Бенгалия

   Голос Кураторов из Службы Защиты Времени звучал в моей голове как похоронный колокол: «Прекрати общение с Бенгалией и немедленно возвращайся, иначе откроется пропасть временной бездны!». Но любовь, подобно змее, обвивающей разум, задушила всяческую осторожность. Я нарушил запрет, как Икар, дерзнувший приблизиться к солнцу. Теперь оставалось надеяться на возможное снисхождение, столь же призрачное, как мираж в пустыне.
  Само её имя Бенгалия, звучало как заклинание, открывающее врата в другое измерение. Моя связь с ней была подобна прикосновению к оголённому проводу: вспышка, электрический разряд, пронзивший всё моё существо, и реальность начала размываться как акварель под проливным дождём, а предупреждения Кураторов теперь превратились в эхо в пустом колодце, и ослеплённый любовью я проигнорировал уже второе предупреждение.
  Всё началось с того, что, преследуя нарушителя временного континуума, я встретил её, хрупкую, беззащитную. Я отправил преступника назад по временной нити одного, а сам остался. Бенгалия была чудесной девушкой, но я, специальный агент Службы Защиты Времени не мог, не имел права забрать её с собой в будущее, но и остаться с ней навсегда я тоже не мог. Меня бы сочли предателем и отправили бы за мной агента с таким же заданием, с каким отправили сюда меня. Сюда, в Шелонию восемнадцатого века за нарушителем Карлосом. Он сумел нелегально переместиться в прошлое и вооружённый современными знаниями начал выдавать себя за гениального изобретателя. Но технологии будущего не должны были появиться в этой эпохе, это могло повернуть всю мировую историю в неизвестном направлении, поэтому я выследил его, арестовал и отправил на суд Кураторов, но одного, без сопровождения. Своё присутствие в Шелонии я обосновал тем, что должен основательно зачистить все следы пребывания Карлоса, и уничтожить то, что он пытался создать.
  Это были чудесные дни. Рядом с Бенгалией я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Она тоже была счастлива, но это не могло продолжаться вечно. Всему приходит конец. Я уже проигнорировал два предупреждения о необходимости срочно вернуться. Сегодня пришло третье и последнее. Холодное, безжалостное, как приговор. Оно пронзило меня насквозь. Я должен был добровольно предстать перед Кураторами. Пока не для суда. Для дачи объяснений. Я знал, что они были правы. Каждый миг, проведённый рядом с Бенгалией, был украден у её настоящей судьбы, а каждая улыбка — долгом, который придётся вернуть с процентами.
  Но как объяснить это сердцу, которое впервые познало истинное счастье? Как вырвать из души её образ, глубину её глаз, в которых отражалось моё собственное, такое же счастливое отражение?
  Я смотрел на неё, на её тонкие пальцы, перебирающие лепестки цветка, на её лёгкую, почти невесомую поступь и понимал, что это не просто любовь. Это было открытие. Открытие того, что время, это не только цепь событий, но и пространство для чувств, для моментов, которые даже будучи мимолётными, оставляют неизгладимый след.
   Бенгалия была не просто девушкой моей мечты, она была воплощением самой мечты, которую я, агент Службы Защиты Времени должен был оберегать, а не разрушать.
  Я пытался найти компромисс, искал лазейку в законах времени, но они были непреклонны. Моё присутствие здесь, моё вмешательство, пусть и продиктованное самыми чистыми намерениями, было серьёзным нарушением Кодекса Времени, которое могло повлечь за собой катастрофические последствия. Жизнь порой нас сталкивает с суровой реальностью, и видимо пришло моё время столкнутся с ней.
  Я вспоминал Карлоса, его дерзость, его стремление изменить ход истории. Я был послан, чтобы исправить его ошибку и всё вернуть на свои места. Но теперь я сам стал нарушителем. Я позволил себе полюбить. Полюбить Бенгалию. Позволил почувствовать себя живым, а не просто винтиком в огромной машине времени.
  И вот, пришло время возвращаться. Я оказался перед сложным выбором. Оставить Бенгалию одну, значит обречь её на одиночество, и возможно, на забвение. Остаться, тогда агенты вернут меня насильно и уже не для объяснения, а сразу в суд. Служба Защиты Времени сурово карает нарушителей. Но что они сделают с Бенгалией? Эта мысль была хуже любого приговора. Я не мог допустить, чтобы моё счастье, стало её проклятием.
  И вот я смотрю на неё в последний раз, пытаясь запомнить каждую чёрточку её лица, каждый оттенок её глаз. В этот момент я понял, что даже если меня отправят в самую дальнюю точку времени, даже если моё имя будет стёрто из всех архивов, я никогда не забуду её. Бенгалия стала частью меня, частью моей души, и эта связь была сильнее любых временных парадоксов.
  Я должен был вернуться. Вернуться, оставив позади всё, что стало для меня смыслом в жизни. Вернуться, чтобы возможно, в другой временной реальности мы смогли бы встретиться снова. И я знал, что, когда вернусь в Службу Времени, я уже никогда не буду прежним. Часть меня останется навсегда в Шелонии, где рядом моя нежно любимая Бенгалия, беззащитная и скромная девушка из восемнадцатого века, мои чувства к которой поставили под угрозу само существование времени.
  Мы шли по лесу, когда на поляне появилась радуга. Это был портал времени. Он пульсировал и ждал меня. Я видел испуг в глазах Бенгалии, смешанный с непониманием происходящего. Я не мог ей объяснить ей всё. Как можно объяснить ей, что такое прошлое и будущее и как хрупка их связь? Как объяснить ей, что моя любовь, это не просто чувство, это акт неповиновения, который может разрушить всё?
  Я взял её руку. Не для прощания, а для того, чтобы в последний раз почувствовать тепло её кожи, чтобы впитать в себя её присутствие, как губка впитывает воду. Даже если меня ждёт вечное забвение, даже если я стану вечным призраком в лабиринтах времени, я не жалею. Потому что я познал истинное счастье, и оно стоило всех возможных последствий.
   Я отпустил её руку, и в этот момент я почувствовал, как что-то рвётся внутри меня. Это был не просто разрыв связи, это было отсечение части моей сущности. портал засветился ярче. Мир начал искажаться, цвета начали блёкнуть, а звуки приглушаться, и меня начало затягивать в воронку времени. Это было начало конца. Начало моего возвращения, и, возможно, конца для Бенгалии.
  Я не знал, что произойдёт с ней. Станет ли она жертвой моего вмешательства?  Будет ли её память стёрта, как будто меня никогда не существовало в её жизни? Или же она станет частью временного парадокса, обречённая на вечное существование в искажённом пространстве? Эти мысли терзали меня, но я уже ничего не мог поделать. Я был всего лишь агентом, пешкой в игре, которую сам же и нарушил.
  Я сидел на стуле в кабинете Службы Защиты Времени. Вокруг меня были незнакомые лица, холодные и безразличные. Они задавали вопросы, но я не слышал их и не помню, что отвечал. В моей голове звучал лишь её голос, её смех, её слова. Бенгалия…
  Заседание комиссии проходило в атмосфере холодного отчуждения. Лица Кураторов, строгих, бескомпромиссных, казались масками, лишёнными всякого человеческого тепла. Их слова звучали как приговор, вырезанный из холодного бездушного камня, не допускающий ни малейшей тени сомнения. Нарушение временного континуума, вмешательство в ход истории, создание парадоксов – всё это было неприемлемо для Службы Защиты Времени. Но в глубине души я знал, что никакие обвинения не смогут стереть того, что произошло внутри меня. Той искры, что разгорелась и осветила мрак бесконечных временных линий.
  От меня требовали подробных объяснений по всем пунктам обвинений. Я пытался говорить, но слова были пустыми, бессмысленными. Как объяснить тем, кто видит время лишь как цепь событий, что для меня оно стало живым, дышащим пространством чувств? Что любовь, это не только эмоция, а сила, способная изменить даже самые жёсткие законы? Их уши были закрыты для таких откровений. Для них я был лишь нарушителем, угрозой стабильности, которую они клялись охранять.
  Они говорили мне о последствиях моего поступка, о возможных катастрофах, о разрушении ткани реальности. я нарушил их законы, да. Я рискнул всем, да. Но я обрёл нечто, что они своей властью над временем, никогда не смогут понять и отнять. Я обрёл любовь.
  И когда они, посовещавшись вынесли свой вердикт – пожизненное отстранение от оперативной работы, стирание личности, работа координатором – наблюдателем, я принял его. Принял с той же тишиной, с которой держал в последний раз руку любимой, потому что знал, даже лишённый личности я буду жив. Жив, в воспоминаниях о Бенгалии.
  Меня отвели в другое помещение с ослепительно белыми стенами. Посадили в кресло и надёжно зафиксировали. Я наблюдал за тем, как меня готовят к процедуре. Провода, датчики, мерцающие экраны компьютеров, безмолвные равнодушные ко всему происходящему техники. Но я не боялся. Страх ушёл давно, с последним взглядом на её лицо. Теперь осталась только тихая решимость. Решимость сохранить в себе ту искру, которую она зажгла.
  Когда они, облепив мою голову датчиками начали процедуру стирания личности, когда я почувствовал, как моё сознание начинает распадаться, а воспоминания о Бенгалии становятся всё более туманными, я сделал последнее усилие. Я сосредоточился на воспоминании о её глазах, на том, как в них отражалось моё счастье. На том, как рядом с ней я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. И эти воспоминания, эта последняя вспышка стала моим якорем.
   Я не знаю, что стало с Бенгалией. Я не знаю, смогла ли она пережить моё исчезновение, моё вмешательство в её жизнь. Эта неизвестность, стала самой тяжёлой частью моего наказания. Но я надеюсь. Надеюсь, что моя любовь, пусть и такая разрушительная, не принесла ей вреда. Надеюсь, что сейчас она живёт своей жизнью, спокойная и счастливая.
   А я… Я теперь безликий координатор – наблюдатель за номером 180519. Безликий, безмолвный. Я наблюдаю за тем, как агенты Службы Защиты Времени выполняют свои задачи. Я вижу их холодную эффективность. Я понимаю их.  Я был одним из них.  Но я наблюдаю за ними глазами того, кто познал запретное. я вижу их решимость, их холодную эффективность. Я вижу, как они, оберегая хрупкую ткань времени, могут растоптать его самые прекрасные узоры, могут разрушить нечто бесценное ради того, чтобы сохранить хрупкое равновесие.
  Но где-то внутри, в самой сердцевине моего стёртого существа, живёт память. То, что я с таким трудом сумел сохранить. Память о Бенгалии. О той, что научила меня любить, и тем самым показала, что даже в этой строгой и бездушной системе есть место для чуда. И чудо это – любовь, даже если она привела меня к такому безрадостному концу, она стоила того. Стоила всего.
  Иногда, в моменты особенной тишины, я пытаюсь представить, как сложилась её жизнь. Живёт ли она в своём времени, не зная о моём существовании после стирания памяти, или же наоборот, её не тронули и моё исчезновение оставило в её жизни след, рану, которая так и не зажила? Эта мысль, как заноза не даёт мне покоя. Я хотел бы верить, что она счастлива, что моя любовь, такая разрушительная для меня, стала для неё лишь мимолётным, но приятным воспоминанием, не омрачающим её жизнь.