Звёзды помнят

— Ты… Ты оторвана от реальности!

Она обернулась на мужской голос.

— Отвали…

Суа даже спиной почувствовала шок своего спутника, но у неё не было сил сглаживать углы.

Не сглаживала углы она и с двоюродным дядей, что проводил ритуал поминовения.

Вчера был ровно год с момента, как ушли родители, и Суа почти жалела, что решила поучаствовать в этом действии. Мама всего этого терпеть не могла, и  Суа пошла в этом в неё.

Она на миг прикрыла глаза, и в памяти всплыли притворная скорбь дяди и его сыновей, таблички с именами родителей и еда, расставленная на алтаре строго по сторонам света.

Девушка стояла поодаль и наблюдала постные лица дальних родственников, склоняющихся в бесконечных поклонах.

Равнодушие, формальность, скука — все оттенки, что она легко считывала с присутствующих, вызывали в ней бунт.

«Они делают это только потому, что так положено… потому что соседи непременно будут расспрашивать. Только поэтому позвали на обряд и её».

— На деле же вам плевать на маму и папу!

Не выдержав, прокричала Суа вслух, но тут же себя отдёрнула.

— Ну что ты, как маленькая?

А потом снова сама же себе возразила:

— А что? Просто это общество полно стереотипов и лицемерия

Однако девушка уже успокаивалась.
К моменту, когда она вышла из бара, комендантский час наступил, и стоило быть осторожнее.

Соджу, что она выпила, раскачивало её тело, но сознание оставалось, как ни странно, ясным. Преодолев самый сложный период горевания, Суа возвращалась к обычной жизни.

Перестала каждый день бродить по местным барам, прибралась дома и восстановилась в институте.

Девушка понимала, что должна быть осторожнее. Ощущая себя в тисках обусловленного традициями социума, она разумно искала равновесие.

Папа оставил на сберегательной книжке достаточно денег, и потому она, как любящая дочь, должна научиться тратить материальные средства и энергию разумно.

Днём Суа исправно посещала лекции по медицинским дисциплинам, а вечером рисовала, как сумасшедшая. Вся мастерская матери была сейчас уставлена её картинами. Они стояли, отвернутые к стенам, лежали на полу, сохли на подоконнике и даже на пролётах лестницы.

Её увлечение живописью могло бы показаться чрезмерным друзьям, если бы таковые имелись, но на деле это был самый быстрый способ справиться с горем.

Оно затихало. Суа ощущала, как постепенно  чувство обиды и несправедливости отпускают, а им на смену возвращаются прежние яркие краски. Восприятие жизни — как чуда.

Ей нравилось наблюдать в окно за муссонным дождём и мечтать, как осенью на чхусок она поедет на остров. Позаботится о саде и наймёт того, кто приглядит за родительским домом до окончания её учёбы. Суа уже решила, что Сеул не для неё, что она хочет жить в деревне, на природе.

Устроится на работу в местную больницу, возможно, даже пройдёт там интернатуру. Не так уж и много желающих работать в деревне, так что у неё всё должно получиться.

Вздохнув, девушка спустилась вниз по улице и едва успела спрятаться от проходящего мимо патруля. Её тело отреагировало на опасность ещё до того, как она ту осознала. И погладив саму себя по руке, Суа улыбнулась.

Затем короткими перебежками она преодолела последние двести метров до дома. Уже вставив в дверь ключ, девушка оглянулась на пустую улицу, а потом подняла глаза наверх. Небо, как всегда в городе, было тёмным и мутным. Ни звёзд, ни луны… ничего. Ничего видимого стандартному человеческому глазу — но зато как много тайн хранилось за этой непроглядной плёнкой.

— Интересно, когда родители перевоплотятся? Они же говорили ей, что очень скоро вернутся… Или уже?

Суа закрыла глаза и постаралась прислушаться.

«Зима восьмидесятого… ну, по крайней мере, кто-то из них».

Пронеслось у неё в голове. Девушка улыбнулась и вошла в дом. Включив свет, она проскользнула в гостиную, и взгляд её упал на отрывной календарь. Она потянула сегодняшний листочек на себя, и в руке осталось очередное прошлое — 18 июля 79-го.

Часы в гостиной пробили полночь, усиливая ощущение растворения стен между мирами. Суа могла это чувствовать. Её сознание было подключено к другим реальностям с самого рождения, и никакие попытки вернуть девушку в привычные для большинства рамки не увенчались бы успехом. Помещать своё сознание в тесную коробочку устоев было не для неё. Она скрещивала разные миры , от земного структурного до самого лёгкого эфира, создавая таким образом свой собственный.

Этому и обучали Суа родители. Они учили дочь слушать своё сердце и впускать в дом волшебство, тем более, если то уже стояло у двери.

Сами они мудро совмещали в одно целое две разные реальности, потому научится однажды и она.

— Мне бы чуть-чуть только времени и терпения... Папочка.

Полистав дневник отца, Суа открыла его на январской закладке.

***

— Холодно! Холодно! Холодно!

Притоптывая на снегу, Уля без конца повторяла одно и то же, и в отдельные мгновения ей будто бы действительно становилось теплее.

— Давно ты тут?

Олег вынырнув из подворотни, чуть не сбил её с ног.

Уля, собравшаяся уже принять обиженную позу, рассмеялась.

Он казался таким взволнованным и расстроенным, что это вмиг смягчило её сердце.

— Что, родные не выпускали?

— Ага, переписывал двадцать раз домашку… Чёрт, как это всё унизительно!

Мальчик поднял глаза к светящемуся в вечернем сумраке окну и тут же с тяжёлым вздохом опустил.

— А ты почему не зашла? Стояла тут на морозе?

— Твоя мама и так меня недолюбливает… И если бы я стояла и ждала тебя в коридоре, то ты переписывал бы тридцать раз, а не двадцать.

Уля, уже полностью избавившись от озноба, смотрела на друга с сочувствием.

— Пойдём к нашей скамейке. Отметим дни рождения. Сегодня ровно середина между ними.

— Пойдём.

Снег приятно скрипнул, и от подъезда стала прокладываться двойная тропинка.

Друзья бессознательно примеряли друг к другу шаги. А заметив узор, что остаётся после, стали рисовать на снегу намеренно.

Каждые десять шагов оба останавливались, чтобы рассмотреть, что получилось. И, довольные увиденным, двигались дальше.

— Знаешь, мне кажется, есть что-то большее… Ну, чем эти дома, снег там и город. Это только видимая часть, ну вот как наши следы на снегу, но многое же спрятано внутри, невидимо. Ну там… будущие цветы, например, что пока под землёй…

Уля чувствовала, что выражает свои мысли косноязычно, и оттого испытывала смущение. Испытывал теперь смущение и Олег, хотя ещё минуту назад оба ощущали резонанс во всём, что делали. Но стоило только озвучить свои переживания, как те словно бы стали мельче.

Однако девочка упрямо помотала головой и продолжила:

— Бесит это… когда не могу объяснить.

— Не надо!

Вмешался Олег и добавил чуть спокойнее:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я тоже иногда чувствую себя странно. Словно бы моё сознание разделяется на несколько сразу, и я начинаю ощущать что-то необычное.

Мальчик, повернув голову к подруге, мягко улыбнулся:

— Только в следующий раз ты лучше не говори об этом при моих родителях… Они не поймут. И ещё больше будут считать тебя чудачкой.

— И ты тоже считаешь меня странной?

Олег замотал головой.

— Я — нет! Сказал же… что тоже чувствую что-то необычное. Просто мне хотелось бы понять, что это такое.

Девочка, дойдя до конца аллеи и застыв у последней скамьи, тихо ответила:

— Я думаю, ответ придёт сам, если слушать его сердцем и не пытаться всё контролировать. Просто довериться течению жизни… Вот смотри, какая красивая ленточка получилась!

Уля указала на цепочку следов, что тянулись по заснеженной аллее.

Но Олег даже не обернулся — он задумчиво оглядывал подругу.

И когда мальчик уже собрался что-то сказать, Уля его перебила:

— Я знаю, что иногда говорю как-то странно, по-дурацки. Я и сама не понимаю, откуда эти серьёзные слова берутся. Словно бы когда-то я их от кого-то слышала… Но я понимаю, о чём они.

Она подняла глаза к тёмному небу.

— Вот, например… Я слышу внутри, что нужно жить как-то по-настоящему, не притворяясь. Не пытаться подчинить себе других людей и самой постараться остаться свободной. Просто найти какой-то свой путь, а другим позволить идти по своему. Каждый день протаптывать такую вот дорожку… свою. Ну или вместе с тем, кто тебя понимает.

Олег молчал, но Уля чувствовала, что он её понимает.

Друзья присели на скамейку. А затем, не сговариваясь, поглубже утопив ботинки в снегу, уставились на звёзды.

Те были едва видны, и всё же определённые силуэты можно было угадать. Девочка не разбиралась в астрономии — этот предмет отменили незадолго до её поступления в пятый класс. И потому этот интерес ещё только вызревал в теплице её подсознания. А пока она просто наблюдала.

— Знаешь Уля, мне иногда кажется, что я не отсюда. Я чувствую себя таким одиноким. Мне всё и все кажутся чужими.

Девочка удивлённо посмотрела на друга.

— Правда? Но ты так классно общаешься с людьми… с разными. Ребята в классе тебя любят, да и все мои родные обожают.

Она улыбнулась:

— Моя бабушка иначе тебя, как «родной Олежек», и не зовёт… да так нежно, что я даже иногда завидую.

Теперь Уля уже смеялась в голос.

— Вот именно! Всё это притворство, понимаешь? Я, наверное, играю разные роли с разными людьми. Просто так привык, что уже не замечаю этого. Вот ты всегда говоришь, что думаешь… очень прямолинейна. А я так не могу.

Закончив тираду, мальчик снова посмотрел наверх, словно бы ища подтверждение там своим словам.

— Неправда.

Спокойно возразила Уля.

— Ты играешь не специально… Просто у тебя намного больше сочувствия и участия в людях, чем внутри меня. Я сама по себе… А ты всегда ищешь, чем помочь другому. Ты добрый!

Заключила она и, повинуясь порыву, взяла Олега за руку. Но, тут же ощутив волну смущения, аккуратно её высвободила.

Теперь и мальчик тоже улыбался.

— После твоих слов мне стало почему-то легче. А то иногда словно придавливает что-то. Всё кажется бессмысленным, и это меня пугает.

— Да, и у меня так бывает… Поэтому нам и нужны звёзды. И вот такие красивые узоры на снегу. И настоящие друзья, с которыми можно говорить абсолютно обо всём. Искренне.

Они замолчали. В этот вечер оба ощущали какое-то особое родство, в котором растворялись их страхи.

Но близился родительский комендантский час, и Олег поднялся, чтобы проводить Ульяну домой. Завтра их ожидал очередной понедельник, и оба старались напоследок набить волшебством душевные карманы.

— Так и не справили нормально день рождения…

Вздохнула Ульяна и достала из пакета два куска яблочного пирога.

— Возьми хотя бы с собой свой кусочек.

Олег бережно взял девочку за запястье и направил руку обратно в пакет.

— Нет. Завтра вместе съедим, после уроков.

Уля довольно улыбнулась.

— Ну хорошо.

Друзья возвращались к дому по своим же следам, и звёзды по одной скрывались за пятиэтажками.

Но на последнем рубеже, прежде чем нырнуть вслед за подругой в подъезд, Олег прошептал:

— Уля, мне иногда кажется, что за нами кто-то наблюдает… Словно кто-то там очень хочет видеть нас счастливыми. Странно, думаешь?

Девочка сделала шаг из темноты парадной, и звёзды снова качнулись над её головой.

— Почему странно? Ничуть… Ведь ты же так чувствуешь.