Уходя от погони

 Мы вдвоем бежим по коридору с мраморными стенами бежевого оттенка с коричневыми прожилками, вроде это бизнес-центр, но коридоры дюже извилистые, много углов и поворотов. Обычно в таких зданиях длинные прямые коридоры, ибо задача клиентов — не заблудиться, а найти нужный кабинет с нужной организацией, и там оформить выгодную сделку. Но мы попали в переделку, и наша задача — убежать от погони, и сделать так, чтобы наши лица не распознали камеры видеонаблюдения. Нас не должны вычислить! Сдались же мы этой полиции… Что, зачем, почему — самим непонятно.

 Бежим, чтобы оторваться, спрятаться, укрыться.
В чем мы с Мишкой провинились?.. Всё же было хорошо ещё вчера. Вчера всё было понятно, предсказуемо, спокойно.
Ненавижу бегать. Хотя, как ни странно, вроде не задыхаюсь, да и ноги не трясутся.

 Мишке хорошо, он подтянут и спортивен — хотя бы внешне, ни пуза, на жиринки. Я тоже не мадам жиробасина, но всё же атлетизмом не отличаюсь. Не дано мне быть ланью луноликой, волоокой и длинноногой.

 Выбежали из глянцевого бежевого коридора на пожарную лестницу, металлическая дверь за нами закрылась. Здесь тихо. Кирпичные беленые стены, серая шершавая лестница - это не парадный вход, так что тут никого нет, и почти никогда не бывает. Можно перевести дух пару минут, поэтому неспешно крадемся вниз, не создавая лишнего шума, чтобы не привлечь внимания. Сложно не топать, как слоны, когда надо быстро передвигать ставшие вдруг тяжелыми ноги. Шуршим. Спешим. Торопимся.

 Спустились, вышли на свежий воздух - на улице солнечно, вроде тоже тихо, полиции не видно. Обычный мир обычных людей. Невысокие, в два-три этажа дома, деревья с распускающейся майской листвой — красота! Красота, если быть просто прохожим, просто идти по свои делам, если за тобой никто не гонится. Но мы уже не просто парочка гуляющих, мы - беглецы. И только редкие прохожие и редкие машины чешут по незагруженной улице. Неужели оторвались? Идем, примечая по пути ставшие вездесущими камеры на фасадах зданий, укрываем от них лица, отворачиваемся, пригибаемся — только бы не быть опознанными! Чтобы не отследили наш маршрут, не подрезали, не засекли. Мы не должны попасться.

 Мой спутник Мишка - красавчик, любуюсь им по пути втихаря, ибо с такой внешностью - точеные высокие скулы, серо-зеленые глаза, прямой, немного хищный нос, четко очерченные яркие губы над твердым подбородком - мог бы быть киноактером или там фотомоделью, но он ни то и ни другое. Просто Мишка - балбес, сам себе на уме, и занимается только тем, что ему интересно. Особенно, когда у него есть деньги.  Сейчас у него период увлечения холодным оружием, и от этого он кажется еще привлекательнее и загадочнее. Старинные ножи, мечи, сабли, катаны - в этом он разбирается и понимает. Любит ощущение металла в руке, силу и мощь стального клинка. Очень мужественное занятие, Мишке идет - он создан как олицетворение охотника, взгляд его тверд и остр, а решения быстры и однозначны.
Вот и сейчас он понимает, куда и зачем мы идём, он - ведущий, я же не очень соображаю, доверяю ему. С моей сообразительностью мы бы давно уже сидели в каком-нибудь углу на пыльной лестнице и плакали, обнявшись, в ожидании полицейской овчарки.

 Заприметив по пути на здании крошечную вывеску кафе, мой товарищ по бегу от всевидящего ока явно приободряется:
- Зайдем? - приглашает Мишка, - посидим чутка, перекусим.

 В небольшом, но уютном помещении царит приятный полумрак, и после яркого солнца кажется, что совсем темно. В углу примостились за столик - я спиной к двери, а Мишка – лицом, для лучшего обзора и контроля входа-выхода: у него зрение получше моего, он быстрее сориентируется в случае надобности.
Подошёл бородатый приветливый официант нестрогого вида с блокнотиком в нагрудном кармане рубашки, принял наш заказ на грибной супчик, картошку по-деревенски, чай и пирожки с повидлом. Не все же бегать! Надо и поесть хорошенько, подкрепиться, подзаправиться топливом. Хрен его знает, сколько нам ещё предстоит таскаться сегодня.

 Руки пошли мыть вместе, чтобы быть рядом в случае чего. Будучи в соседних кабинках туалета поржали, как пятиклассники, над вполне естественными звуками, но руки мыли бок о бок уже тихо и сосредоточенно - это очень важное и торжественное мероприятие. Мне что-то тревожно - вглядываясь в свое отражение в зеркале, понимаю, что лицо как будто подтянулись и осунулось. Проказник Мишка с таким же сосредоточенным лицом вдруг обнимает меня сзади за талию, выдыхая в шею:
- Не ссы... - и внезапно легко целует.
Хм, неожиданный поворот! При этом руки его стали явно смелее и увереннее на моем теле. Я вдруг почувствовала какое-то глубинное спокойствие, поднявшееся изнутри, и защиту в этих объятиях.
- Пойдём уже, - глажу его по руке от запястья к плечу, и мы выходим из рукомойного отделения в общий зал для приема пищи, двигаясь в свой неприметный уголок к диванчику, столику и картине с итальянским пейзажем на стене — это явно Тоскана. Люблю этот регион заочно, по шикарным фото путешественников, тоннами просматриваемых мной в интернете. Эх, так туда и не съездила. То денег нет, то времени, то того и другого. А ещё туда виза нужна. Италия, мамма миа!
- Все хорошо? - всё-таки уточняет Мишка обстановку, в его глазах плещется тревога. Ещё бы! Пошёл в контратаку, а потом невинно интересуется, не сильно ли он накосячил! Не сильно. Нормально. Всем страшно.
- Да, ща пожрем, вообще хорошо будет! - успокаиваю я.
Пересаживаюсь к Мишке на диванчик, под бочок - он теплый, с ним уютно и не так нервно: иногда по телу пробегает неконтролируемая дрожь, руки мои отвратительно ледяные. Под столом его нога прижимается к моей. Мишке тоже нужна поддержка. Не стала его пинать за это. Пусть отдохнет в приятной компании.
- Выключи мобильник нафиг! - приказывает Мишка, доставая свой смартфон из кармана, и отключая средство коммуникации, которое легко может сделать нас прекрасной целью для слежения. Что ж, не время делать сэлфи с Мишкой и постить его в инстаграм! Или звонить Ленке, чтобы сообщить, что за нами несётся полиция, и вообще черти что происходит. Мы пока анонимны и недоступны. Стараемся быть недоступными для этого высокотехнологичного мира и его охранников. Спасти бы свою шкуру пока что - фиг знает, что нам там вменить хотят. Точно ведь не котят, щенят и попугайчиков. И вряд ли это агенты «Орифлэйм»… Хотя всё может быть. Вдруг и правда, у них новый каталог, с новыми вкусно пахнущими страничками? А мы, дурачки, бегаем. Взяла бы себе новую помаду губную благородно-розового цвета с перламутровым оттенком, а Мишке –  крем для рук! И пусть мажет его себе куда хочет. Я, пожалуй, даже узнавать не захочу, куда он может предложить его втереть.

 Вырубаю телефон согласно инструкции, превращая его в  кирпич с электронной начинкой - пропущенных звонков нет, и это прекрасно. Никому я пока не нужна, никто меня не хочет. Не хочет достать, поймать, допросить, укокошить. И пока этого достаточно.

 Достаточно оперативно приносят наш заказ. Время жрать! Хорошие манеры можно пока забыть. У нас не свидание, а  подпитка калориями и питательными веществами. Ну и успокоительное — кто-то ведь жрёт как не себя, когда нервничает. Похлебавши супчика с картошкой, молча пьём горячий чай из толстых глиняных кружек вприкуску с жареными, жирными, но очень вкусными пирожками. В кафе хорошо, тихо, кроме нас ещё пара занятых столиков, и всё. За окнами повседневная городская жизнь - ходят люди, ездят машины, - самая обычная жизнь, без каких-то проишествий. Никто за нами больше не гонится. А если и гонится, то это не так заметно. Не хочу больше бегать, прятаться, скрывать лицо от почти уже вездесущих камер... Гребаный прогресс!

 Расплатившись за пропитание наличными деньгами - хвала наличным и той анонимности, которую они обеспечивают! - идем дальше, вниз по солнечной улице, идем к реке. Дома вокруг уже не такие пафосные и ухоженные, поэтому меньше контроля, меньше камер видеонаблюдения, меньше людей, меньше шансов попасть в ловушку. Стараемся идти не по прямой - ибо это слишком тупо, а заходим во дворы, петляем между постройками, проулками, киосками. Скользим тенями в солнечный день, не привлекая внимания, бесшумно и стремительно, как рыбы в бурной горной реке. Игры в казаки-разбойники - они такие. Только ни фига непонятно, почему мы вдруг стали разбойниками... За какие такие прегрешения?

 Ощущение веселой жути дарит чувство невесомости и пустоты в теле, что немного облегчает физическую усталость от беготни. Однако запас адреналина не вечен. Всё меньше чувствую себя ниндзя, всё больше – черепашкой. У меня даже панцирь почти такой же – в виде городского вечно полупустого рюкзака за спиной. Ношу, чтобы спина не мёрзла. И руки были свободными для объятий. Или свободными для стакана и закуски. Всякое бывает. А я – хоп! Целуйте, кормите, наливайте!

 Очередной переулок открывает потаенный двор, где высокие каменные стены заслоняют солнце;  пространство  кажется уютным, сырая прохлада обволакивает наши разгоряченные внезапным путешествием тела. Хочется присесть и отдышаться, ломит спину. Оглядываюсь в поисках скамейки - ноги, хоть и в кроссовках, просят пощады и отдыха. Мишка, кажется, тоже уже не так бодр и свеж, хотя он всегда отлично выглядит. Как ему это удается?
Искомая лавочка находится под ивой, которая как раз и скрывает собой усталых путников. Мне надо срочно прилечь, спина летит в труху и адски болит, поэтому без особых раздумий о приличиях и степени нашей близости ложусь спиной на скамейку у голову кладу к присевшему Мишке на колени. Как же хорошо... Лежать... Не думать...

 Синее небо. Мирное синее небо, абсолютно равнодушное к нашим непонятным потным догонялкам, к нашим тревогам, страхам, словам, эмоциям. Так же бездумно смотрю в синеву, отрешенно созерцаю то, что доступно взгляду. Глаза сами закрываются. Мишкина рука, явно не знающая покоя, находит мою руку и крепко сжимает её. Ох уж эти руки не для скуки! Но сейчас нам капец как весело, поэтому всё очень пристойно и целомудренно - мы ж не в чулане, а во дворе. Ох... Не двигаться. Лежать...

 Сколько прошло времени - не знаю, не засекала. Друг мой притих и не жужжит. Судя по ослабевшему рукопожатию, Мишка либо в нирване, либо спит - рука теплая, значит, жив. Третьего не дано. Tertium non datur.

 Как-то стало темно и будто совсем холодно. Тело моё остыло уже, или мне кажется? Открываю глаза - нет, не кажется. На полнеба, сожравши солнце, наползла махровая свинцово-серая туча. Будет дождь? Вероятно. Скорее всего. И долго нам уже не посидеть на лавочке. Смотрю, точно - Мишка, уронив голову на плечо, дрыхнет. Разве что слюни не распустил, ну и не храпит - держит марку. И мою руку не выпускает. Бдит. Спит и бдит. Сторож.
А если я уберу руку? Освобождаю руку, присаживаясь рядом на лавку. Мишка спит. Ну-ну. Зима близко, а он дрыхнет! Сейчас заметёт нашу лавочку к хренам, будем в снежной пещере жить, как эскимосы. Пора будить товарища. Буду будить осторожно, чтоб не обоссался - это я шучу, конечно, но мало ли. И на старуху бывает проруха.
-Не спи! Замерзнёшь! - гавкаю ему в ухо страшным голосом.
Мищка, вздрогнув, открывает глаза, сонно моргает, туго соображая со сна, кто он, где он и какого, собственно, хрена.
-Пора! Скоро дождь, - киваю на небо, стремительно темнеющее. Мишка спросонья трёт ладонями лицо, приходя в себя, отгоняя сон:
-Грехи мои тяжкие...- и тут же упруго поднялся, будто только присел, и мы пошли прочь с пригретого местечка. Прочь в неизвестность. Скоро грянет буря, которая сотрёт чудный майский день в серое слякотное существование.
 Выходим обратно на ту же улицу - понятно, что назад  к центру пути нет, поэтому пойдём дальше,  вниз к реке, навстречу новому испытанию, навстречу новым приключениям.  

 Надо куда-то спрятаться поскорее от неминуемого дождя - уже ветер тянет сыростью, заигрывая с бумажками и пожухшими прошлогодними листьями на асфальте. Но тут такой райончик с обшарпанными домами, что вряд ли наше прибежище будет люксовым заведением со щвейцаром у входа. Если вообще будет. Дом, еще один бесприютный дом, только уже со штукатуркой когда-то розового цвета, а теперь серо-грязной. Опа! подворотня. Милая такая ссаная подворотня. Нам туда?

 Оцениваю масштабы нависшей над городом тучи и гостеприимность подворотни. Вот же ж непонятно. В подворотне пережидать фиг знает на сколько грядущий дождь - ну такое, не очень вдохновляющее занятие. Из-за резкого звука приближающего одинокого автомобиля мы синхронно, не сговариваясь, ныряем в арку, прижимаясь к стене, чтоб нас не засекла патрульная машина - чёрт, это она и есть! Я смотрю на Мишку, Мищка - на меня: искра, огонь, его рука хватает меня и тянет глубже в подворотню. Подальше от греха. Или поближе?! Нас вроде опять не заметили - темно, и погода нам, как ни странно, только на руку сыграла. На улицу идти обратно светить таблом явно не вариант. А что в подворотне? Ммм, опять дворик, какие-то серые металлические двери, черно-белое граффити с нулевой художественной ценностью на облезлой стене.

 Начинает крапать дождь. Холодные капли стучат по темечку: " тук-тук, непогода пришла, дурачков тут нашла". Мишка явно не дурачок - он огляделся и усмотрел свои зорким оком в глубине двора невзрачную вывеску: "Рюмочная" - явно для своих. Мы почти свои - нам плевать на статус заведения, нам бы от дождя укрыться. Сухо, крыша, а под крышей - алкоголь. Люблю приключения.
Хотя нет. Вру, конечно же - такие вот ненавижу. Но сейчас почему-то люблю. Приключение! Азарт! Непредсказуемость. Мишка, опять же. С ним ничего так временами. А вот этими хреновыми временами - вообще отлично.

 В рюмочной пусто, мы практически одни - время ещё раннее, чтобы прям бухать, да и рабочее. В рабочий полдень, как говорится. Я даже не знаю, чего бы такого вкусного выпить в такое время - чтоб не уссаться потом, но и не спать мешком под барной стойкой. Так что пиво - не вариант, водку тоже отметаю. Водка невкусная, особенно с грейпфрутовым соком. Виски с колой – это же очевидно! Кола взбодрит, а виски – согреет и утешет, и потешет. Мишка, со своей улыбкой, полной задорного огня, заказывает у девочки-бармена в черном форменном фартуке мне вискарик с колой, а себе - просто вискарик. Ему и так вкусно, видите ли. Рюмочная, конечно, не экстра-класс, но зато тут с потолка не капает и ненавязчиво даже играет музыка - что-то из начала 2000-х, какой-то заунывный рок, что-то, наверное, очень известное, но я не различаю, что же это. Сквозь мутное окно, сидя за стойкой у окна, наблюдаем, что дождь-таки влил, и из спасительной подворотни течет ручеек, превращаясь в лужу аккурат посреди двора. Алкоголь живительным теплом прокатывается  по жилам и сосудам, согревает мои руки, ухается горячим клубком в живот и ноги, вселяя в мозг  веселый пофигизм и игривое настроение. Смотрю в стакан с кока-кольным пойлом, гоняю ледяные кубики соломинкой - занятие совершенно тупое, лишь бы чем-то успокоить руки. Так себе у меня пьяные игрища. Сейчас исправим!
- Кошечка "мяу" - произношу ровным голосом, даже не поворачиваясь к рядом сидящему Мишке.
- Собачка "гав" - отвечает тот в тон, так же глядя в окно на беснующиеся потоки воды, и в один присест допивает свою порцию, плещущуюся на дне стакана. Вискарик явно нам из одной бутылки налили. И что-то в той волшебной бутылке было веселящее. Или просто мы набегались с адреналином в крови, и теперь химический коктейль вдарил по расхлябанным нервишкам?!

 Бармен занимается своими делами и на нас вообще не смотрит, последний посетитель, усатый мужик в немодной джинсовой куртке, ушёл минут десять назад, и явно уже не вернётся сегодня. Если только ползком, судя по его походке. Но ползти ему будет мокро и грязно. Дома проспится.

 Когда мы будем дома? И можно ли при таком в поганом раскладе домой? Или там уже сидит засада под дверью? С распростёртыми объятиями? Вот же ж.

  Внезапно Мишкина рука приземляется на мою коленку, обтянутую джинсами - и явно не в поиске опоры. Я вот прям чувствую в этом прикосновении радость друга, уверение, что всё будет хорошо, и просто замечательно, особенно если я отвечу на это поглаживание с таким же энтузиазмом и воодушевлением.
Ну только этого мне сегодня как раз не хватало! Чёрт. чёрт. чёрт! Чёрт подери, а почему бы и нет? Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!

 Накрываю его руку на моей коленке своей ладонью, сжимаю, поглаживая. Мишка перехватывает мою руку, без сомнений переплетает наши пальцы в замок, при этом заглядывая в глаза - и в его взгляде вижу томление, вопрос, похотливый задор. Мне подходит. Беру!
Но не в рюмочной же! Понятно, что пионерский задор предполагает непионерские отношения. Гыгыгы, какой там пионерский девиз: "будь готов! - всегда готов!"

 Но дождь за окном всё такой же льёт ливмя, и идти нам некуда и незачем, даже зонтика нет. В этом временном прибежище с порцией алкоголя в крови мы что-то как-то увлеклись одномоментно друг другом, и чувство идущей по пятам опасности нас внезапно сблизило…

 Никогда мы не воспринимали друг друга как мужчина и женщина — только как друзья-приятели. Работали года три назад вместе в одной организации, вернее, шараге, там и познакомились: Мишка помогал мне иногда разобраться с тупящим компьютером, я ему скармливала периодически обезболивающие таблетки «от головы» - вот и вся любовь.  Коллеги без права на ошибку в небольшой стае товарищей. После того, как я уволилась в поисках лучшей жизни, чтобы не мотаться полтора часа в одну сторону, Мишка мне сообщал иногда  сплетни про начальство и присылал идиотские, но смешные, мемы с котами. И иногда пересекались в центре, чтобы обменяться книгами — он из личной библиотеки привозил мне почитать бумажные издания братьев Стругацких, я ему пыталась впарить почитать Кастанеду. Люблю бумажные книги читать, несмотря на разрекламированные удобства электронных книг, - у них батарейки никогда не садятся, и яркость экрана регулировать не надо.  Пару раз гуляли по центру, по набережной в хорошую погоду — было время, которое совпадало с настроением, состоянием, желанием пройтись, и нам всегда было о чём поговорить, что обсудить, кому перемыть кости.

 Вот и сегодня мы встретились так же — я привезла отдать прочитанный «Пикник на обочине», Мишка — «Путешествие в Икстлан». И зачем-то мы зашли в этот бизнес-центр, где приятель попросил моего спутника забрать из офиса частной почтовой конторы небольшую бандероль. Бандероль нам без доверенности из вредности не отдали, и почему-то на нас вызверился один охранник, что-то передал по рации другому, и пока мы соображали, что к чему, уже выли сирены полиции и мы спешно ныкались по коридорам и тупикам хитро выдуманного здания, переоборудованного под бизнес-центр… А потом мы бежали, прятались, и бежали дальше... Что в той бандероли, что за приятель, что за подстава?

 Вопросы без ответов, бездна безвременья, которая может схлопнуться в один момент. И что за той бездной – неизвестно. Поэтому срочно живём здесь и сейчас, ибо завтра может не наступить, или оно наступит такое, что уже не захочешь ни завтра, ни послезавтра, и не будет вообще никакого светлого будущего сроком лет так на пять – в зависимости от тяжести преступления, которое нам могут впаять. И сидеть мы будем в разных камерах и гулять в разных двориках под небом в клеточку. Так себе перспектива, если честно.

 Стремительно сократилось время, так же стремительно сократилось между нами расстояние - точка бифуркации безвозвратно пройдена: наши отношения перешли на качественно иной уровень в тот момент, когда объятия стали не дружественными, но и не воинственными -  лишь преисполненными желания осязать, растворяться, дарить тепло, впитывать дрожь, звуки, запахи. Притяжение, возникшее между нами, даже если оно и было обусловлено влиянием алкогольных паров, стремительно смывало усталость и прерывало бесконечные поиски суетливого разума выхода из ловушки, прерывая судорожные цепочки размышлений, расходующих вхолостую драгоценную энергию. Всё это стало  далеко и неважно. Важным стало только близкое тепло и дыхание Мишки, его неожиданно мягкие губы, его ладони, обнимающие моё лицо при поцелуе. Разомкнув контакт алчущих утолить вожделение ртов в связи с необходимостью пополнить запасы кислорода в легких, не поднимая прикрытых глаз, Мишка потерся щекой, не в силах отстраниться — видимо, в силах только приблизиться, и не только губами, а и тем, что ниже, ниже, ещё ниже, включая кончики пальцев на ногах.
 
 Сложно, когда точка бифуркации находится в рюмочной — переход в любом случае будет фееричным в какую бы то ни было из сторон. Сдаётся мне, что точка бифуркации большинства посетителей этого безусловно славного заведения ближе к ночи внезапно и необратимо превращается в чёрную дыру. Нам чёрная дыра не грозит, нам бы перепрыгнуть на уровень выше, выше лужи во дворе за окном, выше уровня камер видеонаблюдения, 24 часа в сутки следящих за суетой муравьев на земной поверхности, выше кончиков пальцев.

 Далее напиваться в столь изысканном заведении было бессмысленно и бесперспективно, ибо нам ещё предстоит путь ввечеру до дома, до хаты, до места, где можно ночью выспаться и нормально уже отдохнуть, как все нормальные люди.  Всю ночь бегать мы не сможем, тем более бегать пьяными — так себе занятие. Утратив бдительность, утратив скорость передвижения, совсем размякнув, мы станем быстрой и лёгкой добычей.

 Дождь, слегка притихнув было за окном, влил с новой силой, вдохновленной весной, сменой атмосферных процессов, и, кажется, даже сменой времени суток. Ещё чего не хватало! Сидеть тут до посинения — во всех смыслах -  не хотелось. Целоваться у всех на виду, как дорвавшиеся друг до друга школьники  — тоже. Разрушив барьеры прежнего, строго приятельского общения, но  не смея строить новую реальность в этом питейном заведении среднего уровня паршивости, сидим, как воробушки, за стойкой; мою руку, лежащую на деревянной поверхности стойки, защитным уютным теплом накрывает теплая мишкина ладонь, пустые стаканы  перед нами так же пусты и прозрачны, как наши взгляды, устремленные в окно перед собой. Мои мысли куда-то улетучились, остались только ощущение и восприятие. Тупое безвременье. Хорошо хоть, что не безденежье - это пройденный этап.  Надо что-то делать. Что? Что я могу сейчас сделать, кроме как нервничать? Это у меня всегда хорошо получалось. Но с Мишкой даже нервничать уже не получается, он сегодня моё успокоительное. Хорошо бы ещё, и снотворное! Причём, не только сегодня. Мне ничего не приходит в голову, кроме как смотреть сквозь плачущее снаружи стекло под хлесткими ударами дождя.

 Мишка, однако, не тупит со скоростью движения облаков по небу, как это делаю я, и видимо, что-то придумал: резво вскочив, подходит к бармену, тихо что-то говорит, расплачиваясь за напитки, переспрашивает, записывает на обороте чека карандашом несколько слов, какие-то цифры. Замечаю у  Мишки, подмигивающего и кивающего в сторону дверей,  в руках черный зонт, образовавшийся будто бы ниоткуда. Копперфильд! Дэвид Блэйн! Амаяк Акопян! Мы спасены!

 Выходим, как в открытый космос, на свежий воздух, хранимые тугим куполом черной материи, жестко натянутой на спицах, от потоков небесной воды, двигаясь почему-то не в сторону подворотни, ведущей на улицу, а куда-то дальше, в вихляющий  таинственными изгибами двор. И там, где казалось, унылый тупик, - внезапно открывшийся узкий проулок выводит нас на параллельную зачуханную непрезентабельную улицу с домишками кое-где жилыми, а кое-где явно уже утратившими статус хоть на что-то годного здания. Струи дождя так бережно скрывают нас, наши личности, и так же безжалостно хлещут по незащищенным ногам, джинсы ниже колен становятся мокрыми и тяжелыми холодными доспехами. Не выветрившийся алкоголь уравновешивает странным балансом физический дискомфорт.

 Мне даже весело – сопротивление физического тела стихии почему-то вызывает нездоровый азарт и воодушевление, а волшебная непредсказуемость бытия придает какую-то четкость и остроту восприятия окружающей действительности. Предельно ясной становится  ближайшая цель, а всё остальное воспринимается  размытым контуром, ибо многовариантность развития событий проявит те очертания, который будут в фокусе, а всё иное так и останется мутным абрисом. Прижимаясь к Мишке, держась за его локоть под тесным зонтом, шагаем туда, куда он ведёт, уверенно задающий направление. Кроссовки насквозь пропитались водой, уже без разницы, что под ногами —  ровный асфальт или просторная прозрачная лужа. То ли идём, то ли гребём. Не плывём — и ладно. Мы выгребем!

 Хочется тепла и сухости. Так просто. Так надо. Так необходимо.
Мишка, выглянув из-под зонта, сверив номер дома за обшарпанном фасаде, уверенно складывает мокрый водой зонт перед дверью, и мы ныряем в чрево незакодированного, совсем уж доступного подъезда. В иные дома без сверки сетчатки глаз при входе не попадешь, а тут всё как в старину незапамятную. Поднимаемся на второй этаж по лестнице, оставляя  темные следы на сером полу. Мишка достает ключ из кармана, открывает замок — Копперфильд, точно! - и мы заходим в квартиру. Чудеса! Стаскивая гадкие, пропитавшиеся влагой, кроссовки замечаю, что квартира прибрана и будто нежилая. Мишка, закрывая дверь изнутри на замок, поясняет:
- Это наше жилье на сегодня, из рюмочной девушка сдает. Как раз свободно было. Тут и заночуем.
Однако… Какой молодец.

 Снимаем мокрые, липнущие к коже, тяжёлые джинсы сразу в коридоре — чтобы не разводить слякоть. С голыми  ногами чувствую себя глупо и неуютно. Мишка, такой же  холодный, как айсберг в океане, такой же гражданин без порток и и без шляпы, ловит мою руку и легко, но уверенно притягивает меня к своему телу, обнимает сначала за плечи, и целует. Хм, а так интереснее! Ноги быстрее согреваются. Конечно. Только ради ног! Руки тоже хорошо согреваются в теплых волнующе рельефных частях тела! Мишка на ощупь очень даже приятный - плотное мускулистое тело, упругий торс. Мечта! Надеюсь, я тоже во всех местах, где были его пытливые крепкие руки на разведке, не разочаровала. Судя по всему - даже вдохновила! Но эти вдохновлённые свершения, контратаки и борьбу с предрассудками оставим на потом. Всему своё время. Надо пока обжиться в хате, и чего-нибудь горячего внутрь закинуть после прогулки под дождём. Штаны вешаем на стульях сушиться в комнате, в кроссовки пихаем сухую скомканную газету, обнаруженную в тумбочке в прихожей. Проинспектировав по-быстрому кухню в поисках съестных припасов, ставим чайник кипятиться на газовую плиту - жрать нечего, пусто. Ну и ладно, и так весело. Будем стройнее и задорнее. Не фиг на ночь лопать. Жрали же уже днём, куда ещё? У нас, видимо, сегодня совершенно другая программа, такая же внезапная, как и весь, катящийся то ли к чёрту, то ли ещё к какому неведомому лешему, день. Чай попьем и баиньки. Или кофеек, чтобы не совсем дрыхнуть. Баиньки - это тоже весело. Будет как в песне Вени Д'ркина : "баиньки, да баиньки, дурак, не спи, мой маленький!"

 Свет в квартире решили не включать - мало ли что, вдруг кто придет, и нужно будет затаиться... Не время отсвечивать. Весной и так темнеет поздно, так что электричества жечь не будем в помещениях с окнами - разве что в санузле. Наощупь я не готова мыться и искать туалетную бумагу. Шторм за окном явно стихает, успокаивается, в небе появляются даже проблески голубого вечернего неба как отблески высшей гармонии. Сидеть в обнимку на маленьком кухонном диванчике, пока кипятится чайник и сохнут штаны, очень уютно. Первобытные люди грелись у очага, впитывая тепло огня, - так и мы, такие же полуголые и замерзшие, как первобытные люди. Хочется ещё стряхнуть налёт цивилизованности - но это чуть позже; всё скинем - стресс, страх, одежду, - станем голыми животными и будем греться сиюминутным огнём изнутри. Закипает вода в чайнике; пошуршав в шкафчике слева от плиты, всё же кое-что нахожу - есть и чай, и кофе, и сахар рафинад. Прекрасно! После алкоголя самое то. Прокапаемся раствором глюкозы с кофеином — кажется, так алкашей приводят в чувство. Я выбираю кофе - всегда его выбираю, когда не собираюсь спать в ближайшие пару часов. Мишка тоже за кофеек. Очевидно, вечеринка будет бодрой! Будем заводные, задорные, здоровые заниматься зарядкой наших батареек. Церемония потребления напитков у нас не затягивается; быстро вылакав свою порцию бодрящего зелья из фаянсовой кружки с нарисованными клубничками, согрев и промыв кофеином внутренности , решаю помыть своё бренное тело  снаружи - потная беготня нынче выдалась. Полотенца чистые есть, и это здорово. Вот замка в ванной  на двери нет... Ну и ладно.  Как бы не общежитие и не проходной двор, а Мишку я не опасаюсь. Что он мне сделает? Предложит почитать новый томик Сергея Лукьяненко?

Пока я регулирую температуру и напор воды, в дверь раздается вежливый стук:
- Жень, тебе спинку потереть? - экий затейник, однако!
- Нет! - бодро гавкаю я, додумывая  про себя ответ: «Не нужно мне сейчас тереть спинку, потом чистую погладишь... Может быть.»

 Отмокаю под упругими теплыми струями душа, предполагая дальнейшие варианты кордебалета, но это дохлый номер - реальность всё равно расставит все по местам, разложит по полочкам, по кроваткам, по простынкам. Выхожу из ванной, завернувшись в полотенце, и отправляю обрадовавшегося было раньше времени Мишку на процедуру очищения запылившегося тела - успеем ещё микробами обменяться. Пусть микробы тоже будут чистыми. Дружить надо чистыми частями тела.

 Сажусь на кровать в комнате, сушу волосы. Без фена трудно привести башку в порядок, ну и черт с ним. Жизнь и так скатилась в какой-то хаос, пусть хоть прическа соответствует этому дурдому. Внешне это непрекращающийся бардак, но вместе с тем, возможно, это начало чего-то нового. Это старое так уходит, с шумом, погоней, игрой в прятки.
    
  Выбравшийся из ванной посвежевший Мишка старается тихо подкрасться ко мне в темноте со спины, играя в игру «мышъ кродёться». Что ж, поиграем! Мышь, беспрецедентно крупная, сосредоточенно озабоченная безупречным  исполнением важной миссии, хищно подкрадывается и нежно нападает сзади, сначала будто поглаживая плечо, но тут же ловким движением руки увлекая меня целиком в горизонталь, превращая натянутые весь день струны  нервов в созвучие мажорного аккорда, настраивая унисон громким шёпотом, восторженными смелыми  прикосновениями, жаркими поцелуями и рваным сбитым дыханием. Ночь щедро дарит  нам то, что днём  уничтожается потоком фотонов — обостренное восприятие действительности без участия колбочек и палочек на сетчатке глаз: какое-то невыразимо животное ощущение пространства, ощущение движений чужих мускулов на расстоянии вытянутой руки, предвосхищение за секунду намерений партнёра по очень произвольной борьбе, где победителей быть не может априори, где главное -  не победа, а участие, и награда — обоюдное удовольствие в устремленных к максимальному единению телах. Стирая границы социальных условностей, личного пространства, времени, стирая  память минувшего  дня, оставляем только сиюминутное существование в моменте, переплетая пальцы, в кончиках которых невысказанное, невыразимое, и не требующее слов чувство восхитительной гармонии. Мир становится очень маленьким, и мы вдвоём заполняем собой этот мир целиком.  А потом всё-таки, угомонившись, утолившись, засыпаем уставшие, укрывшись общим одеялом.

  Серым , вместе с тем отнюдь не безрадостным, утром по велению внутреннего шухера подрываюсь, но сразу не встаю, ибо  надо ещё осознать, привыкнуть,  что  это Мишка спит рядом под боком. Его точеный профиль  в очередной раз вызывает восхищение. Божечки! Любуюсь. Подниматься нет ни сил, ни желания.  Интересно, сколько времени? Прилично ли ещё поваляться, или уже неприлично поздно, и пора обедать? А ведь мы ещё даже не завтракали! Есть ли в комнате хоть какие-то часы? Оглядываясь поисках циферблата  на стенах, оклеенных обоями в мелкий поганый цветочек, замечаю за полупрозрачными шторами окна какое-то шевеление, что странно на втором-то этаже. Это не деревья, это что-то отдельное, без ствола, веток и листьев — четко очерченный объект. Неужели прилетела сова и принесла мне письмо в Хогвардс? Но я уже слишком стара для этого дерьма… Куда мне ещё ведьмовству учиться?! Надо будет —  и так куклу-вуду сделаю и понатыкаю иголок, чтоб неповадно было. Не, вроде не сова, не птица даже. И не котик. А для дирижабля эта неведомая хрень слишком мелкая. Присматриваюсь сослепу — мать моя, это ж дрон висит напротив окна! Скотина. Что он там делает? Уж не по нашу ли душу? Или он принёс нам корзинку с круассанами к утреннему кофе? Вот последнее вряд ли.  Лучше бы прилетел круассан, да пожирнее. С шоколадной начинкой. Толкаю мирно сопящего Мишку локтем:
- Шшш, смотри за окно! - но где там! Мишка первым делом одобрительно смотрит на меня, явно недоумевая, что может быть интересного за окном, когда тут под боком голая и теплая женщина. Приходится отдавать четкие команды, так как головой он сейчас явно меньше вссего думает - Тише, не шевелись особо!
- Твою мать! - Мишка тоже проникся, рассмотрев летающий любопытствующий объект в проеме окна. И тихо теперь натягивает одеяло на голову, выдумщик. Хотя, скорее, затейник — ибо я тоже теперь с ним «в домике». Это мы хорошо спрятались! Ну не  «в города» же нам играть! Снова объятия, снова единство в борьбе. Не бегать же криками « всё  пропало!» на радость возможным соседям и шпионам всяким. Вдруг стало как-то  пофиг на вертолет с камерой за стеклом. Под одеялом интереснее, чем бояться шпионского дрона. Эх, тапком бы его , как таракана! Пока мы барахтались и терлись всякими приятными частями тела друг о друга под покровом одеяла, дрон свалил. А тут и одеяло убежало, свалившись на пол, явив тусклому утреннему свету наши  разгоряченные тела. Ну вот, и делом занялись, скрепив наш дружественный союз ещё одной печатью, приятно провели время, и зарядку делать не надо! Пожрать бы только. А для этого надо покинуть прибежище, уютное лежбище, снова выйти в мир людей, снова играть в нелепую игру в догонялки, которая, я очень надеюсь, уже себя исчерпала.

 Штаны  и кроссовки наши  за ночь просохли, поэтому делаем усилие, преодолевая силу тяготения кровати, одеваемся, завязываем красивые бантики, подтягиваем носочки, и  чутка мятые, но умытые и бодрые, держась за руки, выходим на улицу. Ключи от квартиры предусмотрительный Мишка  бросает в почтовый ящик соседней квартиры согласно ранее полученной шпионской инструкции. Свежий воздух после дождя приятно холодит, пустая улица кажется проспектом анонимности, поэтому прыгаем, как идиоты, не расцепляя рук. Последнее, что хотелось бы утратить в нынешней ситуации — это здоровый идиотизм. Куда я без него нынче!

  Вчерашний маршрут не повторяем, сегодня движемся только вперёд, навстречу завтраку.
Где пожрать на полупустой улице, где домов и людей — кот наплакал? Правильно, нигде.
 Что ж, не до буржуйств сейчас, мы не гордые, будем импровизировать — мы и так слишком уж внезапные со вчерашнего дня.
Высмотрев вывеску сетевого супермаркета, ныряем в царство еды, напитков и промтоваров.
Царство нам предлагает выпечку от хлебозавода, творожные сырки и кофе из автомата.

 Годится! Яичницу с беконом на улице трудно пожарить… Со стаканами, булками и прочей снедью решили, не особо мудрствуя, усесться прямо на газоне, с виду волне опрятном.
 Завтрак под деревом с видом на уставшие дома — что-то есть в этом изысканно-туристическое, такое, а-ля французский клошар.
Чавкая и прихлёбывая из бумажного одноразового стаканчика интересуюсь у Мишки, долго ли мы ещё будем бегать.
- Я должен подумать. - промолвил Мишка. Боже, да это ответ не мальчика, но мужа!
- А я не хочу ни думать, ни бегать. Хочешь смертельный номер? - с этим слова достаю из рюкзака телефон, включаю, ввожу пин-код, включаю интернет. Туруру.
А Мишка, наверное, думал, я с ним сэлфи сделаю? Размечтался.
Утро такое умытое, такое умиротворяющее. Было. Пока не достала телефон. Страшненько.
Жутенько. В животе сразу пустота размером с черную дыру, и завтрак будто бы пропал там бесследно.

 Запиликали сообщения и уведомления: «Женя, возьми трубку», «Обнаружен счет от ООО УФХЧЖ на 1535 руб.», «Машке Дурневой нравится ваша запись» и прочий бред.
12 пропущенных от Ленки. Или она уже в погонах меня ищет?
- Нас ищут все, кроме ФБР — сообщаю торжественно новость жующему сосиску в тесте Мишке, и собираюсь звонить подруженции,  и на всякий случай уточняю у друга — Звоню?
-Валяй — говорит Мишка, а в глазах плещется тревога. Хорошо хоть, не в стакане с кофе плещется.
- Лена, привет! Ты чего обзвонилась вся? - невинным будто бы голосом интересуюсь.
- Блин, я дура, прости! Куда ты пропала?
- Что? - так я и раскололась сразу, где я и с кем.
- Куда ты делась? Я тебе звоню, звоню, а ты вообще «не алё»!
- Долго рассказывать, — я ленюсь и тупо сливаюсь
- Не рассказывай, я догадываюсь. Мы вас разыграли. - виноватый голос из трубки пыжится сообщить мне что-то страшно интересное, но мозг не фиксирует информацию.
- Чегооо? - пытаюсь разгадать смысл услышанного.
- Вы же убежали из бизнес-центра, так? Мишкин приятель, Серёга, помнишь? Это он просил охранника вас напугать и погонять. Разыграть мы вас хотели!
- Идиоты! - бурчу я в трубку, а трубка продолжает виновато тарахтеть:
- Мы же не знали, что ты и Мишка телефоны вырубите и вообще пропадёте!
- Не пропадём! - вырубаю звонок, бросаю телефон в рюкзак.
Заинтересованному донельзя Мишке сообщаю:
- Выдыхай, бобёр, выдыхай. Наши друзья — придурки. А мы — молодцы.
Собираемся  после  нехитрого завтрака, и  идём к реке.
Идём, обнимая друг друга.
Свободные, сытые и влюблённые.

2022-2025