Я никто и звать меня никак!

Я никто, звать меня никак и место мое нигде, я ничтожная, очень незначительная песчинка, затерявшаяся в равнодушном океане бесконечности. Плавится темнота, меня засасывает воронка времени, мой мир то сжимается в точку, имя которой — «я есть», то разрывается острыми зубами прожорливой смерти, имя которой — «меня нет». Звездная пыль струится в беспредельность, вытянутые в прямую линию, в один линейный ряд дни и ночи, а между ними тысячи раз мелькающие зима и лето. Моя крошечная индивидуальная экосистема, помещенная в замкнутую цепь, моя одноразовая история, моя карликовая усеченная бесконечность, мое ампутированное счастье, моя жизнь, похожая на убегающий песок в часах вечности. Время не будет ждать, старость не пройдет мимо, смерть не даст еще одного шанса, боль не отпустит и не отступит, завтрашний день не предложит мне счастья, отражение в зеркале не обманет меня. Я всего лишь трагическая ошибка, фальшивая нота в общей космической симфонии, случайный сбой в гармоничной системе многоярусного мироздания, существующий лишь один миг по исчислению вечности. Постепенно время затягивает петлю на шее жизни, вокруг уже ничего нет: ни радости, ни печали, ни солнца, ни ночи, ни мерцающих звезд, ни проплывающих по небу облаков, ни красок, ни запахов, ни цветов, ни завтрашнего дня, надо мной нависает длиннорукая смерти тень.
Две вещи в моей жизни нельзя изменить, отменить или исправить: дату рождения и дату смерти. Хочу знать дату своей смерти; день, терпеливо, нетребовательно и старательно поджидающий меня, он незаметно притаился среди других серых, праздничных или будничных дней. Плюс закономерным образом меняет свой знак на противоположный, превращаясь в минус. Смерть застанет меня в постели, как испуганного, беспомощного старика, или я паду, сраженный вражеской пулей на поле боя? Когда: сегодня или завтра, а может быть, мне повезет, получится выторговать у смерти еще несколько лет? Надеюсь, ваша праздничная церемония не включает в свой плотный график мои похороны?
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 4, глава 7
О Господь, обретя человеческое тело душа имеет возможность победить смерть, но, не способная перешагнуть иллюзию, она по-прежнему мыслит себя частью внешнего мира и ищет прибежище в мире безжизненных предметов. Но Ты, Высшая Истина, обладаешь такой властью, что человек, просто слушая о Тебе и рассказывая другим о Твоей славе, расстается с иллюзиями и вступает в жизнь вечную.
 
Ринг, война, в синем углу я, обороняющаяся сторона и потенциальная жертва одновременно, в красном — смерть. Смотрю в глаза смерти, смерть смотрит в мои глаза. Гонг, время, отстреливаюсь одиночными ударами, уклоняюсь, пытаюсь идти вперед, вдохновляюсь своими крошечными победами, расслабляюсь, утрачиваю бдительность и пропускаю прямой удар в подбородок. Нокдаун, падаю на канвас, судья-время открывает счет, раз, два, три, шесть, на «восемь» я как-то встаю на одно колено, девять — поднимаюсь во весь рост и продолжаю сражаться, уворачиваюсь, отступаю, клинчую, пробую бить на встречу и опять пропускаю.
День смерти, увижу ли я свет, навсегда закрыв глаза в этой жизни? Некуда бежать, негде спрятаться, некого просить о помощи, за мной следует безжалостная машина разрушения, уничтожающая и пожирающая все на своем пути. Родился с уже с прокомпостированным билетом на руках в обратную сторону. Жизнь, длинная или короткая, удачливая или не очень, — это всего лишь черточка на надгробной плите, зажатая между датой рождения и датой смерти, прочерк, предельно краткий и вместе с тем более чем емкий по своей бесстыдной откровенности и цинизму.
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире — что мираж в пустыне. Смертные заботятся о бренном, погибающем теле как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней. И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, — в области чувственных ощущений, где все зыбко и мимолетно. Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.
 
И еще, мои пышные похороны вызвали заметный ажиотаж и взволнованность у местных покойников. Жизнь одного куплена смертью другого, вчерашних фигур на шахматной доске вечности становится все меньше и меньше. Ходы самые что ни на есть простые, ставки самые что ни на есть высокие, партия шаблонная и стандартная — в два непродолжительных хода: первый ход — сегодня родился, второй ход — завтра умер, между ними крошечный промежуток, называемый жизнью.
Новые отважные, соблазняющиеся герои массово прибывают на шумную оживленную арену, они заранее все просчитывают, продумывают, предугадывают, строят грандиозные планы на долгую счастливую жизнь, теплый ветерок фортуны лениво и ласково касается их дерзновенных лиц, синеглазые дни, лопнувшие почки весны, притихшие ромашковые луга, легкие невесомые облака, слепленные из сахарной ваты, бездонное небо цвета морской волны. Торопливое счастье, кто, если не я, когда, если не прямо сейчас, кому, если не мне! Жизнь только началась, яркие сочные краски оранжевого, синего, розового, красного, желтого, зеленого цветов на дороге их счастья.
А как же старые отважные, не знающие страха ратоборцы? Они пали на бегу, смерть настигла их в решающий миг сражения, разбитые и покореженные доспехи разбросаны вокруг бездыханных тел, залитых кровью. Могучие тела их превратились в распадающиеся куски неподвижной материи и своевременно поглотились ненасытным небытием. Ты везде первый, на свадьбе ты жених, на похоронах — покойник!
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 3, глава 31
Вкусив все предназначенные ей плоды, душа покидает распадающееся тело, чтобы родиться в новом и пожинать новый урожай. Слепота есть неспособность глаза различать цвета, глухота есть неспособность уха различать звуки, смерть есть неспособность пяти чувств воспринимать предметы внешнего мира. Однако с прекращением деятельности чувств душа не умирает, а ждет той поры, когда чувства оживут в новом теле. Только плоть боится смерти, для души смерть есть возможность осознать свое бессмертие!
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 7, глава 6
Прахлада: Рождаясь в человеческом облике, душа получает несомненное преимущество перед остальными видами живых существ — разум, который ей следует употребить не для самоутверждения в призрачном мире, но для обретения свободы. Лишь человек способен понять, что подчиняться воле плоти есть рабство, подчиняться же воле Бога есть свобода. Обретя человеческий облик, душа способна склониться к стопам Всевышнего, вернуть себе утраченное естество раба Божьего. В служении безусловному Благодетелю есть наше высшее благо и смысл жизни. Счастье, что извлекаем мы от соприкосновения чувств с предметами, в равной мере доступно всем видам жизни, а потому оно не стоит того, чтобы тратить на него человеческие силы. Кто связывает свое счастье с тленными вещами, тот обречен на несчастья. Счастье вечно, как и душа, потому искать его следует по ту сторону бренного мира, у стоп Высшего Спасителя. Пока мы молоды, пока нам не безразличны истина и ложь, пока тело наше и ум не разбиты немощью, нужно стараться осуществить свое предназначение, осознать, ради чего мы появились на свет. Вожделение, неутолимая жажда удовольствий, делает человека рабом семейных уз. Так, попавший в сети обмана, он проводит в безумии даже сознательные годы жизни. Полагая, что связал себя узами нежных чувств, человек оказывается скован путами рабства. Стяжая удовольствия, мы получаем взамен лишь тревоги. Давший свободу чувствам становится сам их невольником.
 
Смерть открывает двери, за которыми для меня уже ничего нет, и я делаю решительный шаг в никуда. Кладбище — идеальная картина, утешительный шепот звезд, прячущийся в ночь, вечная тихая спокойная жизнь, стабильность, нулевая инфляция, все на своих местах, строго распределены по порядковым и идентификационным номерам. Застывшие гранитные скульптуры, демонстрирующие свою значимость надгробия, бронзовые монументы, кованые ограды, тихие липовые и ивовые аллеи, невянущие цветы — музей изобразительных искусств под открытым небом. Багряным золотом стынет земля, ни звука, ни гласа, ни воздыхания, безмятежность и безмолвие будто бы ждут, что они вернутся.
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 5, глава 14
У Всевышнего есть могучее оружие, с которым не справится ни одна живая тварь, — неодолимое колесо времени. Никто не в силах остановить его, ни великий творец Брахма, ни крошечное насекомое. Оно крутится с самого сотворения мира и перемалывает в своих спицах слабых и сильных, благородных и подлецов, отважных и малодушных. Оно каждому отмеряет свой век, перетаскивая его из поры младенчества в детство, в юность, зрелость и старость. Расставшись с дряхлым телом, душа получает новое, дабы пройти смертельный круг заново.