Военное

Иногда у нас бывают тихие дни. Может быть вояки пополняют запас снарядов, может обмениваются телами убитых.. может.. Да кто их знает почему. Просто мы, оставшиеся, просыпаемся на рассвете от тишины, которая громче взрывов. Просыпаемся и понимаем обострившимся, крысиным чутьем: сегодня будет тихо. Не теряя драгоценного времени мы выбираемся на поверхность, снуем среди развалин города, набираем воду, добываем еду и необходимые вещи, список которых укорачивается с каждым годом войны. Мы торопимся, мы очень торопимся, не позже чем в полночь, а часто сразу после заката, стрельба возобновляется с новой силой. Тихие дни так редки, так коротки.. И все же, в судорожной, панической суете «тихого дня» я выкраиваю свой собственный час. Дрожа от страха, я, как пугливая муха, ползу по трупу города, пробираюсь туда где когда-то был сквер с музыкальным фонтаном в центре. 3а сквером стояли здания из белого известняка. Я подхожу к остову одного из них, обнимаю когда-то белые камни. В эту минуту мне плевать на обстрелы. Я хочу туда, внутрь. В танцевальный зал где вдоль стен расставлены разнокалиберные стулья, где горят свечи, а диджей ставит новую танду. Мои друзья танцуют, флиртуют, сплетничают. Я почти слышу музыку и голоса, вижу их тени. Давным-давно, в самый первый год войны, они не хотели бояться, не умели прятаться. В тихие дни они, как раньше, приходили на милонгу чтобы не разучиться смеяться и танцевать. Они думали: если начнется обстрел просто спустятся в подвал под зданием, переждут. Только, смеясь и танцуя, они слишком позно услышали сигнал тревоги. Слишком громко играла музыка.
Я обнимаю когда-то белые камни. Я почти слышу мелодию. Я так легко, так быстро научился не рисковать. Теперь мои друзья там, под развалинами. На вечной милонге. А я, опарышем на трупе города, прячусь в камнях, в непомню каком дне, не помню какого года безнадежно бесконечной войны.