Там, где нет наблюдателя...

/из книги:По ту сторону мышления, цикл эссе"Такая нежная  загадочная квантовая теория.../


                «Если  прямо пойдешь — ни жизни, ни пути не будет;
                если направо — коня потеряешь;
                если налево —  голову потеряешь.»
               

Проблема квантовой теории редко лежит в плоскости математики. Она живет там, где научное знание сталкивается с глубочайшей привычкой ума — требованием видеть мир как совокупность устойчивых, предсказуемых вещей, четких форм и понятий. Физика часто оперирует моделями, которые работают, но не объясняют. Наука описывает наблюдаемое и измеряемое, но не определяет метафизические цели или смыслы. Уравнение Шрёдингера — пример того, как математическая формула точно описывает поведение системы, но при этом интерпретация остаётся неясной:почему и для чего — остаётся за пределами наблюдаемого уровня.
В самом сердце квантовой механики лежит принцип суперпозиции: до момента измерения частица существует во всех возможных состояниях одновременно. Если перенести эту логику из микромира в макромир сознания, можно увидеть: мы живем в состоянии постоянной, хотя и скрытой, суперпозиции.
Состояние до-решения — это не отсутствие выбора, а его максимальная полнота.
Мы одновременно хотим и боимся, верим и сомневаемся. Внутри нас разыгрывается целый Лабиринт До-Выбора, где каждое ответвление — это потенциальная судьба. Пока внутреннее решение не «схлопнет» это множество, всё возможно.
Это состояние мы легко узнаём в себе, когда еще не стали кем-то одним, еще не выбрали единственное направление. До этого момента "Я" существует как волновая функция личности — не как застывшая частица, а как потенциал, несущий в себе всю бесконечность. Истина детства заключалась именно в этом: мир представлялся не просто вчера или завтра, но всегда и везде.
Ключевой момент, который превращает эту текучую, богатую возможностями реальность в твердую "правду", — это акт наблюдения.
В квантовой теории измерение принуждает волновую функцию принять одно, конкретное состояние. В человеческом опыте происходит то же самое. Наблюдатель — наш критический, анализирующий ум — включается и требует определенности.
Это как в сказке, когда герой стоит на распутье трех дорог, где его ждет незнакомое пространтсво, но выбор за ним. И это всегда дается сложно, потому что надо  отказаться от других возможностей, вариантов твоей жизни.
Решение, которое мы принимаем, — это схлопывание нашего внутреннего множества. Это не только начало пути, но и мгновенная, почти трагическая, утрата всех других потенциалов, которые только что были столь же реальны.
Этот конфликт между границей и потенциалом становится особенно острым в творчестве. Художник сталкивается с холстом. Холст создает форму и ограничивает пространство, он требует решения, он ждет, когда на него будет спроецирована одна, единственная реальность. Но душа стремится за его пределы: "мне хочется выйти за границы его, это как упасть в небо". Глядя на белый холст, художник ждет критического момента. Он ждет, когда чистый потенциал станет столь невыносим, что потребует либо создания определенной формы, либо полного отказа от ограничений — того момента, когда захочется чистый холст разрезать и выкинуть, чтобы продолжить падение в невесомое, бесформенное небо потенциала.
Но где же сознание переживает чистую, несхлопнутую реальность? Ответ кроется в состоянии, где критический ум временно умолкает: во сне.
Сон — это идеальная лаборатория для переживания суперпозиции, потому что там  нет наблюдателя. Во время сновидений наша префронтальная кора, ответственная за сомнение, логику и критику, отключается.
Поскольку нет наблюдателя, который мог бы проверить реальность сна, она не нуждается в обосновании. Она просто есть, как чистая данность. Именно поэтому мы верим сну безоговорочно, а проснувшись, ощущаем его сильное влияние. Сон — это нефильтрованный доступ к потенциалу, к той свободе и многовариантности, которую наше бодрствующее "схлопнутое" сознание вынуждено игнорировать.
Возможно, именно в этом некритическом состоянии мы получаем доступ к той нелокальной информации, которую ошибочно называем "прошлыми жизнями". Это не воспоминания о линейном прошлом, а резонансы с иными ветвями — другими, параллельными настоящими, где наблюдатель данной ветви еще не успел наложить свои жесткие правила.
Квантовая реальность похожа не на механизм, а на состояние. Она не требует понимания — она требует присутствия, она завораживает, она пугает, она окутывает все нежным флером, в котором можно переживать непознаваемое.
 Она говорит: реальность не застывшая, не обязана быть определенной заранее, она возникает во взаимодействии.
Там, где ум, требующий схлопывания, теряет почву, начинается чистое переживание. И возможно, именно поэтому квантовую теорию легче прожить, чем понять — научиться жить в состоянии до-решения, доверяя той нежности и загадочности, которые наполняют мир до того, как мы его назвали.