Глава 5 палки в колёса правительства. пейджеры

ГОСУДАРСТВО В ГОСУДАРСТВЕ
( Политический триллер)

ГЛАВА 5
ПАЛКИ В КОЛЁСА ПРАВИТЕЛЬСТВА. ПЕЙДЖЕРЫ

Перед премьер-министром стояла не одна угроза — и даже не две. Израиль жил в окружении фронтов, каждый из которых по отдельности мог обернуться катастрофой, а вместе — уничтожением государства. ХАМАС был лишь одним элементом этой картины, и далеко не самым опасным. Над страной нависали Иран и его прокси — «Хизбалла», с сотнями тысяч ракет, с отработанными армиями, с опытом настоящей войны и с открытой целью стереть Израиль с карты.
Именно поэтому граница с Газой была превращена в сложную, многоуровневую и чрезвычайно дорогую систему обороны. Она создавалась не из доверия к ХАМАСу и не из наивности, а из холодного расчёта: главная угроза находилась севернее и восточнее. Ошибка на одном участке могла открыть дверь к удару, от которого страна не оправилась бы.
Почему эта система не сработала 7 октября — вопрос не только военный и уж точно не сводящийся к одному правительственному решению. Куда важнее понять, в какой институциональной среде действовало правительство, какие приоритеты ему приходилось расставлять и какие структуры внутри системы последовательно блокировали их реализацию.
Вести войну, когда тебе вставляют палки в колёса изнутри, под силу только лидеру с железной волей. Но именно внутренний фронт оказался для правительства самым разрушительным.
Назначенный премьер-министром министр обороны Йоав Галант с самого начала находился в противоречии с линией Биньямина Нетаниягу. 25 марта 2023 года Галант публично выступил против политики собственного правительства, поддержав протесты против судебной реформы и потребовав заморозить законодательный процесс ради «переговоров». Это был беспрецедентный шаг: министр обороны встал по одну сторону баррикад с уличным протестом против избранной власти.
26 марта Нетаниягу объявил о его увольнении за утрату доверия. В ответ страну накрыла волна массовых протестов — так называемая «Ночь Галанта». На улицы вышли тысячи агрессивных демонстрантов, щедро подпитанных грантами и организационными ресурсами. Для них было критически важно удержать человека из правящей партии «Ликуд», вставшего на их сторону.
Формально Галант продолжал оставаться в должности, ссылаясь на отсутствие официального уведомления. А 10 апреля Нетаниягу объявил, что не будет его увольнять — на фоне обострения ситуации на южной и северной границах, ракетных обстрелов из Газы, Ливана и Сирии и терактов внутри Израиля. Премьер заявил, что разногласия отложены ради безопасности страны.
Фактически же начался паралич. Галант действовал в тесной связке с начальником Генштаба Герци Халеви, главой АМАНа Халивой, при поддержке военной прокуратуры и юридического аппарата. Кабинету системно вставляли палки в колёса. У левых был свой «защитный купол»: армейская верхушка, ШАБАК, военная прокуратура, юридическая советница и БАГАЦ. У правительства оставались лишь считанные рычаги — военный советник премьера Роман Гофман и руководство Моссада.
Ситуация стремительно приближалась к грани реальной гражданской войны. Силовые структуры всё чаще демонстрировали лояльность не действующей власти, а протестному лагерю. И именно здесь была совершена стратегическая ошибка: страх внутреннего взрыва взял верх. Галанта вернули окончательно — и левые почувствовали вкус победы.
Тем не менее, даже в этих условиях часть заложников удалось вернуть.
Когда стало ясно, что внутреннее давление не останавливает боевые действия, американские демократы фактически перешли к открытому вмешательству.
Началось давление через ООН, было введено фактическое эмбарго на поставки уже оплаченного оружия. Цель была прозрачна: не допустить победы Израиля — а значит, не допустить политической победы Нетаниягу.
Главный канал снабжения ХАМАСа оставался нетронутым полгода после 7 октября. Лишь в начале мая 2024 года Израиль начал зачистку Рафиаха.  Всё это время ХАМАС беспрепятственно получал вооружение и ресурсы из Египта.
Когда ЦАХАЛ вошёл в Рафиах, выяснилось следующее: вдоль Филадельфийского коридора — границы с Египтом протяжённостью около 15 километров — были обнаружены туннели каждые 150 метров. Более ста туннелей, включая такие, по которым свободно проходили грузовики.
Первое правило войны — отрезать противнику пути снабжения. Но это правило работает только в том случае, если цель — победить.
Начальник Генштаба и руководство армии при участии главы ШАБАКа Ронена Бара не спешили захватывать Рафиах в первые полгода войны. Возникает закономерный вопрос: почему. И ещё один — кому это было выгодно.
Параллельно в обществе возникла новая сила — милуимники. Люди, прошедшие фронт, не зависящие от дипстейта, настроенные решительно и, что особенно опасно для старых элит, — патриотично. Их нельзя было контролировать привычными методами.
Ответ был найден быстро и элегантно. Американским демократам требовался повод для давления. Так было «сшито» дело «Коах 100», запущенное летом 2024 года, аккурат после начала операции в Рафиахе. Милуимников выставили варварами и преступниками. Началась волна международного возмущения — удобная, своевременная и хорошо упакованная.
Кульминацией стало дело «Сдэ-Тейман». Именно с него началась мутная волна ненависти к ЦАХАЛу, резервистам и самому Израилю. Военная прокуратура при активной поддержке лояльных СМИ раскрутила кампанию, цель которой была проста: дискредитировать победу ещё до того, как она станет фактом.
И здесь возникает ключевой вопрос, о котором все предпочитают молчать.
Кто смонтировал тот самый видеоролик?
Речь идёт не об утечке и не о случайности. Видео было собрано из нескольких фрагментов, снятых в разное время и разными людьми. Такой монтаж требует доступа к исходным материалам, технических возможностей и, главное, мотива. Это работа не одного солдата и не «обиженной стороны». Это целенаправленная операция.
Пока этот вопрос не задаётся вслух, дело остаётся «мутным». Но именно он — ключ ко всей истории.
На фоне этого противостояния Галант настаивал на немедленном ударе по «Хизбалле». Нетаниягу отказался. Открытие второго фронта могло втянуть в войну Иран — и к этому моменту Израиль был не готов. У премьера и Моссада был иной план.
О нём не знал ни Галант, ни большинство высокопоставленных чиновников. Лишь 12 сентября, на закрытом совещании, Моссад впервые раскрыл детали одной из самых секретных операций: тысячи устройств, переданных боевикам «Хизбаллы», были заминированы. Существовал риск, что план будет раскрыт, но времени больше не было.
17 сентября боевики получили короткое сообщение: «Вы получили зашифрованное послание». При попытке его открыть начались взрывы. Через минуту детонация прошла по тысячам устройств, независимо от реакции владельцев. На следующий день взорвались рации.
Операция с пейджерами была уникальной — такой не было и, вероятно, ещё долго не будет нигде в мире. Это была не просто диверсия и не эффектный трюк, а многоуровневая разведывательно-технологическая операция высшей сложности, сочетающая психологию, точный расчёт, логистику и абсолютную секретность.
Ни одна армия и ни одна разведка до этого не проводили удар, в котором оружием становились доверие противника к собственной системе связи и его привычка к рутине. Именно поэтому реакция за пределами региона была однозначной: профессиональное восхищение. Военные и разведывательные структуры по всему миру — независимо от политических симпатий — признавали тонкость замысла, уровень организации и хирургическую точность исполнения. Это был учебник, написанный в реальном времени — и урок, который внимательно изучали даже те, кто публично предпочитал молчать.
Далее последовали авиаудары. 27 сентября был уничтожен командный пункт в центре Бейрута. На завтра «Хизбалла» подтвердила ликвидацию Хасана Насраллы. В ответ 1 октября Иран нанёс массированный ракетный удар по Израилю.
Так выглядела стратегия, которую невозможно было реализовать под диктовку уличных протестов, военной бюрократии и внешнего давления.
Биньямин Нетаньягу годами повторял — вопреки насмешкам, скепсису и откровенному саботажу, — что у Ирана не будет ядерного оружия. В это мало кто верил. Такие обещания не выполняются словами и заявлениями. Они выполняются временем, терпением и действиями, которые остаются за кадром. Нетаньягу нужно было именно время — не для уговоров, а для окна возможностей. Он прекрасно понимал: при администрации Байдена–Обамы масштабная операция против Ирана либо будет заблокирована, либо утонет в бесконечных «консультациях», условиях и контролируемых утечках. Поэтому ставка делалась на смену власти в США. Американские выборы были уже на носу, и в Иерусалиме это понимали.
20 января 2025 года Дональд Трамп официально вступил в должность президента США. Почти сразу после этого были сняты ограничения и задержки на поставки вооружений Израилю — то самое эмбарго, которым предыдущая администрация годами сдерживала армию под лозунгами «пропорциональности» и «деэскалации». Это не сопровождалось громкими заявлениями. Армия просто вздохнула — потому что перестала воевать со связанными руками.
К этому моменту Израиль уже завершал то, что готовилось годами. Задолго до решающего удара на территории Ирана были размещены израильские базы беспилотников. Когда пришёл час, именно они за считаные часы уничтожили системы ПВО и значительную часть установок по запуску баллистических ракет. Небо стало относительно безопасным — и только после этого началась атака с воздуха. Сначала были «запечатаны» выходы из подземных хранилищ ракет, затем уничтожены ключевые ядерные объекты режима аятолл.
Без этого этапа участие США было бы невозможно. Американская авиация не входит в неочищенное небо — ни при каких союзах и декларациях. Но небо было очищено. И удар был нанесён — без потерь. Обещание, в которое не верили, оказалось выполненным.
Практически одновременно готовились удары и по другим фронтам. Руководство «Хизбаллы» и хуситы в Йемене стали целями точечных операций. Тысячи боевиков были выведены из строя, ликвидированы ключевые фигуры руководства, включая высшее командование «Хизбаллы» и хуситов..  Эти направления Нетаньягу считал приоритетными не из-за политических рейтингов и не ради заголовков, а потому что именно они представляли экзистенциальную угрозу существованию страны.
Возможность создания ядерной бомбы была пресечена.
Не отложена, не заморожена «до лучших времён» и не утоплена в переговорах, а именно пресечена — физически, технологически, необратимо. Режим аятолл лишился не только инфраструктуры, но и иллюзии, что можно бесконечно тянуть время, прикрываясь дипломатией и угрозами.
Это был момент, когда многолетняя стратегия перестала быть гипотезой и стала фактом. Не демонстрацией силы, а её применением. Не заявлением — результатом. Именно поэтому эта операция вызвала такую ярость у тех, кто годами убеждал мир, что с Ираном «можно договориться», что ещё немного терпения — и всё уладится. Уладилось. Но не так, как они планировали.
С этого момента игра изменилась. Потому что исчез главный рычаг шантажа, на котором держалась вся региональная архитектура террора. Без ядерной бомбы Иран перестал быть неуязвимым центром, а его прокси — «Хизбалла», хуситы и другие — утратили защитный зонтик, за которым привыкли прятаться. И именно это сделало возможным дальнейшие удары по другим фронтам — точные, болезненные и необратимые.
Государство выстояло. Именно поэтому попытка его дискредитировать оказалась такой яростной. Когда войну пытаются остановить не враги, а свои, победа превращается в улику — и потому следующая глава начинается не с фронта, а с тех, кто тянул за нитки в тылу.