Книга под Запретом. Глава 1 и 2

Глава первая. Но ведь и ладненько

Но ведь и ладненько.
Я видел замшелых людей — они казались бесконечно далёкими среди этой безбрежной пустоши. Тем, кому некогда спать, есть повод забыть.

Мы жили не на планете. Нет. Земля мне иногда только снится, но здесь всё было устроено иначе.

Солнца тут не существовало. Небо лишь временами начинало светиться, а затем вновь погружалось во тьму. Горизонта тоже не было — только пустыня и редкие дома, рассыпанные по ней, иногда сбивавшиеся в подобие городов. Из-за отсутствия горизонта и каких бы то ни было признаков планетарности в мощный телескоп можно было разглядеть поселения, находящиеся за триста, а то и за пятьсот километров. Более совершенных телескопов в этой пустынной вселенной пока не изобрели.

Кто-то называет нашу землю преисподней. Но здесь нет ни демонов, ни чертей. Все демоны и все ангелы — это существа, попадающие сюда за заслуги или за прегрешения.

Я как-то спрашивал об этом Марка. На Земле он рождался коровой, которую раз за разом кровожадно забивали на мясо. За свои мучения он получил возможность переродиться здесь и обрести покой, слившись с предвечным светом. Сам Марк утверждает, что его плоть вкусил некий могущественный йогин, тем самым установив с ним кармическую связь. Поскольку йогин растворился в нирване, Марк тоже получил шанс следовать этим путём. Так это обычно и работает.

Зигя пришла сюда из адовых миров. Поэтому она такая нервная и беспокойная. Поэтому с ней часто бывает нелегко. Но я стараюсь её утешать.

— А что будет в этой пустоши, если подняться на крыльях очень-очень высоко, выше этого неба? — спрашивала она с тревогой. — Может быть, это всего лишь гигантская планета? Ведь существуют же адовые планеты в физической вселенной — где либо невыносимо жарко, либо смертельно холодно.

— Понимаешь, Зигя, — отвечал я с философским апломбом, — в земной вселенной люди открыли тёмную материю. Она пронизывает физическую реальность невидимыми структурами, но сама не является её частью. Мне кажется, что наша вселенная расположена именно в ней. Всё, что происходит здесь, может отражаться на Земле и на других планетах. Если Земля взорвётся, мы это почувствуем. Не ты, Зигя, но мы с Марком — точно.
Здесь не действуют физические законы. Мы можем усилием мысли совершать длительные прыжки, не напрягая мышц. На Земле или даже в открытом космосе такое было бы невозможно.

Зигя слушала мою пространную лекцию — слушала долго. Потом начинала зевать и уходила. Я её утомляю — она любит это повторять. Я и не возражаю. Лишь бы она меньше нервничала.

Когда небо перестаёт светиться, мы садимся в медитацию и погружаемся в промежуточное состояние между сном и нашей новой реальностью. Если же Зигя оказывается слишком беспокойной, она начинает чрезвычайно громко ёрзать на попе, и нам с Марком становится тяжело медитировать. Так экс-демоница, экс-человек и экс-животное оказываются тесно связаны между собой в этом мире.

Иногда мы с Зигей практикуем сексуальные ритуалы. Иногда в них участвует Марк, иногда — я. Но сексуальные практики здесь отличаются от земных. Они более продолжительные, более чувственные и напрямую связаны с нашими духовными упражнениями. Зигя не беременеет. Существо нашего мира, которое я называю человеком, рождается сразу после сексуальной практики. Это маленький осознанный человек, который не задерживается у нас, а тут же уходит заселять пустошь, пока не найдёт в ней своё место.

Питание и утоление жажды у нас тоже своеобразные. Мы получаем их через визуализации в медитациях. Если медитация удаётся — мы насыщаемся. Если нет, или если Зигя была слишком нервной, у нас троих наступает период голодомора.

Мы не держим друг друга на привязи. Я, Марк и Зигя можем уйти в любой момент — как и наши новорождённые. Но если уйдёт Зигя и в ближайшие месяцы к нам не придёт женщина, нам с Марком тоже придётся разойтись: искать новый дом, новые семьи. Старый дом умрёт. Всё, что мы выстраивали долгим усилием мысли, исчезнет. Иногда необходимо расходиться и умерщвлять дом — чтобы не привязываться слишком сильно. Это тоже часть древнего духовного ритуала этой вселенной.

Так мы и живём. И нам это нравится.
Кто-то называет нашу вселенную преисподней. Кто-то — Чистыми землями.

Сейчас я занимаюсь сексуальной практикой с Зигей и чувствую, что это в последний раз. Потом мне нужно будет уйти, оставив её и Марка. Меня ждут учителя жёлтых, синих, красных, зелёных и белых будд. Мне предстоит найти невидимую гору — ту, которую никто не видит, но которая несомненно существует.

Это моя история. Это моя первая глава.
Это и есть — «но ведь и ладненько».

После сексуальной практики я поднимаюсь, левитируя себя усилием мысли, в разные верхние углы нашего общего дома. Это нужно, чтобы в последний раз ощутить прежние границы и спрятанные мысле-сокровища. Возможно, там сокрыты ключи, которые однажды позволят мне открыть невидимую гору.



Глава вторая. Нож судьбы

В категории «удивили» жил-был дед Ахлет. Он прожил столько лет, что поведал однажды такую историю.

В квадрате реальности, чьи углы были обозначены точками А, Б, З и точкой времени, существовали сущности. Они приходили в эту реальность полностью слепыми, глухими и немыми, без чётко оформленного тела, но с одной вырезанной рукой, в которой держали нож судьбы.

Этим ножом они сначала вырезали себе лицо — глаза, уши, язык и прочие органы восприятия. Затем — тело. Те из них, кто был полностью удовлетворён результатом, отсекали изначальную руку творения с ножом судьбы, закапывали её поглубже, чтобы никогда не найти, и спокойно гуляли по квадрату реальности, довольствуясь своим телом и отказавшись от амбиций творца.

Но были и другие. Тем, кому со временем — в зависимости от угла времени — всё начинало резко надоедать, приходилось мучиться с рукой творца. Они ранили себя ножом судьбы, создавая нечто новое, мучительно сложное и запутанное. Ибо было сказано: «Отсеки привязанности». Но им это не удавалось. Они были столь привязаны, что сами стали привязанностью. А сильнее всего они были привязаны к руке творца с ножом судьбы.

Так сформировался мир богов — чтобы существа могли взлетать повыше, прежде чем падать побольнее.
А чтобы падение было по-настоящему мучительным, возник адовый мир.

Существа же, изначально отсекшие руку творца, образовали золотосрединный мир — тот, который мы ныне знаем как мир людей. Хотя задолго до людей в нём обитали и другие разумные существа. Многие из них вымерли, о многих забыли. Люди — лишь последние из живущих там, но далеко не самые последние.

Со временем три мира — мир богов, золотосрединный мир и адовый мир — начали слоиться, разрезаемые углом времени, подобно тому как чайный гриб порождает новые слои. От мира богов отслоился мир гневных титанов. От золотосрединного — мир невежественных животных. От адового — мир голодных духов.

Отслоения продолжались, но эти шесть миров вместе с тремя изначальными стали считаться основным каноном. Множество существ жили, живут и будут жить в них. Угол тройного времени сливает их воедино. И у многих до сих пор сохранилась невидимая рука творца с ножом судьбы. Никто не знает — атавизм ли это или новшество, эволюция или деградация.

А те, кто знает, предпочитают хранить верность пустому. Ибо лишь он гарантирует и блаженство, и свободу от него.

Зигя не слышала об этом. Марк видел это в медитационном сне, но не до конца осознавал.
И только НоВедьИЛадненько сбежал от них, придя к деду Ахлету, чтобы узнать о невидимой горе и мудрецах.