Семь мечей глава 4

Семь мечей спускаются с горы Тяньшань. Автор Лян Юйшен.
Перевод – Алексей Кузьмин.

Глава 4.

Поединок на мечах против злодея – последователи одной школы бьются друг против друга.
Развернуть картину, снова искать возлюбленного.


Вблизи города Датун, что в провинции Шаньси, река Санган извивается, словно лента, а её могучие жёлтые воды неустанно текут на восток. Берега реки обрамлены волнистыми горами, а ещё более величественно выглядит отвесная скала рядом на её берегу, вся испещрённая пещерами, высеченными древними буддистами. Эти пещеры вблизи Датуна известны как пещеры Юньган, их насчитывается более ста, а их буддийские скульптуры всемирно известны.

В тот день конца весны, погода была ясная и солнечная. Двое мужчин и одна женщина молча шли по горам. Это были Лин Вэйфэн, известный как «Божественный Луч гор Тянь-Шань», и Хань Чжибан, заместитель главы тайного общества Неба и Земли. Женщиной была Лю Юфан, глава этого общества.

Попрощавшись с героями у подножия горы Утай, они свернули на запад, в провинцию Юньнань. Через три дня они прибыли в Юньган, где были только труднодоступные горные хребты да безлюдные холмы, не нашли там ни одного жителя, не говоря уже о гостиницах. Лю Юфан рассмеялась: «Похоже, нам придётся переночевать в пещере!» Лин Вэйфэн сказал: «Разве ты не предпочитаешь светлые, открытые места? Как ты можешь привыкнуть к жизни в пещере?» Лю Юфан удивлённо спросила: «Откуда ты знаешь мои привычки?» Оказалось, что в молодости Лю Юфан жила в Ханчжоу, где «все окна были раскрыты, а столы блестели и чистотой». В то время как другие девушки редко осмеливались открывать окна, шторы в её доме всегда были закатаны. Это потому, что она любила солнечный свет и ненавидела темноту.

Увидев её встречный вопрос, Лин Вэйфэн слегка улыбнулся: «Это всего лишь моё предположение. Молодые девушки всегда любят чистоту». Лю Юфан ответила: «Я тоже была такой в детстве. Теперь, после скитаний в мире цзянху, я привыкла жить где угодно».

Они весело беседовали, а Хань Чжибан наблюдал за ними, чувствуя, как в его сердце поднимается странное чувство. Он был влюблен в Лю Юфан десять лет, но она, казалось, ничего не замечала, в то время как с Лин Вэйфэном она вела себя, как со старым знакомым. Хотя Лин Вэйфэн казался ей необычайно холодным и иногда даже намеренно спорил с ней, но она не придавала этому значения.

Лю Юфан, заметив выражение лица Хань Чжибана, рассмеялась: «Старший брат Хань, почему ты так молчалив последние несколько дней? Давай поскорее найдем пещеру». Хань Чжибан небрежно поднял сухую ветку со склона горы, ударил по ней кремнем, чтобы сделать факел, и, указывая на большой грот на скале, сказал: «Это лучший!» Лю Юфан посмотрела и увидел три больших иероглифа «Пещера Превращения в Будду» на входе. Хань Чжибан сказал: «Я много лет жил на северо-западе и часто слышал, как буддисты говорили об этих пещерах, утверждая, что статуи Будды внутри вырезаны с невероятным мастерством. К сожалению, я старый сухарь, и ничего в этом не понимаю».

Трое, разговаривая,  вошли в пещеру. Грот действительно был великолепен; большая сидящая статуя Будды в центре возвышалась более чем на три чжана, а один из пальцев был длиннее тела взрослого человека. Стены были покрыты странными и необычными фресками, совершенно непохожими на фрески Центрального Китая. Лю Юфан смотрела на высеченных на стенах «летающих апсар», чьи одежды и пояса развевались, словно паря в небе, готовые прорваться сквозь стену и взлететь, и не мог не восхищаться ими. Лин Вэйфэн тоже изумлённо цокнул языком, сказав: «Я много лет живу на северо-западе и никогда не видел таких прекрасных фресок!»

Лю Юфан, казалось, была тронута и спросила: «Сколько лет ты уже на северо-западе?» Лин Вэйфэн ответил: «Шестнадцать лет!» Выражение лица Лю Юфана внезапно изменилось, она достала из сумки свиток с картиной: «Посмотри сюда!» Свиток развернулся, на нём был изображён красивый юноша.

Когда Лин Вэйфэн развернул рисунок, глаза Лю Юфан ярко засияли, она пристально смотрела на него. Лин Вэйфэн с трудом сдержал своё волнение и слабо улыбнулся: «Отлично! Детская наивность на его лице передана очень живо! Мальчику на картине, наверное, всего пятнадцать или шестнадцать лет, верно?» Лю Юфан пристально посмотрела на него и спросила: «Ты не узнаёшь человека на картине?» Лин Вэйфэн притворился удивлённым и ответил вопросом: «Как я могу его узнать?»

Увидев выражение лица Лю Юфан, Хань Чжибан счел это очень странным и подошел ближе: «Кто этот человек? Почему Старшая сестра Лю носит с собой его портрет? Он твой давно потерянный побратим или родственник?»

Лю Юфан бесстрастно поднялась. Хань Чжибан, в свете факела, заметил, что она слегка дрожит, и спросил: «Что с тобой?» В этот момент ночные волны реки Санган разбивались о берег, эхом разносясь по глубокому гроту и отражаясь от стен, словно тысячи боевых барабанов, звучащих в пустынных горах. Лю Юфан медленно произнесла: «Звук этих волн очень похож на прилив реки Цяньтан». Она вздохнула, обессилено прислонившись к каменной стене. Хань Чжибан почувствовал боль в сердце и хотел её поддеержать, но Лю Юфан покачала головой и сказала: «Мне не нужна твоя помощь. Брат Хань, я должна была сказать тебе это давным-давно». Она указала на мальчика на картине и сказала: «Это я нарисовала. Старший мальчик на картине — мой друг детства. В ночь большого прилива на реке Цяньтан я дала ему пощёчину, и он прыгнул в реку и погиб!» Хань Чжибан спросил: «Раз он был другом, зачем ты его ударила?»

Лицо Лю Юфан побледнело, и она хриплым голосом произнесла: «Это моя вина! В те времена все наши отцы были подчиненными бывшего принца Лу из прежней династии. Они погибли на поле боя, а мы, вместе с бывшими подчиненными принца Лу, скрывались в Ханчжоу. Однажды несколько наших людей попали в плен к генералу Налану, который тогда служил в Ханчжоу. Моя подруга была среди них. Позже я услышала, что это он указал на людей принца Лу в Ханчжоу, из-за чего почти все были захвачены». Хань Чжибан сжал кулак и с глухим стуком ударил им по каменной стене, сказав: «Раз уж он такой человек, мы должны не только не бить его, а убить!» Закончив говорить, он увидел, как Лю Юфан снова покачала головой, и спросил: «Он действительно нам сказал?» Лю Юфан сказала: «В ту ночь наши люди сбежали из тюрьмы, и он тоже вышел. Я встретила его и спросила, он разболтал, или нет. Он ответил: „Это чистая правда!“» Хань Чжибан сердито сказал: «Сестра Лю, я всегда восхищался тобой. Уже было ошибкой дать ему оплеуху, а не убить, а ты до сих пор по нему тоскуешь!»

Лю Юфан смерила его взглядом и сказала: «Иногда всё бывает сложно. Если не до конца разобраться в ситуации, то спешное суждение может привести к серьёзной ошибке. Мой друг с детства обладал очень твёрдым харатером. Но его арестовали, когда ему было всего шестнадцать лет!» Хань Чжибан сказал: «Даже ребёнку нельзя такое прощать!» Лю Юфан проигнорировала его реплику и продолжила: «После ареста его подвергли всевозможным пыткам, но он не произнес ни слова. Позже враги прибегли к уловке «Ку жоу цзи» -- «Нанесение себе увечья»: человека, переодетого в антицинского патриота, заключили с ним в одну камеру. Когда его вывели, чтобы пытать, они потащили этого шпиона за собой и пытали его еще сильнее. Будучи молодым, мой друг поверил, что этот человек — патриот Китая. Шпион сказал, что хочет сбежать, но боится, что после освобождения ему негде будет спрятаться. Поэтому мой друг назвал этому шпиону адрес нашего штаба. Только после того, как наши люди сбежали и захватили тюремных охранников, мы узнали об этом!»

…Услышав это, Хань Чжибан был ошеломлен и дрожащим голосом сказал: «Сестра Лю, простите мою грубость, но я хочу сказать…»

Лю Юфан откинула волосы назад, повернулась к Хань Чжибану и торопливо прервала его: «Я знаю, о чём ты хочешь спросить. Более десяти лет я всегда носила его портрет. Но десять лет назад я даже не думала о замужестве!» Хань Чжибан помолчал немного, а затем тихо сказал: «Твои мысли поистине ужасны!» Лю Юфан покачала головой: «Если бы ты видел его лицо, когда я его ударила, ты бы не подумал, что мои мысли так ужасны! Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу его полное отчаяния детское лицо! Я убила своего лучшего друга; ошибку, которую я совершила, уже не исправить».

Лин Вэйфэн сжал руки, его лицо, испещренное сабельными шрамами, стало холодным и бесстрастным. Лю Юфан взглянула на него и вздрогнув. закрыла глаза руками: «Ах! Кажется, я снова его видела…» Хань Чжибан подбежал и осторожно поддержал ее, сказав: «Глава, вы слишком много думаете. Это всего лишь иллюзия…» Прежде чем он успел закончить, его взгляд встретился со взглядом Лин Вэйфэна. Взгляд Лин Вэйфэна был подобен пронзительному «Божественному Луч гор Тянь-Шань», и Хань Чжибан невольно вздрогнул: «Брат Лин, перестань так смотреть! Ты меня до смерти напугал!»

Лин Вэйфэн издевательски усмехнулся: «О, а вы ещё называете себя главами Общества Неба и Земли? Маловато смелости. Прекращайте бредить, прислушайтесь, похоже, кто-то идёт снаружи».
[Глава общества Неба и Земли носит титул Дуо Чжу – хозяин кормила, «кормчий», «рулевой». Соответственно, барышня является генеральным кормчим, а её спутник – вице-кормчий. Но такие термины будут резать ухо русскому читателю, поэтому в основном, будут использоваться термины «Глава», и «заместитель Главы».]

В этот момент из пещеры раздалось гудение, усиленное эхом, и из темноты постепенно появились множественные блики пламени. Лин Вэйфэн поднял руку, чтобы поприветствовать входящих, и увидел четырех лам и человека, одетого в форму армейского офицера. Лин Вэйфэн и Хань Чжибан оба понимали тибетский язык, и после обмена репликами они узнали, что путники тоже ошиблись с ночлегом и пришли в пещеру, чтобы переночевать.

Тибетские ламы были очень дружелюбны, но офицер оказался довольно высокомерным. Лин Вэйфэн заметил вышитого на рукаве офицера орла, узнав в нем знак отличия кого-то из внутренней охраны княжеских покоев У Сангуя, и невольно еще несколько раз взглянул на него. Офицер что-то пробормотал себе под нос, но Лин Вэйфэн и остальные проигнорировали его и уселись за статуей Будды. Статуя Будды была высотой около трех чжанов, и, словно большой экран, разделила людей по обе стороны.

Ламы, были в приподнятом настроении; они разожгли костер рядом со статуей Будды и начали петь, аж приплясывая от возбуждения. Песня началась бодро и энергично, но позже стала холодной и заунывной. Лю Юфан с любопытством спросила: «О чем они поют?»

Лин Вэйфэн некоторое время слушал и сказал: «Они поют тибетскую песню об одной сказочной легенде. Был некогда молодй герой по имени Хаделу, житель степей и к тому же прекрасный певец. Он был очень гордым и никогда не перед кем не склонял головы. Однажды он влюбился в пастушку по имени Агай. Агай была ещё более гордой, чем он, и потребовала, чтобы он встал на колени перед ней на глазах у всех, чтобы она согласилась выйти за него замуж. Хаделу действительно встал на колени, чтобы сделать предложение. Видевшие это девушки разом закрыли лица руками, не в силах вынести унижения своего героя.
Сейчас они поют слова Хаделу:
«Моя одинокая мечта о журавле и диком облаке теперь исчезла в пустоте.
Моя затаённая гордость этих двадцати лет теперь раздавлена твоим ледяным умом!»

Лю Юфан, слушая перевод Лин Вэйфэна, почувствовала себя как в дурмане. Она взглянула на Лин Вэйфэна и увидела странный свет в его глазах.

Лю Юфан изумлённо посмотрела на Лин Вэйфэна, и тот, хмыкнув, продолжил: «Послушай, это легендарное тибетское стихотворение невероятно красиво! Теперь пастушка Агай изливает свою душу. Однажды она отвергла предложение наследника князя взять ее замуж, в глубине души она также любила Хадэлу», — она поёт:

Вся мирская роскошь для меня лишь мимолетное цветение таньхуа,
Краски жизни всех существ исчезнут к завтрашнему утру,
Я лишь вглядываюсь в звезды на ночном небе,
Вечно существующие, пока скалы не рассыплются и моря не высохнут!
Эти бессмертные звезды — блеск его черных глаз,
Он будет вести меня к поклонению, к молитве,
Эта безумная влюбленность и тоска, длящиеся более десяти лет,
пусть незаметно вольются в его сердце.

Дыхание Лю Юфан участилось, она захлопала в ладоши: «Эта песня поистине чудесна! Чем всё закончилось? Они поженились?» Лин Вэйфэн бесстрастным голосом холодно ответил: «Нет, финал был непредсказуем. Хаделу был очень гордым человеком. Он любил Агай, но также любил свою гордость. Он опустился на колени, чтобы сделать предложение, и Агай улыбнулась, пытаясь помочь ему подняться, но неожиданно он заколол Агай кинжалом, а затем заколол и себя». Перед смертью он спел:

Радостные времена пролетают быстро и ярко,
словно внезапная вспышка молнии на ночном небосводе,
хотя она и исчезает в бескрайних просторах неба,
она уже осветила любовь, в которой сплелись радость и страдания.

Хань Чжибан воскликнул: «Это бесчеловечно! Если бы я любил кого-то, я бы никогда её не убил!» Лин Вэйфэн рассмеялся: «Я бы тоже, но если бы я был Хаделу, и эта женщина потребовала бы от меня публичного подчинения, я бы, конечно, не сделал ей предложение. Эта песня, хотя и бесчеловечная, также выражает человеческое самоуважение, хотя и чрезмерное. Название этой длинной песни: Кто самый упрямый человек в степи?»

Офицер, явно раздраженный пением, крикнул по-тибетски: «Прекратите петь! Быстрее ложитесь спать! Нам нужно увыступать завтра рано утром!» Не успел он договорить, как из тени внутри пещеры раздался голос: «Нет необходимости никуда выступать, завтрашнее утро для вас не наступит!» Не только офицер и ламы, но даже Лин Вэйфэн был поражен. У этого человека была невероятная внутренняя сила; он еще даже не вошёл, а голос, казалось, был прямо у него в ушах!

Два ламы внезапно подпрыгнули и бросились вперёд. В тёмном пещерном проходе доносились лишь звуки ударов и грохот. Лин Вэйфэн, оглянувшись за статую Будды, внезапно увидел две тёмные, нечёткие фигуры, влетевшие внутрь. Двух лам за три – пять приёмов кто-то швырнул на землю, словно мячи. Офицер и два других тибетца пришли в ярость, выхватили оружие и бросились наружу. По проходу разнёсся долгий смех, и несколько китайцев в чёрных одеждах влетели внутрь, словно птицы. Хань Чжибан пожал плечами, собираясь выпрыгнуть, но Лин Вэйфэн схватил его и прошептал: «Подожди, посмотрим, кто это!» Не успел он договорить, как люди уже оказались перед статуей Будды. Лин Вэйфэн был так удивлён, что едва не закричал.

Ворвавшимися внутрь оказались трое охранников в черных одеждах, предводителем которых был не кто иной, как сам Чу Чжаонань, «Меч Летящего Дракона». Лин Вэйфэн был поражен, но и офицер, пришедший вместе с монахом-ламой, закричал от потрясения. Этот офицер, Чжан Тяньмэн, был доверенным лицом У Сангуя, как и Чу Чжаонань!

Увидев, как Чу Чжаонань броском расправился с двумя ламами, Чжан Тяньмэн поспешно крикнул: «Старший Брат, не бей! Свои люди!» Чу Чжаонань шагнул вперёд и крикнул: «Тяньмэн, скажи им, чтобы отдали «священные останки», и я, может быть, пощажу их жизни!»

«Священные останки», «Шелицзы», или шарира — это сокровища буддизма. Говорят, что после смерти и кремации высокопоставленного монаха, хотя его плоть и кости превращаются в пепел, осталется кость, похожая на жемчужину, не уничтоженная огнём, и это называется «Священными останками». У Сангуй, преследуя принца Гуй в Бирме, захватил останки монаха Нагарджуны, — самое ценное сокровище храма Цзыгуан «Фиолетовых Лучей». Нагарджуна был старшим учеником Будды Шакьямуни и основателем махаянского буддизма. Две самые священные буддийские реликвии — это, во-первых, зубная реликвия Шакьямуни, и во-вторых, реликвия Нагарджуны. У Сангуй, желая связаться с Далай-ламой, приказал Чжан Тяньмэну сопроводить реликвии в Тибет. Четыре ламы отправились в Юньнань, чтобы встретить реликвии. Чу Чжаонань узнал об этом и рассказал императору Канси. Канси немедленно отправил мастеров высочайшего уровня, чтобы перехватить реликвию. Поскольку Канси был занят расправой над У Сангуем и перехватом реликвий, герои деревни семьи Ву смогли успешно разойтись и избежать плена.

Чжан Тяньмэн с подозрением отнёсся к тому, что Чу Чжаонань сразу спросил о «реликвиях». Он спросил: «Старший Брат Чу, ты только что вернулся из Тибета? Эти «реликвии» были присланы князем «Умиротворителем Запада» я их охраняю в пути, не смею тебя беспокоить». Чу Чжаонань усмехнулся: «Какой князь «Умиротворитель Запада»? Нынешний император велел мне доставить к нему эти «Священные останки»!» Чжан Тяньмэн был потрясён и сказал: «Ты перешел на сторону императора?» Чу Чжаонань громко рассмеялся: «У Сангуй может предать, а я нет? Я спрашиваю тебя, ты хочешь следовать за У Сангуем или за императором?»

Чжан Тяньмэн, чей статус в поместье князя «Умиротворителя Запада» был несколько ниже, чем у Чу Чжаонаня, совершенно не подозревал о заговоре У Сангуя с целью восстания. Он был как громом поражён, когда понял, о чем говорит Чу Чжаонань. Чу Чжаонань шагнул вперед и крикнул: «Ну, что ты?» Чжан Тяньмэн был поражён, и не знал, что предпринять. Двое других лам, увидев, как Чу Чжаонань кричит на китайском, хотя и не понимали, что он говорит, но видели, что он, похоже, оказывает давление на Чжан Тяньмэна, разгневались. Они бросились вперед, обрушив на него свою технику «Могучий тысячефунтовый кулак», нанеся два удара слева и справа. Чу Чжаонань намеренно демонстрировал свою силу, не уклоняясь и не блокируя, принимая оба удара прямо на свою грудь. Два удара с громким звуком попали ему в грудь, словно по гнилой коже! Оба ламы отлетели на несколько шагов назад, но Чу Чжаонань тоже почувствовал резкую боль и удивился, подумав, что эти два ламы действительно очень сильны, не тысяча фунтов, но некоторый вес в их ударах был. Он не посмел быть неосторожным, подпрыгнув, словно орёл, хватающий кролика, стараясь вцепиться в спины двух лам. Как только он подумал, что преуспел, из-за статуи Будды раздался громкий крик, и железный шип ударил, словно молния.
[Имеется в виду метательное оружие по типу шарика с острыми отростками, типа «чеснока» или сюрикенов]
 Чу Чжаонань, с присущим ему мастерством, выполнил «прыжок карпа» в воздухе, мгновенно перевернувшись назад. Во время переворота он пнул пяткой Железный шип, и тот полетел назад, как стрела. Хань Чжибан, только что выпрыгнувший из-за статуи Будды, едва не был поражен собственным оружием. Он быстро взмахнул своей «Саблей Багуа червонного золота», и ударил по шипу, отбросив его, но рука в области «пасть тигра» онемела.
[«Пасть тигра» – область между большим и указательным пальцами.]
Железный шип, отбитый Чу Чжаонанем, всё ещё обладал такой силой, что Хань Чжибан был поражён.

Как только Хань Чжибан встал в стойку, Чу Чжаонань снова бросился в атаку. Хань Чжибан увернулся, сделал прыжок вперед и ударил Чу Чжаонаня в грудь своим клинком Багуа. Чу Чжаонань взмахнул левым рукавом, направив порыв ветра в Хань Чжибана. Хань Чжибан слегка повернул голову, но его клинок промахнулся. Чу Чжаонань двигался с молниеносной скоростью, внезапно появившись за спиной Хань Чжибана. Хань Чжибан, используя обманные движения и реальные атаки, умело сочетал «пустое и полное». Он промахнулся, но быстро изменил стойку, его клинок сверкнул наружу, и он нанес боковой удар по нижней части тела Чу Чжаонаня. Чу Чжаонань крикнул: «Не смей!» Его правая ладонь ударила вперед, а левая рука, пальцами вверх, нацелилась на точку «Саньли» на правой руке Хань Чжибана. Хань Чжибан, уже вытянув клинок, увидел опасность и быстро изменил свою атаку, используя технику «Три овцы, разбредаются» —удар в три цели — либо пронзить грудь, либо провести клинком по обоим плечам. Но хотя он был быстр, Чу Чжаонань оказался ещё быстрее. Быстрым ударом он заставил противника изменить позицию. Он отвлекся на удар кулаком в лицо, его внимание рассеялось, а затем его правая рука онемела. Боевые искусства Чу Чжаонаня были поразительны; несмотря на изменение позиции, его техника осталась прежней, пальцы левой руки по-прежнему блокировали точку на руке Хань Чжибана. «Сабля Ба-гуа червонного золота» с лязгом упала на землю.

Эти движения были молниеносными! Двое охранников, пришедших с Чу Чжаонанем, только увидели лицо Хань Чжибана и закричали: «Этот ублюдок — глава Общества Неба и Земли! Не отпускайте его!» Чу Чжаонань усмехнулся и уже собирался догнать его, когда внезапно из-за статуи Будды вырвался тёмно-золотой свет. Чу Чжаонань собрал свою внутреннюю силу и хлопнул рукавом, отбивая тайное оружие. Скрытое оружие не было отброшено его силой, в рукаве образовалась большая дыра, а скрытое оружие задело его кожу, пройдя впритирку с рукой. Остаточная сила удара была очень велика, метательное оружие с грохотом ударилось о противоположную каменную стену. Что-то, похожее на рукавный дротик, но не являющееся им, вонзилось в каменную стену.

Не долго говорить, а произошло всё очень быстро –  из-за статуи Будды выскочили мужчина и женщина и преградили Чу Чжаонаню путь. Чу Чжаонань со свистом выхватил меч, но вместо того, чтобы сделать шаг вперед, он отскочил более чем на сажень в сторону и крикнул: «Ты человек чаньского мастера Хуэймина? Ты снова и снова нападаешь на меня. Неужели ты думаешь, что я действительно тебя боюсь?»

К этому времени Лю Юфан уже поддержала Хань Чжибана и разблокировала его акупунктурные точки. Лин Вэйфэн, улыбаясь, стоял перед статуей Будды, игнорируя Чу Чжаонаня, и первым делом обратился к ламам на тибетском: «Идите сюда, мы не позволим им забрать „реликвии“». Ламы подчинились и быстро отступили. Двое охранников, пришедших с Чу Чжаонанем, подошли к нему. Лин Вэйфэн поднял руку, и из неё вырвались ещё два луча тёмно-золотого света. Оба охранника тоже не были слабаками. Один поднял свою саблю с головой демона и с силой заблокировал удар. С грохотом полетели искры, и сабля с головой демона была повреждена скрытым оружием. Другой использовал навык лёгкости «Журавль взмывает в небо», поднявшись более чем на три чжана над землёй. Даже несмотря на столь быстрое уклонение, скрытое оружие всё же задело подошву его ботинка. На нём были ботинки на железной подошве, и каблук тоже был отстрелен. Эти двое были в ужасе и покрылись холодным потом. Чу Чжаонань крикнул: «Не беспокойтесь об этих ламах, они не сбегут!» Воспользовавшись этим, двое охранников вышли из боя и встали слева и справа от Чу Чжаонаня. Чжан Тяньмэн, однако, молчал, прислонившись к статуе Будды, рядом с ламами.

В этот момент Лин Вэйфэн холодно улыбнулся Чу Чжаонаню и сказал: «С точки зрения родословной нашей школы, я должен уважать тебя как Старшего брата-наставника; с точки зрения морального кодекса мира цзянху, я должен назвать тебя предателем! Ты хочешь, чтобы я уважал тебя как старшего брата или чтобы я назвал тебя предателем? Люди и демоны идут разными путями, тебе следует поскорее сделать выбор!»

Лин Вэйфэн из Цзяннаня отправился в далекую пустыню, где провел десять лет на вершине горы, изучая боевые искусства под руководством мастера Хуэймина. Это была тщательно охраняемая тайна; она была не только неизвестна всем в мире боевых искусств, но даже Чу Чжаонань, который когда-то учился у мастера Хуэймина, не знал об этом. Чу Чжаонань полагал, что после смерти своего старшего брата Ян Юньцуна он станет единоличным гегемоном в Поднебесной. Неожиданно, в тот день в долине горы Утай, Лин Вэйфэн появился, обрушив на него мощный удар из техники ладоней горы Тяньшань. Чу Чжаонань был потрясен и даже не смог отразить удар. Теперь, услышав, как он открыто раскрывает свою личность и называет его «Старшим братом-наставником», Чу Чжаонань почувствовал приступ паники, но затем подумал: даже если он последний ученик мастера Хуэймина, ему всего около тридцати лет. В любом случае, он не мог сравниться с многолетним опытом Чу Чжаонаня. Почему же ему следовало его бояться?

Тут Чу Чжаонань сердито посмотрел на него и высокомерно заявил: «Кто это твой старший брат-наставник? Если хочешь признать меня своим старшим братом, сначала покажи мне несколько своих приёмов боя без оружия. Давай! Давай! Я хочу научиться твоим приемам работы ладонью!» Он получил удар ладонью и все еще был зол, поэтому именно через технику боя голыми руками решил вернуть себе лицо.

Лин Вэйфэн холодно усмехнулся, готовый обрушить на него свою атаку. Как только Чу Чжаонань собрался сделать шаг вперёд, один из его охранников внезапно выскочил сбоку, воскликнув: «Зачем «резать курицу ножом для забоя быков»? Дайте мне сначала проверить этого парня!» Чу Чжаонань узнал в охраннике Гу Юаньляна, потомка семьи Фан, известного своими техниками воздействия на акупунктурные точки из провинции Хэнань. Методы воздействия на акупунктурные точки Гу были объединены с его техниками работы ладонями, что делало его исключительно сильным и одним из лучших бойцов в императорском дворце. Чу Чжаонань подумал, что дать Гу Юаньляну сначала проверить свои навыки будет выгодно. Если Гу победит, ему не придётся вмешиваться; если Гу проиграет, он сможет лучше понять методы Лин Вэйфэна. Поэтому он слегка кивнул, позволяя Гу Юаньляну начать первым.

Гу Юаньлян был в ярости от того, что Лин Вэйфэн сломал ему каблук ботинка скрытым оружием. Подойдя ближе, он крикнул: «Я тоже хочу сначала изучить твою технику владения ладонью. Если ты хочешь посоревноваться в использовании скрытого оружия, я готов составить тебе компанию позже. Давай сразу договоримся: бьёмся без скрытого оружия, никаких «холодных стрел»!»
[Скрытое, или тайное, или подсобное оружие. Все виды метательных ножей и стрелок, сюоикены, заточки, металлические шарики, пружинные рукавные или наспинные самострелы. «Холодные стрелы», также парфянские стрелы – иносказательно об атаках со спины, без предупреждения, использование скрытого оружия неожиданно для противника, нечестный бой.]

Лин Вэйфэн знал, что тот боится силы его скрытого оружия, поэтому он затронул правила честного поединка в мире цзянху, заранее дав понять, что они будут соревноваться только в одном разделе боевого искусства за раз. Он улыбнулся и сказал: «Я и без скрытого оружия могу заставить тебя попрыгать!»

Гу Юаньлян слегка оттолкнулся от земли кончиками пальцев ног и, словно стрела, выпущенная из лука, с криком: «Я не буду с тобой спорить, получай приём!» Не успев закончить фразу, его ладонь уже нацелилась на акупунктурную точку «Тянь Коу» Лин Вэйфэна. Видя, что ветер от удара ладонью сильный и атака точно попадает в точку, Лин Вэйфэн не посмел быть небрежным. Раздался свист, он резко провернулся, его ладонь, острая как нож, яростно полетела в пульсовую точку на запястье Гу Юаньляна. Гу Юаньлян взревел и отскочил. Лин Вэйфэн вытянул руки, пролетел один чжан, и схватил его за спину. Неожиданно оказалось, что хотя Гу Юаньлян был вынужден отступить, он не был по-настоящему побежден. Он внезапно опустил тело, закрутившись, как волчок, и его ладони резко ударили: одна по акупунктурной точке «Жуцюань» Лин Вэйфэна под ребрами, а другая по акупунктурной точке «Гуаньюань» на пояснице. Фактически, он начал контратаку на грани поражения, яростный и мощный удар последнего шанса.

Хань Чжибан вскричал «ай-я!» от удивления, но Чу Чжаонань крикнул: «Старина Гу, берегись!» Прежде чем Хань Чжибан успел что-либо ясно увидеть, Гу Юаньлян уже отступил на несколько чжанов назад, его лицо посерело. Лин Вэйфэн крикнул: «Ты уже проиграл прием, что ты здесь еще делаешь?» Гу Юаньлян молчал, скрещивая ладони и начиная новую яростную атаку. На этот раз потоки энергии стали еще более свирепыми. Лин Вэйфэн быстро продвигался вперед и отступал, его уклонения телом и методы шагов были идеально синхронизированы. Гу Юаньлян же, подобно раненому льву, с ислой атаковал, бешено бил, ветер от его ладоней постоянно нёсся  в тридцать шесть основных акупунктурных точек Лин Вэйфэна.

Гу Юаньлян, один раз сплоховав, получил ущерб и пришел в ярость, начав новую серию атак, где ярость сочеталась с точным рассчётом. Он рубил и рассекал, сочетая удары ладонью с воздействиями на болевые точки. Каждый удар ладонью был направлен на одну из тридцати шести основных акупунктурных точек на теле. Лин Вэйфэн двигался корпусом сообразно технике ладоней, парируя каждый приём, и Гу Юаньлян не мог пробить его защиту. После короткой схватки Лин Вэйфэн внезапно взревел, резко изменив свою технику ударов ладонями. Его правая рука двигалась подобно клинку, нанося рубящие, надавливающие, захватывающие и хватающие удары, высвобождая самую мощную перехватывающую технику стиля Циньна Тяньшань. Левая же рука работала пальцами, словно алебарда, приближаясь к атаке Гу Юаньляна среди его шквала ударов ладонями, выискивая акупунктурные точки. Техника точечного воздействия ладонью Гу Юаньляна была нейтрализована перехватывающей техникой Лин Вэйфэна, сделав её бесполезной. Однако левая рука Лин Вэйфэна, казалось, обладала мощным ударом по точкам, кончики пальцев были нацелены на все тридцать шесть основных точек на теле Гу Юаньляна. Это был именно тот самый подход «ответить противнику его же уловками». Гу Юаньлян был мастером воздействия на точки и понял опасность, испугавшись ещё больше. Лин Вэйфэн действительно был «вредным». Каждый раз, нажимая на точку, он кричал: «Точка Санли», «Точка Юнцюань», «Точка Тяньюань»… Он продолжал кричать, словно намеренно пытаясь предупредить противника. Гу Юаньлян уклонялся влево и вправо, всё его тело покрылось холодным потом. Для окружающих он выглядел так, будто просто прыгал вокруг, что было очень забавно.

Чу Чжаонань всё больше раздражался и кричал: «Отойди! Отойди!» Он скрестил руки, собираясь сделать шаг вперёд, когда Лин Вэйфэн снова взревел, его фигура, стремительная, как вихрь, внезапно появилась позади Гу Юаньляна. Одним движением он схватил Гу Юаньляна за правую руку, а затем, ударив левой рукой в пояс, заставил Гу Юаньляна обмякнуть, как дохлая змея. С криком Лин Вэйфэн отбросил Гу Юаньляна в сторону. Чу Чжаонань поймал его, увидев, что глаза Гу Юаньляна закрыты, а конечности окоченели. Он быстро ударил по его акупунктурной точке «Фу-ту», и Гу Юаньлян вскрикнул, выплюнул полный рот крови и рухнул на землю, не в силах пошевелиться.

Чу Чжаонань больше не мог сдерживаться. Он обрушил на Лин Вэйфэна обе ладони. Лин Вэйфэн пожал плечами, легко увернувшись от атаки. Чу Чжаонань шагнул вперед, его ладони закружились, как вихрь, и он снова ударил. Лин Вэйфэн по-прежнему не парировал, вместо этого увернулся и прыгнул, как гигантский орел, исчезнув под ладонями Чу Чжаонаня. Чу Чжаонань взревел, перевернулся и попытался провести захват обеими ладонями. Лин Вэйфэн взмыл в воздух, наискосок перевернулся, подобно расправившей крылья ласточке, и приземлился боком. Чу Чжаонань крикнул: «Куда собрался?» и бросился в погоню. Лин Вэйфэн резко остановился, его глаза сверкнули яростной силой. Он крикнул: «Остановись! Я уважаю тебя как старшего брата и дал тебе провести три приёма. Если ты всё ещё не понял, когда следует идти вперёд, а когда отступать, у меня не останется выбора, кроме как сражаться с тобой за право первенства. Если я проиграю, я вернусь в Тяньшань. А если проиграешь ты?» Чу Чжаонань сказал: «Тогда ты заберёшь реликвию!» Лин Вэйфэн ответил: «Хорошо, давай свой прием!» Чу Чжаонань принял стойку Хунмэнь, его ладони засвистели в воздухе, и он нанёс удар в грудь Лин Вэйфэну! Лин Вэйфэн отбил одним ударом ладони, и они начали сражаться с молниеносной скоростью. Каждый удар ладони сопровождался мощным порывом ветра, разбрасывая пыль, накопившуюся в пещере за многие годы. Пыль поднялась, словно чёрный туман. В пещере уже было темно, и это делало её ещё более жуткой и ужасающей. Огонь, горящий в проходе, мерцал в дыму и пыли, его пламя мерцало. Окружающие затаили дыхание, на сердца навалилась тяжесть, они почти не могли дышать.

После короткой схватки оба бойца внезапно отступили на несколько шагов. К изумлению окружающих, они уставились друг на друга широко раскрытыми глазами, словно бойцовые петухи. Чу Чжаонань крикнул и, с расстояния нескольких шагов, нанес удар ладонью. Лин Вэйфэн ответил аналогичным ударом ладонью с расстояния. Их кулаки и ноги сталкивались, при этом они всегда держались на расстоянии нескольких шагов друг от друга, ладони даже не касались одежды. Темп боя замедлился, и они действительно напоминали двух братьев-наставниках, отрабатывающих свои приемы в учебном поединке. Лю Юфан и Хань Чжибан, эксперты в своей области, уже поняли, что каждое их движение скрывает несколько вариаций. Даже на расстоянии каждое движение представляло собой сочетание атаки и защиты, предназначенное для противодействия противнику. Эта превосходная техника ударов ладонью означала, что если кто-либо из них допустит малейшую ошибку, противник моментально сможет нанести смертельный удар.

Они обменялись более чем сотней ударов, каждый из них ненадолго соприкасался с противником, прежде чем отступить, и ни один из них не смог одержать верх. Как раз когда зрители были ослеплены этим зрелищем, Лин Вэйфэн внезапно крикнул, Чу Чжаонань резко отступил, но Лин Вэйфэн двинулся с молниеносной скоростью, приблизился и ударил Чу Чжаонаня ладонью в грудь. Чу Чжаонань подпрыгнул и приземлился точно на средний палец статуи Будды. Лин Вэйфэн поспешно отдернул ладонь, но Чу Чжаонань внезапно спикировал вниз, словно гигантский орел, атакуя голову Лин Вэйфэна двумя ладонями. Вынужденный парировать удар, Лин Вэйфэн поднял свои ладони, их руки встретились, раздался двойной хлопок, и обоих отбросило на несколько шагов назад.

Хотя Чу Чжаонань занимался боевыми искусствами дольше, чем Лин Вэйфэн, тот с юных лет практиковал «Детское гунфу», заложив прочный фундамент своих навыков. Чу Чжаонань же в молодости предавался разврату и винопитию, что привело к некоторому отставанию в мастерстве. Более того, в последние годы Чу Чжаонань стал самодовольным и пренебрегал тренировками. Столкнувшись с грозным противником, даже при примерно равном уровне их мастерства, он все равно оказался в невыгодном положении. Лин Вэйфэн только что выиграл прием и собирался нанести смертельный удар, когда Чу Чжаонань прыгнул на палец статуи Будды. Если бы он ударил, статуя была бы повреждена. Лин Вэйфэн, «бросил бы камень в крысу, да пожалел посуду», опасаясь повредить сокровища пещеры Юньган, поспешно отдернул ладонь. Чу Чжаонань воспользовался возможностью, чтобы напасть сверху и получить преимущество. Поэтому на первый взгляд казалось, что они равны по силе.

Чу Чжаонань в глубине души понимал, что этот младший брат, которого он никогда не встречал, действительно искуснее его, и его переполняли тревога и гнев. Однако, цепляясь за своё положение, он в ослеплении отказывался сдаваться. Он тут же поднялся с земли, и «Меч Летящего Дракона» со свистом вылетел наружу. Этот меч мог «резать железо, как глину», и был одним из двух драгоценных мечей, передаваемых из поколения в поколение в секте Тяньшань (другой был короткий меч, полученный Ян Юньцуном, а позже перешедший к И Ланьчжу после смерти Яна). Чу Чжаонань был очень искусным фехтовальщиком и к тому же владел этим драгоценным мечом, поэтому, даже проиграв поединок, он все еще был высокомерен и хотел сразиться с Лин Вэйфэном на мечах.


Чу Чжаонань вытащил меч, легко взмахнул им, и на лезвии вспыхнул холодный свет, побежали искры. Лю Юфан в ужасе вскрикнула: «Это драгоценный меч!» Лин Вэйфэн даже не обратил внимания, поднял левую ногу, выхватил клинок и бросился вперед, нанося удар. Клинок волной изогнулся снизу вверх, норовя отрубить Чу Чжаонаню правую руку. Это был искусный прием из техники владения мечом Тяньшань, называемый «Взгляд через бескрайние волны».
Чу Чжаонань, естественно, знал его, и тут же припал к земле. Он также использовал рискованный прием, внезапно обрушив свое тело: «Черный дракон обрушивается на землю». «Вжик», «вжик», «вжик»! Из положения на земле он трижды атаковал нижнюю часть тела Лин Вэйфэна.
Лин Вэйфэн был невероятно ловок, прыгал, как у обезьяна, он поднимался и опускался, а меч Чу Чжаонаня свистел у него под ногами, не задевая его. Как только Чу Чжаонань выпрямился и собирался изменить свой приём, Лин Вэйфэн в мгновение ока нанес пять последовательных ударов. Чу Чжаонань был застигнут врасплох и вынужден был неоднократно отступать, не успевая своим драгоценным мечом срезать его клинок.

Но Чу Чжаонань, десятилетиями посвятивший себя фехтованию, не был обычным человеком. Он сразу же узнал в боевом стиле Лин Вэйфэна стратегию «быстрое контролирует медленное» -- использовать скорость, чтобы заставить его занять оборонительную позицию, не позволяя ему использовать всю мощь своего меча. Он усмехнулся, внезапно застыв на месте, и его меч занял центральную позицию. Меч молодого мастера белой радугой сверкал вокруг драгоценного клинка во тьме пещеры, закручиваясь и танцуя. Меч Лин Вэйфэна был обычным оружием; при соударении с драгоценным мечом он бы разлетелся надвое, поэтому Лин Вэйфэн не спешил с решительной атакой. И все же Чу Чжаонань внимательно наблюдал в серебристом свете, выискивая любые лазейки или слабые места в обороне Лин Вэйфэна.

В разгар ожесточенной схватки Лин Вэйфэн отвел меч и обратился в бегство. Чу Чжаонань вскрикнул и резко вытянул меч вперед, лезвие сверкнуло, как молния, целясь в спину Лин Вэйфэна. Лин Вэйфэн внезапно обернулся и с молниеносной скоростью поднял меч. С лязгом его меч столкнулся с мечом Чу Чжаонаня. Лю Юфан вскрикнула от тревоги, думая, что Лин Вэйфэн обречен. Но после этого звука наступила внезапная тишина; не было слышно ни звука лязга металла, ни даже шагов.

Оказалось, что после удара с разворотом, меч Лин Вэйфэна столкнулся с плоской частью меча Чу Чжаонаня, при этом острые кромки лезвий не соприкасались. Чу Чжаонань попытался убрать меч, но обнаружил, что тот прилип к нему, и разорвать контакт не удалось! Выяснилось, что чаньский-мастер Хуэймин объединил силу различных стилей фехтования, чтобы создать стиль меча Тяньшань, и этот приём представлял собой технику «прилипания» из стиля меча тайцзи.

Чу Чжаонань был опытным бойцом и знал, что если он будет упорно тянуть на себя меч, Лин Вэйфэн будет следовать за ним, как тень, и получит преимущество для атаки. Не имея возможности сбросить меч противника, он был вынужден отчаянно сражаться с ним, используя свою внутреннюю энергию, «наматывать» и «теснить»!

Подобный поединок на мечах был поистине редкостью в мире боевых искусств. В пещере стояла такая тишина, что можно было услышать падение на камни железной иглы. Спустя некоторое время послышалось тихое дыхание Чу Чжаонаня, и на его лбу начали выступать капельки пота. Казалось, что два брата-наставника вот-вот окажутся в ситуации, когда на кону стоит жизнь или смерть, и надежды на спасение нет.

Пока все были сосредоточены на происходящем, Чжан Тяньмэн, офицер, прибывший с ламами и бывший соратник Чу Чжаонаня, внезапно бесшумно двинулся вдоль каменной стены, приближаясь к одному из лам. Он резко ткнул в него пальцем, лама вскрикнул и рухнул на землю. Чжан Тяньмэн схватил его, засунул руку в одежды, вытащил сандаловую шкатулку, злобно ухмыльнулся и молниеносно выбежал из пещеры! Несколько лам дико закричали: «Реликвии украдены! Реликвии украдены!»

Лин Вэйфэн закричал, взмахнул мечом и повернулся и бросился в погоню. Чу Чжаонань наклонился вперед, подпрыгнув, яростно помчался следом. Его меч сверкал, как молния. Чжан Тяньмэн бежал впереди, а остальные гнались по пятам. Чу Чжаонань размахивал мечом, отсекая преследующих его сзади, а Хань Чжибан и остальные уворачивались в стороны. Наконец, , Хань Чжибан обогнал его, но так и не смог обогнать Лин Вэйфэна.

Гунфу лёгкости у Лин Вэйфэна было исключительным; в мгновение ока он пересёк проход и выскочил из пещеры. Теперь он сокращал расстояние до Чжан Тяньмэна. Он прыгнул вперёд, ударив мечом ему прямо в спину. Чжан Тяньмэн уже вытащил своё оружие; он использовал «Кнут захвата костей с драконьим узором». Это металлическое гибкое оружие искусно сцеплялось с мечами и клинками, но также было пригодно в качестве жесткого оружия. Он , как и Чу Чжаонань служил под началом У Сангуя, и его боевые искусства были не слабыми. Услышав свист позади себя, он не обернулся, а вместо этого резко взмахнул кнутом, стараясь захватить меч Лин Вэйфэна. Это ему удалось, он был вне себя от радости, повернулся и изо всех сил потянул, но, к своему удивлению, не смог выдернуть клинок. Вместо этого Лин Вэйфэн резко вытянул меч вперёд, направив острие прямо в точку пульса. Чжан Тяньмэн вздрогнул и резко дернул рукой, освободив оружие от кнута. Меч Лин Вэйфэна ударил, как молния.

Лин Вэйфэн, словно ветер, стремительно атаковал мечом, он шел вперёд, уклоняясь от летящего кнута. Чжан Тяньмэн отчаянно защищался, вынужденный постоянно отступать к краю обрыва. Рев воды наполнял воздух; рядом с ними водопад низвергался вниз, его поток обрушивался в бездонную реку Санган.

Они едва успели обменяться ударами, как появился Чу Чжаонань. Чжан Тяньмэн внезапно обрушил на него несколько мощных ударов кнутом, увернувшись в сторону. Лин Вэйфэн бросился вперёд с мечом, но внезапно Чжан Тяньмэн взмахнул левой рукой, и что-то пролетело мимо Лин Вэйфэна прямо в сторону Чу Чжаонаня. Сначала Лин Вэйфэн подумал, что это скрытое оружие, но, услышав, как предмет шумит в полёте, понял, что это не так. Так как этот предмет не был направлен на него, он изумился ещё больше. В этот момент Чжан Тяньмэн крикнул: «Лови!», а затем зловеще ухмыльнулся Лин Вэйфэну: «Убей меня! Забудь про «реликвию»!» Лин Вэйфэн выпрямился, повернулся и прыгнул к Чу Чжаонаню. Он увидел, что Чу Чжаонань только что поймал предмет и собирался спрятать его в свои одежды, когда Лин Вэйфэн, благодаря своему острому взгляду, ясно узнал в нем парчовую шкатулку. Он взревел от отчаяния, бросив Чжан Тяньмэна, и бросился с мечом на Чу Чжаонаня. Его фехтование было невероятно быстрым, и они быстро обменялись тридцатью-пятьюдесятью ударами. К этому времени постепенно подошли остальные. Чжан Тяньмэн с невероятной скоростью взбежал на небольшой выступающий холм прямо над Чу Чжаонанем и Лин Вэйфэном. Со своей возвышенности он с силой сбрасывал вниз камни, поднимая песок и пыль, и несколько огромных валунов размером с мельничный жернов обрушились вниз. Не сумев увернуться в борьбе, Чу Чжаонань и Лин Вэйфэн покатились, кувыркаясь словно тыквы, к реке Санган. Взбешенный Лин Вэйфэн, находясь в воздухе, сделал сальто и метнул свой длинный меч на вершину холма. Чжан Тяньмэн вскрикнул от боли, когда меч вонзился ему прямо в лицо.

Лин Вэйфэн, используя своё превосходное гунфу лёгкости, летел головой вниз, но ногами сумел зацепиться за выступ скалы торчащий из каменной стены над рекой. Взглянув вниз, он увидел, как течение стремительно несёт Чу Чжаонаня вниз к водопаду, половина его тела была погружена в воду, он отчаянно цепляется одной рукой за камни на берегу реки, пытаясь выбраться. Ситуация была крайне опасна для них обоих.

Хотите узнать, что с ними стало? Прошу прослушать продолжение.