Мягкая тишина

Шумит кондиционер.
Ровно. Монотонно.
Как дыхание дома, который давно живёт вместе с нами и не требует к себе внимания.

Этот шум не раздражает.
Он не лезет в голову.
Он просто есть — как пульс, который не чувствуешь, пока он не сбивается.

Кондиционер держит ритм.
Не музыкальный — жизненный.
Ритм присутствия.

В соседней комнате мама.
Телевизор бормочет что-то своё —
чьи-то новости, чужие лица, чужие судьбы,
разложенные по минутам эфирного времени.
Он говорит не со мной
и не против меня.
Он просто заполняет пространство,
чтобы пустота не пугала.

Мама перекладывает бумаги.
Квитанции, письма, какие-то старые листы с записями.
Она что-то ищет,
что-то сортирует,
что-то откладывает «на потом».

В этих движениях нет драмы.
В них есть жизнь.
Та самая — тихая, бытовая, настоящая,
которая не попадает в хроники
и не требует комментариев.

Жизнь идёт своим ходом.
Не героическим.
Не трагическим.
Просто идёт.

А я — дома.
В салоне.
Свет выключил специально.

Не ради уюта
и не ради настроения.
Просто потому, что свет мешает.

Свет требует, чтобы на него смотрели.
Темнота — нет.

Темнота здесь не для комфорта.
Она для концентрации.
Чтобы комната исчезла.
Чтобы диван перестал быть диваном,
стены — стенами,
потолок — потолком.

Чтобы осталось главное —
звук
и я внутри него.

На мне наушники AKG.
Плотные. Закрытые.
На всю громкость.

Так, что мир снаружи остаётся целым,
а внутри — взрывается.

Это странное ощущение:
ты знаешь, что вокруг тишина,
но в голове — буря.
Ты знаешь, что никто не слышит,
но сам слышишь всё.

Я играю на электро-гитаре.
Не аккуратно.
Не «правильно».
И уж точно не для кого-то.

Я хулиганю.

Хулиганство — это не про громкость.
Это про свободу.

Я хулиганю не против людей
и не против правил.
Я хулиганю против формы.
Против гладкости.
Против ожидания,
что музыка обязана быть вежливой,
понятной
и удобной.

Я играю так, как приходит.
Иногда резко.
Иногда с паузами,
в которых больше смысла, чем в нотах.

Пальцы ошибаются.
И я не останавливаю их.
Пусть ошибаются.
Ошибка — это тоже звук.
Иногда самый честный.

Струны рвут воздух.
Не красиво.
Зато по-настоящему.

Но никто этого не слышит.

Соседи спят.
Мир за стенами отдыхает от самого себя.
Мама смотрит телевизор и перекладывает бумаги.
Кондиционер продолжает дышать.

И в этом парадоксе —
максимальной громкости в наушниках
и абсолютной тишины вокруг —
вдруг возникает гармония.

Не музыкальная.
Экзистенциальная.

Это и есть мягкая тишина.

Тишина, которая не давит.
Не пугает.
Не требует слов.

Тишина, в которой
можно позволить себе быть настоящим.
Без роли.
Без объяснений.
Без необходимости нравиться.

Здесь можно ошибаться.
Ломать ритм.
Останавливаться посреди фразы.
Начинать заново.

Играть не для сцены,
не для записи,
не для истории
и не для чужого одобрения.

Играть для внутреннего выдоха.

Мир за стенами занят собой.
Он спорит,
делит,
обвиняет,
требует позиций, мнений, громких слов.

Он хочет, чтобы каждый выбрал сторону,
назвал врага,
определился,
вписался.

А здесь —
одна струна,
одна пауза
и тихий сговор между мной и ночью.

Без свидетелей.
Без протоколов.
Без комментариев.

Я хулиганю.
Но никому не мешаю.

И в какой-то момент понимаю:
иногда тишина —
это не отсутствие звука.

Иногда тишина —
это когда каждый звук
на своём месте.

И больше
ничего
не нужно.