунта-Хаджи Кишиева и хорошо знавший историю его жизни, был советский ученый, общественный деятель, доктор политических наук, диссидент Абдурахман Геназович Авторха;нов. По его завещанию, на надгробном камне, рядом с его именем высечено имя – Кунта, в знак глубокого уважения и признания таланта шейха Кунта-Хаджи Кишиева. Да смилостивиться над ними и нами Аллах.