Зебек Полёты над Кинбурнской Косой

               
          ГЛАВА 8     ПОЛЁТЫ НАД КИНБУРНСКОЙ КОСОЙ

                Итак: «Добро» было получено, я почитал РЛЭ (Руководство по летной эксплуатации вертолёта), прошёл в Очакове несколько наземных стажировок, кое-как сдал зачёты инженерам или инженерам (ударение на последнем слове, это если ты серый как штаны пожарника) и приступил к лётному переучиванию. Скажу честно – вертолёт меня пленил сразу и бесповоротно.

             До этого, какое мнение у меня было об этих машинах: «Вертушка – вертушка, ни потолка, ни скорости»… Но когда я на них полетал – мама «родная» - удовольствие неописуемое. Во-первых, всё видишь из-за прекрасного обзора и малых скоростей. Во-вторых, мы сделали два полёта по коробочке, а потом мой инструктор Геннадий Моисеев говорит: «Василий Васильевич, что мы будем небо утюжить в горизонтальном полёте? У Вас всё получается. Давайте лучше отработаем взлёт, висение и посадку».

                Мы с разрешения РП отлетели на край аэродрома, там, где никому не мешали. И дальше начался «цирк», так, во всяком случае я воспринял всё по началу, но потом вошёл во вкус, и уже ничему не удивлялся. Короче, мы осуществляли отрыв по вертолётному, на метре обозначали зависание, потом задом отпрыгивали на 500 метров на высоте метров 15-20, переламывали вертолёт, планировали вперёд в точку, откуда, только что осуществили взлёт. После чего я отрабатывал зависание и посадку по вертолётному.

               И всё повторялось сначала. Таких маневров мы «засиропили» сразу штук 40, так мне во всяком случае, показалось. Это вам не на самолётах, 8 полётов по коробочке сделал, и лётчик уже «устал», больше не моги. А если инструктором, то 12. В итоге, уже в первый день лётной смены я, хотя самостоятельно и не вылетел, но взлёт, расчёт и посадку по вертикали схватил сразу на уровне мышечных рефлексов, чего на любом ероплане и представить себе просто невозможно. Прежде всего, из-за максимально-допустимой нагрузки по кругам или полётам по БК (большой коробочке).

               В дальнейшем, когда я стал летать самостоятельно на КА-27, я просто влюбился в местность, которую видел под «крылом», точнее под винтом вертолёта, и называлась эта местность «Кинбурнская Коса». Представьте себе край сосновых лесов, множества причудливых озёр, огромных стай птиц, включая лебедей и пеликанов. И всё это окаймлено с одной стороны морем, с другой лиманом. В общем, красота неописуемая, очень самобытный край.

                Я тут же дождался выходных, взял палатку, спальник, коремат, в пятницу вечером сел на теплоход Николаев-Васильевка, и в 22.00 вышел на площади села Покровка в полной темноте под небольшим дождём. Так сказать – «разведка боем». Выбора не было. Или срочно ставить палатку, где стоишь, или проситься к кому-то на ночлег. Я выбрал второе. Пошёл в ближайший дом, где в окне горел огонёк.

                ГЛАВА 9   ЗНАКОМСТВО С ХУДОЖНИКОМ

             Постучал, вышла миловидная женщина, и я в «лучших» туристских традициях попросился на ночлег: «Мадам, дайте воды попить, а то так кушать хочется, что переночевать негде, или разрешите палатку в огороде поставить пока дождь не кончится». Женщина улыбнулась и сказала: «Вижу, скучать мне не придётся, проходите». Познакомились. Маргарита оказалась художницей с Москвы. Приезжает сюда только летом на этюды.

                Живёт на Косе уже лет 10. Мы пили «чай» и говорили о жизни. А в 4 часа утра она сказала: «Вася, тебе надо обязательно познакомиться с одним человеком, иди к нему прямо сейчас». После моей бутылки вина и её наливки, которые мы выпили перед «чаем» ничего невозможного для меня не было, тем более в рюкзаке ещё вино оставалось. Мы же «опытные» туристы, блин, в поход в незнакомую местность с «одной» тарой не ходим.

              Мы вышли из дома, уже светало. Маргарита показала направление на дом, стоящий в 800 метрах на берегу озера. Я пошёл указанным курсом, а когда подошёл к дому, увидел, что в окнах горит свет. Во дворе бегала белая собачонка, но на меня она не лаяла. Я решительно постучал. Долго не открывали, я уже собрался идти опять к Маргарите, как дверь распахнулась. Бородатый мужик с заросшей гривой седых волос долго в меня всматривался, потом сказал: «Заходи…»

           Я прошёл, в комнате стояла дочь хозяина, и бегало двое маленьких детей. Как потом оказалось, миловидная, очень приятная женщина, которую я принял за дочь, это жена, а два пацана – это были её дети, а ещё два мальчика и девочка спали в другой комнате.

             «Василий, Морская авиация, много летал над Косой, а вот пешком пришёл первый раз. Почему-то сказали, что я должен обязательно зайти в Ваш дом».

              «Володя», - представился хозяин дома, - «А это моя жена Ольга и дети: Илья и Денис. Раз пришли, проходите за стол, угостим чаем».

               Я сразу достал бутылку вина и буханку чёрного хлеба. Оля забрала детей и больше не появлялась. По мольбертам и картинам, которые стояли, и лежали в разных углах комнаты, я понял, что Владимир художник. Мы выпили за знакомство, и я попросил разрешения посмотреть картины. Владимира не удивила моя просьба, видно, что всех притягивает на огонёк его творчество. Позже я убедился, что это не совсем так, некоторые приходили, просто зная, что у художника, как правило, всегда «всё» есть, и можно выпить на «халяву».

         Зебек стал показывать мне картины, вставляя холсты в одну и ту же рамку, и я внутренне «ахнул», настолько самобытны были его полотна. Дело в том, что к художникам, как и к поэтам у меня очень неравнодушное отношение. Но если любовь к поэзии мне привила наш учитель литературы, жаль запамятовал её имя, то к картинам и пониманию живописи я пришёл сам. Всё началось с того, что в 18 лет в Москве я попал на выставку сначала Константина Рериха.

         Его картины Гималайского и Славянского цикла просто сразили меня наповал. А потом ещё занесло на небольшую выставку картин художника Юрия Ракши, умершего в достаточно молодом возрасте. И что-то, там в душе шевельнулось, интерес к живописи остался навсегда. Тем более, что потом пошли картины Константина Васильева, Ильи Глазунова и других именитых живописцев, а ещё судьба мне подарила дружбу с одним очень самобытным художником Антоном Власенко. А дело было так