Записки суперпозиционного животного 6

Записки суперпозиционного животного. Квантовая любовь.
Глава, в которой моя волновая функция встречает гравитацию
Всё началось с запаха. Не с озона, не с пыли, не с ворчания тёти Маруси. С запаха дикого тимьяна, тёплого асфальта после дождя и… чего-то сладковато-неизвестного, от чего усы сами начинали вибрировать, как антенны. Я лежал на своём подоконнике, философски наблюдая, как голубь пытается одновременно клевать крошку и следить за кошкой - типичный пример неудачной суперпозиции, - когда она вошла в мое поле зрения. Или, точнее, ворвалась в моё вероятностное поле, как элегантная комета.
Муриэлла. Имя я узнал позже, от сплетничающих воробьёв. А тогда был просто образ: шерсть цвета ночного неба с россыпью белых звёзд на боках, походка, от которой законы физики казались неуместной условностью, и взгляд. Взгляд зелёных, чуть прищуренных глаз, в котором читалось понимание всей мировой глупости и снисходительное согласие в ней участвовать.
Я почувствовал нечто странное. Внутренний трепет. Но не страх. Моя реальность, обычно такая послушная и раздвоенная, вдруг зацвела буйным садом альтернатив. В одной ветке я уже спрыгивал с подоконника и шёл к ней, высоко подняв хвост. В другой - замирал, притворяясь невидимым. В третьей - начинал срочно вылизывать себе бок, делая вид, что её не существует. Это был не парадокс. Это был хаос. Коллапс моего внутреннего наблюдателя.
Глава о сопернике, который мыслит в одной плоскости, зато очень уверенно
Пока я метался между версиями себя (от «утончённого философа» до «испуганного комка шерсти»), на сцене появился Он. Борис. Кот-классик. Существо, чья реальность была прочна, как асфальт, а мысли - прямолинейны, как траектория броска к мусорному баку. Рыжий, упитанный, с ободранным ухом - знаком боевой славы в битвах за помойки и внимание кошек. Он не мучился суперпозициями. Он видел цель. Он шёл к цели.
Я наблюдал, как из моей перспективы суперпозиции. В реальности А: Борис флегматично подходит к Муриэлле, бодает её лбом и начинает громко мурлыкать. В реальности Б: то же самое. В реальности В, С и D - вариации на тему. Его любовная функция была определена с точностью работы лампочки в холодильнике: есть контакт - светит, нет - не светит. Примитивно. Оскорбительно просто. И, чёрт побери, эффективно.
Муриэлла отнеслась к нему со спокойной вежливостью, словно к громкому бытовому прибору. Но я-то видел (в одной из веток реальности) - она украдкой посмотрела на мой подоконник. На пустое место. Потому что в тот момент я, Квинтус Прагматикус, в реальности А спрятался за занавеской, в реальности Б сделал вид, что меня тошнит шерстью, а в реальности В… начал мысленно вычислять уравнение, описывающее гармонию её походки.
Глава, в которой я обращаюсь за советом к специалистам по кризису реальности
Положение было критическим. Мой дар, моё главное оружие, превратилось в помеху. Я не мог сделать шаг, не создав при этом десятка альтернативных версий, где этот шаг был глуп, смешон или приводил к падению в лужу. Нужен был внешний консультант.
Я отыскал попугая Клауса. Он сидел на жердочке и смотрел на пустую кормушку взглядом, полным вселенской печали.
- Клаус. Ситуация: существо женского пола. Гравитационная аномалия. Собственная волновая функция раскалывается на состояния «приблизиться» и «сбежать». Мешает классический субъект с нулевой неопределённостью. Пути решения?
Клаус повернул ко мне один глаз.
- Пипетку! - пробормотал он. Потом, с усилием, добавил: - [Крепкое словцо, характеризующее эмоциональную нестабильность]. Ты же кот. Подойди и понюхай. Или укуси. Или чего вы там еще делаете. Зачем усложнять?
- Потому что я не «просто кот»! Я - суперпозиция! Я не могу «просто подойти». Мой подход - это множество подходов одновременно! Она увидит их все и сочтёт меня нерешительным!
- А ты коллапсируй, - хрипло сказал Клаус и клюнул воздух. - Выбери один. Самый красивый. И притворись, что другие не существовали. Все так делают. Даже люди. Особенно люди.
- Но это же насилие над вероятностью! Это…
- Это жизнь, - перебил попугай. - Вечность в суперпозиции - это адская скука. Иногда нужно щёлкнуть выключателем. Рискнуть. Или так и будешь смотреть из-за занавески, пока рыжий мешок с инстинктами не утащит её смотреть на помойку, которую он считает своим феодом.
Его слова повисли в воздухе, тяжёлые, как свинец. Он был прав. Ужасно, отвратительно прав. Нужно было коллапсировать. Совершить акт волевого упрощения.
Глава о великом коллапсе, или Как я применил принцип неопределённости к собственному сердцу
Вечер. Двор. Муриэлла грелась на последнем пятнышке солнца. Борис вальяжно приближался с фланга, явно намереваясь занять это стратегически важное тёплое место. У меня не оставалось времени на десятимерные расчёты.
Я закрыл глаза (в реальности А). В реальности Б открыл их шире. В реальности В я уже шагнул. Я собрал воедино весь свой страх, всю свою надежду, всю накопленную мудрость о природе реальности. Я представил не ту версию себя, которая победит, а ту, которая будет - версию кота, который подходит к кошке, потому что хочет этого больше, чем боится. Я сжал все бесконечные ветки возможностей в один тугой узел воли.
И коллапсировал.
Открыв глаза, я обнаружил, что иду по двору. Не семеню, не крадусь, а иду. Мои лапы были тверды. Хвост держался на идеальной балансировочной высоте между дружелюбием и достоинством. Все альтернативные версии - трусливые, глупые, чрезмерно пафосные - остались где-то сзади, как сброшенная шкурка. Мир сузился до одной-единственной, хрупкой и невероятно ценной, линии реальности.
Я подошёл. Запах тимьяна и её собственный, неведомый аромат, ударил в нос. Она подняла голову. Зелёные глаза изучали меня без страха, с интересом.
- Я видел, как ты смотришь на голубей, - сказала она. Её голос был тихим, с лёгкой хрипотцой. - Ты смотришь так, будто читаешь их мысли и жалеешь о потраченном времени.
- Они находятся в состоянии перманентного когнитивного диссонанса, - ответил я, и внутренне похвалил себя за ровный тон. - Между жадностью и осторожностью. Это утомительно.
- А ты? - спросила она, чуть склонив голову. - Ты, кажется, долго метался между… чем-то.
- Я был в суперпозиции, - честно признался я. - Но сейчас я здесь.
Из угла зрения я видел, как Борис, в десятке шагов, замер. Он увидел не соперника, а ситуацию. Ситуацию, в которой он не был центральным элементом. Его простая, Булева логика («подошёл - победил») дала сбой перед фактом сложного взаимодействия. Он фыркнул, развернулся и направился к мусорным бакам, демонстрируя презрение к «высоколобым разговорам».
Эпилог, или Новая константа в уравнении бытия
Мы проговорили до звёзд. Вернее, говорила она, а я в основном слушал, изредка вставляя меткое наблюдение о природе человеческой глупости или преимуществах центрального отопления. Она оказалась не из лаборатории и не из подвала. Она была «из книг» - хозяйка её, пожилая переводчица, читала ей вслух Борхеса и Маркеса. Отсюда имя. И отсюда это спокойное принятие абсурда.
Теперь у нас есть ритуал. В 17:03 (старая привычка) мы встречаемся на заборе, который одновременно выходит и на её двор, и на мой, и, кажется, ещё на один, где живут только сны. Она рассказывает о странностях людей, а я - о странностях реальности. Мы греемся на солнце, и наши тени иногда сливаются в одну.
Я всё ещё кот в суперпозиции. Иногда, когда она задумчиво смотрит вдаль, я снова виджу ветки: ту, где мы не встретились, ту, где Борис оказался настойчивее, ту, где я так и остался философом на подоконнике. Но я научился не цепляться за них. Я научился… выделять одну реальность и наполнять её теплом.
И знаете, что самое удивительное? Любовь - не состояние. Не «жив» или «мёртв». Это… процесс наблюдения. Постоянный, нежный акт выбора - видеть в другом самое лучшее, самое настоящее измерение и своим вниманием удерживать его, не давая ему распасться на хаос возможностей.
А на крыше иногда слышен тот самый хриплый смех. Но теперь в нём, кажется, меньше насмешки, а больше… старческого одобрения. Словно кто-то там наверху тоже когда-то коллапсировал свою бесконечность ради одной-единственной зелёной пары глаз.
И я понимаю, что мой ящик теперь больше. В нём помещаются не только жизнь и смерть. В нём поместились два наблюдателя, которые договорились смотреть в одну сторону. И от этого весь мир стал чуть более определённым, и чуть более тёплым.
P.S. Борис иногда фырчит на меня из-за угла. Но я заметил, что он стал чаще мыться. Конкуренция, знаете ли, облагораживает. Даже самую примитивную волновую функцию.