Нинины заметки-7. О нашей семье

                - * - * -

    Воспоминания нашей старшей сестры — Нины Фёдоровны. Дальше с её слов...

    Так сложилось, что после войны, после демобилизации, папе идти было некуда... Родителей давно нет, о старшем брате Василие ничего неизвестно, Ася замужем и осталась работать в Карагандинской области, младший брат Иван остался на сверхсрочной службе в Германии. Ехать в Чижи, где  в детстве раскулачили и всю жизнь перевернули, не было смысла. Одна надежда была — старшая сестра Галя, она жила на станции Неткачево со своей пятой дочерью, Любой, все остальные дети умерли. Муж её, Евдоким, погиб на фронте.
    И вот Фёдор, солдат, победитель, в одной шинельке, с вещьмешком за плечами, является к сестре, приняла, стал он жить на станции Неткачево.   В деревне, в доме нужны мужские руки, им тоже была помощь.
      Устроился работать на нефтебазу.  Петя Онищенко — мамин сосед в селе Неткачи, их познакомил. Поженились  и первое время жили у Гали, потом им дали комнату в бараке, я даже помню, что доски на полу были выкрашены в красный цвет. Там мы все трое и родились.

   Когда мне было года три, я дружила с такой же девочкой Люсей — дочкой директора, помню как мы бегали в сарай, там играли. Когда была постарше помню нефтебазу, склад, как там хорошо пахло, мне нравился этот запах. Мы там жили и это был запах детства...

В это время  бабушка жила в селе Неткачи. После того, как умер дед Степан Иванович, работала медсестрой и жила вместе с молодой медработницей, присланной из райцентра, обучала её поначалу. Жили на одной половине амбулатории, жильё было ведомственное.  Естественно, что вместе им жить было трудно, бабушка там оказалась лишней, и оттуда переехала к нам жить на станцию Неткачево на нефтебазу в барак.   А нас уже было трое детей.

   Ну я уже впереди писала, что бабушка предложила купить свой дом.
Бабушка имела кое-какие сбережения, собрали всё что могли,  купили сруб, перевезли из другого села.
Собрали «помощь», всем селом собрали сруб,  оббили дранкой, реечки  такие, потом женщины месили глину с соломой и коровяком и начали «влиплять» - кидать в разгону глину и потом  размазывать, крыть соломой крышу.   Как закончили — сразу общий стол, песни и пляски.  Остальное родители сами, после работы доделывали, мы с бабушкой, а они на стройке. Как стало можно жить —  переехали  в дом, а постройки после доделывали, постепенно. Под соломенной крышей прожили примерно до 1961 года.

   Столько было радости — свой дом появился. Свой двор, огород.

    Ребятам папа сделал молоточки и они тоже рядом с родителями работали, но потом выяснилось, что гвоздей было много, а теперь не хватает, растерялись что-ли... Стали искать, а все гвозди вбиты в землю. Тоже помощь...

Папа работал на нефтебазе долго, он был трудолюбивый и очень аккуратный, много было грамот, благодарностей... но потом началась какая - то зависть у людей, вражда, стали писать доносы и папу уволили...
    Только теперь я понимаю какой это был удар для семьи...
Потом на станцию приехала геолого-разведка и папа лето  работал у них, узнал про бурение и стал во дворе и в огороде искать воду. Вот так появилась скважина в погребе, про которую писал Володя, а потом и колодец в огороде появился, наверно у нас первых. Папа был новатором, не боялся всего нового...
    После геолого-разведки ему предложили работать в с Мокрая Ольховка в заготконторе. В то время люди выживали больше за счет своего хозяйства, держали скот, резали , а шкуры сдавали.
Папе дали лошадь, сани, телегу. Всё это надо было содержать самому.
Лошадь кормить, на зиму сено заготавливать, телегу и сани ремонтировать.
     Деньги для закупок вторсырья папе давали под отчёт. Мама и бабушка очень переживали, как-бы не ошибся и не «проторговался». Но папа всё скурпулёзно считал, проверял, вёл строгий учёт.
     Работать приходилось в любую погоду, и зимой и летом, ездил по всем окрестным селам. Уезжал очень рано, приезжал поздно.
Обед брал в виде сухого пайка. Питался «всухомятку»... Потом появился термос, уже можно было хоть горячим чаем запить. 

     Мама много папе помогала в этой работе. С телеги в летнюю кухню зимой сгружали кожи, а они очень тяжелые, особенно с крупного рогатого скота. Кожи растягивали, солили, аккуратно складывали, некоторые подчищали...  Так же, потом когда надо было их везти в Красный Яр сдавать, тоже надо было их грузить в телегу или в сани.  В нашей семье все были трудолюбивые, работали не покладая рук. Бабушка тоже никогда не отставала, пока была в силе, во всём помогала. Весной, пока папа был на работе, долбила во дворе лёд, делала отводы для воды, чтобы побыстрей осушить двор.
Держали корову, свинью, коз, овец.  С коз чесали пух, овец стригли, бабушка пряла пряжу, вязала варежки, носки, шарфы... Мама шали вязала.

     Мясо было только зимой, а летом пользовались топленым маслом и смальцем. Мясо трудно хранить в тёплую погоду, холодильник купили уже намного позже. Когда появились стеклянные банки и крышки, то стали мякоть сильно солить и в 3-х литровые  банки закатывать, потом  открывали, вымачивали и готовили.
   Когда резали свинью, то ничего не пропадало: желудок и кишки промывали , мы с мамой с неделю их вымачивали, мыли и даже делали немного колбасы. В ведёрный чугун клали кусочки внутреннего жира, колбасу. В печи всё долго жарилось, потом томилось, когда вытаскивали чугун, то там все ещё бурлило в смальце. Запах и вкус — не передать!  Толстые кишки начиняли пшенной кашей и тоже в чугун. Колбаса из каши делалась коричневой, так подрумянивалась...  Тоже было очень вкусно.
Но так делали не все, это же надо возиться, а легче  выкинуть эти кишки и всё... А мы вот не ленились и всё производили в дело.
Мама и бабушка много пекли всяких пирогов, пирожков, оладьев, блинов, вареников.
     Когда папа ещё работал на нефтебазе, то ездил после работы  на велосипеде в близлежащие села, там были брошенные сады, привозил яблок и груш.  Яблоки резали и сушили. Груши зеленые на противне парили в печке, потом сушили на солнце, а зимой варили компоты и пекли пироги с сухофруктами.

   Когда начиналась уборка зерна, то папа брал веничек, решето, сумочку и ездил на велосипеде по дорогам, искал где с машин  просыпалось зерно, сметал на совочек, просеивал от земли  и так набирал зерна курам. Колхозники тогда не очень охотно продавали зерно, того что им выдавали, им и самим не хватало для хозяйства.
Один раз, когда папа сметал зерно, увидел едущего навстречу милиционера, очень перепугался... тогда было так, что лучше пусть сгниет, пропадёт, но брать нельзя... Но всё обошлось благополучно.
 
    Благодаря такому трудолюбию и бережливости мы были всегда сыты и обуты.
Я смотрю сейчас на детские фото, где мне лет пять- шесть, Вите три, Саше два годика, у меня валенки с галошами, галоши блестят, новенькие, и у Вити тоже ботиночки, а ведь время было тяжелое, послевоенное.
    Отцу многие завидовали, что  материально лучше жили, и что  был в плену, а после этого не сидел в лагерях после войны. На отца писали доносы и кляузы в комитет госбезопасности... В 1968 году мы приехали из Казахстана в отпуск, а папа  на велосипеде поехал в Красный Яр по повестке. Но там нашли документы, где было указано, что в плену он активно участвовал в движении сопротивления, взорвал завод в  Румынии, который работал на оборону Германии. Всё обошлось благополучно и отпустили с миром...
    На маму тоже писали соседи, что она пенсию получает (8 рублей по 3 группе инвалидности) а сама всё по дому и в огороде делает. Маму вызывали на комиссию в Котово и в пенсии отказали.
Мама тогда сама обшивала всю семью. Я вижу на фото , что одежда у нас домашнего пошива. Для дома шили и  себе платья, бабушке, папе рубашки, и только на выход у портнихи.
   Я никогда не слышала, чтобы родители ругались между собой, и когда уже была замужем, спросила как-то у мамы: «А вы что никогда с папой не ругались?»  Она ответила, что когда надо было поговорить по-крупному, то они уходили в конюшню, там и «разговаривали»...
      
                - * - * -