Таврик Из книги Город. Дождь и кофе

       Таврик – уменьшительно-упрощенное поименование Таврического Сада, применяемое коренными и относительно продолжительно проживающими в Санкт-Петербурге жителями. Вроде звучит несколько пренебрежительно, но следует признать допустимым в той же степени, как сокращение имен и названий принято среди своих. Именно «Шура» стала из Александры, а Питер из Санкт-Петербурга. То есть в действительности пренебрежения никакого нет, скорее наоборот, позволяя себе сокращать имя в таком ключе, обозначают общность, даже родство с субъектом. В целом, если с улыбкой, то звучит мило.
      Шедевр садово-паркового искусства имени близкого друга Екатерины II, Потемкина, был создан на его, князя Таврического, деньги англичанином Гульдом. Потом, видимо, Таврический сад князю чем-то надоел, он за дорого продал казне. Посчитав, что справедливость должна в государстве торжествовать, императрица Таврический сад вернула создателю, подарив парк, нет, не Гульдому, тот лишь воплощал чужую мечту, подарила автору идеи, то есть Григорию Александровичу. Последний бремя владения имуществом, к своему удовольствию, счастливо и продолжил. Хотя реальные мотивы, скорее всего, были иными, но дела обстояли именно так, это уж точно.
      Парк для общего посещения открыли уже в середине XIX века, сейчас неотъемлемая и необходимая часть для досуга горожан. Особенно Центрального района. Смольнинского муниципального образования, прежде всего. Туристы, к сожалению или к радости постоянных посетителей, редко туда захаживают, скорее ограничиваясь при саде оранжереей. Хотя и там, все же, бывают не так и часто.
       Таврический сад - высоченные дубы, липы, ясени, иногда лиственницы, пруд с утками, ухоженнее кирпично-красные тропинки, по краям которых высаживают цветы. В какую бы сторону ни начинал движение, маршрут все равно приведет пройтись вокруг пруда. Обязательно следует остановиться у Памятника юным героям обороны Ленинграда. Постоять. Подумать. Никогда не забывать историю города. Дальше, повернуть направо, на берегу присесть на травку в тени свисающих веток, - вдаль смотреть, вдохновиться красотой расположившегося на другом берегу Таврического дворца.
       Продолжить, петляя по тропинкам, не заходя к спортивным объектам, если нет на то особого желания, уйти к другой стороне, к протокам, где меньше народа и тише. Опять тропинки. Даже воздух парка успокаивает. В любую погоду, в любое время года обязательно поднимет настроение. А что? В Петербурге все времена года очаровательны, пусть по по-своему, но при любых предпочтениях, Таврический сад, украшая собой город, обворожителен всегда.
Конечно, самое людная пора лето. Жара, в парке не так сильно давит, но все рано, идти следует неспешно, прислушиваясь к вкрадчивому шепоту ветра. Скоротать время с книгой, на лавочке, спрятавшись от солнца под кронами деревьев. Снова прогуляться, уже чуть в стороне, выйти к фонтанчику, дальше до павильона, где кафе, купить мороженное или кофе.
     Гуляют петербуржцы массово, парами под ручку, в одиночку и компаниями, с улыбкой и задумчиво. Пикнички на травке, поют под гитару, хохот, игры детей. Многие гуляют в колясках, не обращая внимания на прекрасное происходящее вокруг, беззаботно засыпают, укрывшись одеялком - мягким облаком. Проснуться они только проголодавшись. Их родители, катая коляску, совсем не скучают, у них свой моцион, вышагивают медленно и с достоинством, с гордостью предъявляя свое чадо окружающим. Если уровень шума на пути повышается, то частота качания люльки прибавляется, пропорционально увеличивая темп шагов. Еще бы, не столь удобен променаж с плачущим счастьем на одной руке, другой толкая коляску. 
    Любовью обласканные питомцы, бегающие как угорелые, выражают удивление и абсолютно отказываются принять развлечение своих хозяев, считая безобразием делиться едой с утками. По данному поводу уток просто необходимо облаять. Охранять! Исключив выход птиц на берег. То, что пернатые из пруда вылезать не собираются, на самом деле никому не ясно, гарантировать ненападение возможно лишь обозначив у кромки воды свое собачье присутствие, обнажая клыки. Собственный размер значение не имеет, зверь в ярости, пусть и пятнадцать сантиметров холке, все равно зверь. Тут же вдоволь напившись, охладив набегавшееся тело, переключиться на другие развлечения.
    Убедившись, что хозяину ничто не угрожает, а заставить его перестать бросать хлеб в пруд не представляется возможным - поиграть с себе подобными, решающими сходные задачи. Можно попробовать умыкнуть мячик. Срочно отскочить в сторону! От того, высокого и злобного, дергается на всех вокруг, рычит. Поэтому его с поводка и не отпускают. Расстроился? Он один здесь в наморднике. Еще бы. Такой не воспитанный. Сто процентов не местный.
    Солнце к закату - золотое время. Мерцающая световая дорожка, лучи, пробивающиеся через ветки, листву. Длинные тени. Нет никого, кто бы не пытался, фотографируя, запечатлеть на закате миг идиллии на Таврике. Ярче бывает только осенью, когда золотое вокруг уже все.
     Золото, подчеркнутое красками коричневыми и бордовым. Опавшие листья, их больше в протоках, что тихие заводи, зеркалом отражающие сказку середины осени. На Таврике осенью значительно тише, смех и восторг от увиденного не в счет. Действительно тише. Говорить совсем не хочется, только смотреть и не моргать, не тратить даже те полмига, отвлекаясь так на долго, от наслаждения волшебством по всюду. Утки еще в пруду, не отплывают от берега, ждут своего, пришли – обязаны кормить. 
     Практически безмолвие зимы. Те же самые деревья, но уже в кружевах. Припорошенная, пробивающаяся сквозь белый налет трава. Она осталась зеленой. Осыпавшиеся листья убрали, чтобы не прели под белым покровом. Снега не столь и много, не навалило, нет, слегка набросало. Поэтому траву и видно. Позже пруд покроется коркой льда, не сразу, но покроется. На дорожках под ногами будет хрустеть. Подтаяв и снова замерзнув снег кристаллизуется, не снег это уже, скорее частыми островками ледок. Хрустит, проламываясь, когда наступаешь. Самый громкий звук. Других практически нет.
     Весна она и есть весна. Таврический сад на какое-то время закроют на просушку. Откроют, когда настанет время увидеть нарождающееся цветение. Самое начало, только предугадываешь, но точно видишь, хоть его в действительности еще и нет. Но ты увидишь, раз так сильно ждешь. Разглядишь признаки того, что вот-вот, сто процентов, очень скоро произойдет. Обязательно и неизбежно. Утки вернулись. Скоро на Таврик вернется и детский смех, лаянье,  тихие в пол голоса разговоры. Снова придут музыканты, в Питере без них никак.