Неоконченная война. Часть 1. Глава 15

       
        С потерей работы у Ковалей все их семейные планы рухнули! «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», очевидно, эти слова уже остались в далеком прошлом. И что теперь и как вообще можно обсуждать, говорить и решать на предмет относительно будущности, только расстраиваться и рвать в себе душу. И как сейчас в этих условиях ему можно думать, например, о женитьбе, о создании семьи и будущих детях.

Какая там семья и дети? Самим бы с матерью прокормиться. Все, прощайте, мечты и расклады по жизни! Придется потерпеть до лучших времен, а там видно будет. Где наша не пропадала! Прорвемся!  У Клавдии Григорьевны за те годы, что ее сын был на службе, накопилось немного средств, на первое время хватит, да еще выходное пособие  после увольнения им, славу Богу, выплатили.
 
           Прошел год. Дела в стране шли все хуже и хуже. Хотя не об этом речь. Сашка на шее у матери не сидел и не собирался. После того как закрыли завод радиоэлектронной аппаратуры, где он работал, сразу сунулся было на почту устроиться работать  по специальности, которую получил на службе в армии – телеграфистом или механиком по ремонту телеграфных аппаратов. В армии ведь работал на аппаратах и совсем неплохо работал.

       Но приема не было, да и зарплата совсем уж низкая. Если бы была вакансия, все равно бы не пошел работать. После недолгих мытарств устроился в местное домоуправление сантехником. Ну не дворником же, в самом деле, работать? Еще чего не хватало!  И работал всегда в день, и работенки хватало. Бывало, начальство его привлекало к сверхурочным работам, не отказывался. Плюс раза два-три в месяц выходил по графику на дежурства в составе аварийной бригады. Все хоть какая-то прибавка к заработку.
 
       Почему домоуправление выбрал, а просто других «благополучных» предприятий в их маленьком городке уже не осталось, даже стекольный завод, где прежде работал его отец, тоже приказал долго жить. Вот и пошел трудиться в местный ЖЭК, другой работы все равно в городе не найдешь. Правда, открылись несколько мелких автосервисов, но места уже, во-первых, все были заняты, во-вторых, склонности в нем не было там работать.

      Пробовал подработать на разгрузке вагонов на ж/д станции, как было когда-то в школьные годы, не получилось. Ну, где там? На пушечный выстрел никто тебя не подпустит, всем работа нужна.
       А бригады были сколочены уже давно молодыми крепкими ребятами, не подступишься, буквально дрались между собой, чтобы только им досталась работа. Но компромисс все же нашли между собой – одни разгружали вагоны, а другие, наоборот, загружали товар в уже поджидавшие фуры.

       И найденный компромисс надо было как-то мирно закрепить на деле, и грузчики припрятали несколько бутылок со спиртом «Рояль», чтобы потом по-дружески и на радостях выпить вечером после работы в своей большой компании. Так и произошло. Но, образно говоря, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал – отравились все поголовно, кто участвовал в массовой попойке. Славу Богу, потом остались в живых.  Было бы смешно, если бы не было так  грустно. И об этом случае знал весь их маленький городок.
 
             А недавно Клавдии Григорьевне назначали пенсию. Да какая там пенсия? Так, лишь одно название, и только. Слезы, словно кот наплакал. Да и то с выплатой происходили постоянные задержки. Понятное дело, никуда устроиться на работу она не могла.

         В пошивочные мастерские, которые открылись в их городе, и куда было она торкнулась, по крайней мере, в одно из них в скорой надежде устроиться, но не тут-то было! Посмотрела и окинула взглядом шитьевой участок, ахнула и обомлела. И тут же подумала – вон, сколько молодых здоровых девчат и женщин сидят за работой на швейных машинках. Где уж ей с ними тягаться, не угонится!  Да и зрение уже было не то, что прежде.

       И хозяин ателье при собеседовании сразу предупредил, чтобы на поблажки она не рассчитывала, их просто не будет. Здесь, в конце концов, не пансионат для пожилых людей. Деньги зазря платить он никому не собирается, надо отрабатывать их всем по полной. И рассказал еще о системе каких-то штрафов, которые будут накладываться им за малейшие нарушения и провинности.

        О штрафах она впервые услышала и была крайне удивлена и подумала: вот ведь дожили уже до чего!  Одним словом, он так запугал бедную женщину, что она, понурив голову и стыдливо опустив глаза, ушла, как говорится, несолоно хлебавши. Но ничего, не повесила нос!

        Стала брать заказы на дом. Ведь не все люди могли из-за дороговизны обратиться в ателье или мастерскую. Просто многим они были не по карману. И Клавдия Григорьевна какие-то вещи перешивала людям, которые приходили к ней с просьбой ушить там или заузить здесь и т.д. И, кроме того, вязала мало-помалу шерстяные носки, шапки, шарфы и варежки на продажу, распуская на нитки старые свитера и кофты, которые стали уже ненужными.

         Вдобавок по совету хорошей подруги начала выращивать прошлой весной вешенки на балконе. А потом ее это дело так увлекло и понравилось, что в эту зиму продолжала растить их в своей кладовке. И так хорошо это дело у нее пошло и было умело поставлено, что образовался своеобразный нескончаемый поток – только успевай теперь вовремя собирать урожай!

          «Вот это да! Нежданно-негаданно, а удача привалила так привалила!» - удивлялась и радовалась она сама себе и грибам, бережно срезая их в очередной раз с грибницы. А это какое-никакое, а подспорье  в питании для их семьи. И главное – почти не надо сильно тратиться и вкладывать огромные деньжищи. Так, ерунда одна! По нынешним меркам на их разведение и выращивание уходили сущие пустяки.

       А грибов им с Санькой для еды хватало. Жарили, правда, не так часто, но с картошечкой было одно объедение и в удовольствие обоим!  Клавдия Григорьевна, однако, на одной картошечке не останавливалась и из грибов готовила другие блюда, вплоть до того, что даже баночку одну-другую мариновала на предстоящий Новый год, а остальное засушивала для суповых блюд. Но ведь не одними грибами жив человек, если они надоедали им, то угощала соседей или  несла на местный рынок и там торговала.

         И не только ими – брала на продажу и шерстяные вещи, что успевала к этому моменту связать. А вязала в основном по вечерам и в непогоду. В остальное время чуть ли не каждый день, как на работу, ходила на местный рынок или на площадь к вокзалу, где собирался народ, и  было кому продать.
 
         Рядом с вещами раскладывала на продажу в ряд и несколько художественных книг, которые также приносила с собой. А в доме их было полным-полно. В свое время Богдан Наумович, царства ему небесного, когда был еще жив, серьезно увлекался и насобирал их аж на целый книжный шкаф до потолка. И вот теперь они стоят там в два ряда без дела и пылятся, а перечитывать их заново уже с сыном не хотелось.

       Из соседей и знакомых теперь никто не приходил и не спрашивал, чтобы их взять почитать. А ведь раньше, лет пять тому назад, этим бы книгам не было цены. Среди подписных изданий рядом с русскими и советскими писателями стояли и книги зарубежных авторов. За некоторые из них библиофилы давали хорошие деньги и расхватали только так, мгновенно! Вот и решила Клавдия Григорьевна пустить их потихоньку на продажу. Просто нынче время такое трудное пришло, да и нужда заставила.

         Конечно, не все сразу, а делала это пока выборочно и ни в коей мере не брала те книги, которые были когда-то дороги самому Богдану Наумовичу. Хотя ему все книги были ценны, раз столько времени собирал, тратя на них свои силы и нервы и, понятное дело, деньги. А где и сколько он умудрялся насобирать столько старой бумаги, ей по большей части было неизвестно. Приносил и копил макулатуру на балконе. 

        А тащил он все подряд и отовсюду, словно прилежный школьник, который хочет выиграть вместе со своим классом 1-е место в школе, а вместе с ним и красный вымпел победителя в соревновании по сбору макулатуры. Она не раз когда смехом, а когда и всерьез приводила ему это сравнение и ворчала на него, когда ее это уже здорово допекало, но куда там, разве ж он послушает!

        Ведь на макулатуру он получит заветные талоны на покупку дефицитных книг! Собственно, только ради этого талона и был у него большущий интерес, ведь хороших книг в книжных магазинах днем с огнем было не сыскать – их не было в помине, проще говоря, в свободной продаже.
 
         Он как-то по своим каналам узнавал от таких же одержимых людей, какие книги вскоре издадут, постоянно ходил, записывался и отмечался в огромных очередях. Зимой на сборно-приемные пункты привозил на санках перевязанные веревкой громадные кипы бумаги, а летом весь груз тащил на себе за плечами в рюкзаке и в обеих руках в большущих авоськах. Шел, согнувшись в три погибели, изредка останавливаясь на передых, поскольку надо успеть, а то еще очередь пройдет, и все тогда гиблое дело – толпа не пустит, с этим было строго, и потом доказывай, что ты не верблюд!

        Если бы можно было, то, наверное, использовал и зубы не по своему прямому назначению,  а нес бы и в них своеобразную этакую ношу книг. Зато чем черт не шутит, за один раз, сколько бы принес макулатуры и хватило бы на целых две или даже на три книги. Правда, иногда брал себе в помощь своего сына Саньку, если тот был свободен от школы.
      
           Одному Богу да и Клавдии Григорьевне было известно, сколько ему сил пришлось приложить и потратить на эти книжные дела. Производил обмен книг на другие, если в них особо не нуждался, для этого нередко ходил на местную толкучку или даже ездил в Москву. И заодно покупал там даже втридорога какую-нибудь редкую книгу, за которой буквально охотился – зря, что ль, приезжал!

        Так он оправдывал свою покупку себе и потом, довольный, вернувшись домой, радостно показывал ее семье. Когда ходил дома без дела, крутился у книжного шкафа и в очередной раз переставлял книги на полках, как ему надо было на этот раз. Чуть ли не сдувал с них невидимые пылинки, бережно держа их в руках. Клавдия Григорьевна эти моменты не оставляла без внимания и без конца подтрунивала над ним.
 
          Да, было такое время, что народ буквально сходил с ума, если не стояли на книжной полке сочинения, хотя бы из отдельных томов  Александра Дюма или Теодора Драйзера, Ивана Ефремова или Александра Беляева и других. Она их знала наперечет: вот они, все ровненько стоят по сию пору в одном ряду на полке от разных изданий, и их набралось 35 штук! И все на собранную им, Богданом Наумовичем макулатуру.

       Притом, что на одну книгу надо было насобирать и сдать, ни много ни мало, 20 кг макулатуры. Один ужас. Но все же какая-никакая, а память о муже сохранится, и книги, стоящие здесь, будут им напоминать!
  Продолжение следует...