Нерассказанные и ненаписанные истории. 15

— Знаешь, я подумал, история Осипова слишком затянулась!
   — Ты это уже говорил. Но жизнь Леонида Казимировича столь интересна, что тебе просто жалко с ним расставаться, верно? — лукаво спросил Михаил Валерьевич и заторопил Дракона:
   — Так кем же работал этот загадочный, осознанный человек? Не был ли он случайно священником?
   — О нет! Он преподавал математику, также, как и его мать. Видишь ли, у Леонида Казимировича были выдающиеся способности! Были ли они следствием прослушанных в младенчестве трудов великих математиков или же он уже родился с почти гениальными задатками? Какая разница! Главное то, что Леонид Казимирович был настолько талантлив, что будущее ему сулили научное, яркое, необыкновенное и успешное. Но, если ты помнишь, Лёнька считал твой родной город своим якорем, позволявшим ему не потерять самого себя (а это было важнее любой карьеры). Поэтому Осипов младший, закончив институт с отличием, не уехал в Москву, как на том настаивали родители (особенно упорно убеждала его мать, прекрасно видя, каким необыкновенным талантом природа, да и она сама, наградили единственного сына; в мечтах Лидия Васильевна видела Лёнечку выдающимся математиком, чуть ли не Филдсовским лауреатом и страшно огорчилась, когда сын отказался уезжать, сказав, что наукой можно заниматься в любой точке земного шара, а должности и награды его абсолютно не интересуют), но поступил в аспирантуру родного ВУЗа, блестяще закончил её, защитил кандидатскую диссертацию и стал преподавать столь любимую им математику любознательным и не очень студентам.
  Оказалось, что кроме математического таланта, он обладал ещё и учительским. Сам Леонид Казимирович говорил, что у него есть так называемый учительский канал, позволяющий передать знания тем, кто их действительно жаждет получить. «Сколько в мире удивительно талантливых учёных, музыкантов, спортсменов! Но много ли среди них найдётся настоящих наставников, способных именно передать свои знания?» — любил говорить Леонид Казимирович. Спорить с ним никто не решался, да и не хотел. Смысла не было, так как юные дарования и бестолочи, посещавшие занятия Осипова в аудиториях или приходившие к нему домой (репетиторством он и зарабатывал приличные деньги, ты же интересовался, откуда они у нашего героя), выносили из этих уроков чёткое осознание теорем, аксиом и прочей математической премудрости. Словно Леонид Казимирович действительно вкладывал свои знания в головы подопечных. И крайне редко он не мог зажечь в ученических душах тот самый огонь, который и ведёт к человека вперёд, всё выше и выше, туда, где громоздятся нерешённые задачи.
   Можно сказать, что жизнь Леонида Казимировича была спокойна и тиха. Как я уже говорил, семью создавать он не хотел, просто не представлял себя в роли мужа или даже, упаси Боже, отца семейства. Возможно, на это странное решение повлиял негативный опыт лучшего друга Петьки, жена которого отличалась вздорным, крикливым характером и, фактически, свела Петьку в могилу своими выходками и скандалами. Лёнька не раз уговаривал друга развестись, но тот, упрямо качая головой, отвечал, что настоящие мужчины женятся лишь один раз и несут ответственность за своё решение всю оставшуюся жизнь. Эх, не знал Петька насколько мал будет этот отрезок, как коротки будут его дни, иначе бы...
   — Почему он умер рано? Как она его довела?
   — Нас это не интересует, я тебе уже говорил, если мы будем вникать в каждую деталь, мы не закончим наш разговор никогда. Поэтому просто прими к сведению, что Леонид Казимирович, видя, что сделала женитьба с другом, ещё больше укрепился в решении никогда не идти предлагать руку и сердце даже самой распрекрасной девушке.
   — Но он наверняка влюблялся!
   — У него были связи и интрижки, но по-настоящему он любил только вымышленные миры, вот в них он и жил.
   — Ты про книги?
   — Да! Как это ни странно, но Леонид Казимирович обожал любовные романы, обливался горькими или счастливыми слезами, читая их, и эти чувства его вполне насыщали. Ему просто не нужно было ничего другого, понимаешь?
   — Нет! Разве человек может жить в придуманном мире? По-настоящему?
   — Любой мир придуман. Ещё удивишься когда-нибудь, когда узнаешь в каких декорациях ты живешь! Тсс, никаких вопросов! Я продолжаю! — Дракон торжественно и строго поднял лапу, словно клянясь в том, что все его слова истинная правда. Рудин в этом и не сомневался.
   — Как я уже сказал, родители Леонида Алексеевича и его бабушка прожили долгую, спокойную жизнь, умерли в весьма почтенном возрасте, и Осипов остался один, то есть в компании вымышленных жизней и персонажей. Леониду Казимировичу не было скучно, он обожал свою работу, любил, когда его ученики делали успехи в осознании самой красивой науки в мире — математики, обожал разыскивать старые, редкие фолианты, а потом, смахнув с них пыль времён читать или же просто любоваться новым пополнением своей коллекции.
   — Совсем как вы, драконы, с золотом и драгоценными камнями, — не удержался от ехидства Михаил Валерьевич, а Дракон усмехнулся.
   — Ну да, так и есть. И вот эта размеренная, спокойная жизнь разбилась, когда Леониду Казимировичу стукнуло 53 года. Тогда-то и раздался судьбоносный звонок в дверь. Вестником перемен Судьба назначила соседа Леонида Казимировича — шустрого пацанёнка Кольку, которого Осипов выделял из всей ватаги дворовых ребятишек (напротив старинного особняка, в котором и обитал Леонид Казимирович, построили больной многоквартирный дом, и детей во дворе прибавилось), не только потому, что и сам мальчишка, и его жизнь напоминали Осипову верного друга Петьку, но и потому, что Колька был несомненно одарён и также несомненно несчастен. Так думал Леонид Казимирович, глядя как самый старший ребёнок в многодетной семье крутится совсем как взрослый: отводит сестричек-тройняшек в детский сад, а вечером забирает их оттуда; совсем ранним утром бегает на молочную кухню за смесями для младенца, а потом, после школы, вместо того, чтобы учить уроки, ещё и возит по двору пищащий свёрток в коляске, тем самым давая матери возможность хоть что-то приготовить и постирать гору пелёнок. Отец большого семейства, как казалось Леониду Казимировичу, считал, что его задача в этой жизни выполнена: детей он миру обеспечил, на работу ходит, получку жене отдаёт, а всё остальное уже не его забота. Колькин отец был придатком к продавленному дивану, мебелью, не красящей помещение. Так через много лет скажет не только Колька, но и его верные друзья, имевшие возможность наблюдать предка во всей его красе. Впрочем, я снова уклоняюсь в сторону. Так вот, однажды зимним морозным вечером, наревевшийся до икоты Колька, позвонил в дверь Леонида Казимировича. «Что? Что случилось?» — испугался Осипов, впервые видя зареванное Колькино лицо, ведь сила духа у мальчишки была крепкой, на зависть любому взрослому. «Дядя Лёня, помогите!» — прорыдал пацан и вытащил из-за пазухи щенка. «Он заболел? Тебе деньги на лекарства нужны?» — удивился Осипов. Сам он с животными почти не сталкивался. Родители были против шерсти и грязи в квартире, и упорядоченный мир Осиповых никогда не был украшен хаосом и любовью, которые привносят в человеческую жизнь кошки, собаки, попугаи и прочая живность, придуманная Господом Богом для того, чтобы пробуждать в людях человечность. «Нет! Мама велит его выкинуть, чтобы он нас всех глистами не заразил. А я его купил, сам купил за целый рубль! Мне так собаку хотелось!» Как потом выяснилось, Колька зачем-то соврал Леониду Казимировичу. Зачем, он и сам не понял. Может быть хотел надавить на жалость, а, возможно, и цену набить беспородному животному. Ведь целый рубль стоит! А это же пять стаканчиков мороженого! На самом же деле, коробку с щенками кто-то неизвестный оставил прямо у двери школы, и когда уроки закончились и дети выскочили на волю... Колька умолчал, что за этого прекрасного малыша ему пришлось даже слегка подраться. Пацан думал, что все дома обрадуются такому счастью! Ведь пёс сможет защищать сестёр и братика и сам сможет с ними гулять, а Колька в это время, займётся своими, весьма важными делами. Эту часть правды Колька, всхлипывая, и поведал Осипову, а тот лишь вздохнул. Ах, детская наивность! Каким бы взрослым не казался этот смышлёный мальчишка, он пока ребёнок и понимает далеко не всё. «Дядя Лёня, возьмите его, а? А я гулять с ним буду, дрессировать! Вы же старый, вам компания нужна!» Осипов хмыкнул. Колька бы до такого аргумента сам не додумался, значит, так говорят соседи. Ну и ладно, ему-то какое дело! Старый, так старый! «Дядя Лёня, пожалуйста!» — Колька заревел в голосину, а Осипов, напуганный этими живыми, всамделишными эмоциями, торопливо согласился. «Я его Жуликом назвал!» — немного успокоился Колька, поцеловал щенка в макушку и, снова заревев, бережно передал щеночка Осипову. «И что мне теперь делать?» — растерянно спросил Леонид Казимирович то ли у захлопнувшейся двери (Колька убежал, боясь, что добрый сосед передумает), то ли у скулящего щенка.
   Осипов и не знал, что вот этим своим странным, добрым поступком он только что основательно перекроил свою жизнь. И что всего лишь через несколько лет она... — Дракон зевнул и моргнул и закончил фразу уже лишь для завершённости дня. — Она очень изменится! Осипов и представить не мог бы, что насколько сильно!
   Дракон довольно зашипел (история близилась к завершению, остались самые «вкусные» моменты), положил на бархат пятнадцатую монету и уснул.
©Оксана Нарейко