Озеро забвения и кристалл времени

Они шли уже долго. Снег под лапками стал твёрдым, как стекло, а небо темнело, наполняясь тихим гулом. Вдалеке, откуда-то из-за ледяных холмов, доносился шум воды — значит, водопад был недалеко.
Рыжик поднимал голову к небу, пытаясь рассмотреть путь. Перышко светилось впереди ровным золотым пламенем, а в прозрачной бутылочке покачивались два огонька — белый лотос и задорный Вспыш, посмеиваясь и отпуская шутки, чтобы разогнать усталость. Дзинь тихо звенел — будто подбадривал товарищей.
Но вдруг среди этого снегового безмолвия он услышал звук — странный, чужой для этого мира.
Не звон ветра, не журчание воды.
Звон краткий, ритмичный — "дзинь-дзинь…"
Лисёнок остановился, подняв уши.
Сначала он подумал, что это Дзинь шалит, но колокольчик молчал. Тогда звук повторился — тонкий, дрожащий, но отчётливый, как напоминание.
И вдруг из-за порыва ветра ему послышался тихий голос.
— Рыжик, пора ужинать… Остынет твой настой…
Это был мамин голос — мягкий, ласковый.
Лес вокруг будто стал теплее. На короткое счастливое мгновение ему чудилось, что он снова дома. Что за окном кружится снег, а на столе горит свеча и пахнет еловыми шишками.
— Мама?.. — прошептал он.
Но ответом стал только ветер.
Тонкий звон сменился другим — похожим на далёкий телефонный сигнал, непрерывный, как будто кто-то пытался дозвониться сквозь время и пространство.
— Что это? — удивлённо спросил Дзинь, выглядывая из сумки.
Перышко описало в воздухе знак — словно солнечную руну.
"Отголосок твоего мира," — написало оно светом. "Это память сердца. Она зовёт, когда ты начинаешь забывать, ради чего идёшь."
Рыжик стоял молча. Сердце сжалось от странного чувства — тепла и грусти одновременно.
Вспыш хихикнул из бутылочки:
— Похоже, тебя кто-то любит очень сильно. Вот бы и меня кто-нибудь так звал! Хотя мне хватает весёлой компании.
Лисёнок улыбнулся.
— Да, это, наверное, мама. Она ждёт меня домой… И я должен всё закончить, чтобы каждый услышал такие звуки — звон детства, смех, музыку, которая делает дом живым.
Он глубоко вдохнул холодный воздух, и отголосок постепенно растворился — оставив в сердце тонкую, но крепкую нить, связывающую его с родным домом.
Теперь шаги стали увереннее.
Он не просто шёл к водопаду — он шёл домой, сквозь чудеса, страхи и луну, которая озаряла путь.
И где-то в небе, словно в ответ на его мысль, легчайшая снежинка упала на плечо — точная копия той, что когда-то нарисовал на окне рождественский Эльф.

Так, ведомый зовом света и памяти, лисёнок Рыжик двинулся к водопаду, где ждала его следующая загадка…
и, возможно, разгадка того, как вернуть миру Рождество.

***

Путь к водопаду был трудным: ветер бил с гор, снег всё чаще превращался в ледяные иглы. Но чем тяжелее становилась дорога, тем ярче горело перышко и теплее звенел Дзинь.
Наконец перед Рыжиком открылось зрелище, от которого перехватило дыхание.
Перед ним, словно из самого неба, падала серебристая стена воды. Потоки водопада, сияющие синим и белым светом, касались гладкой глади огромного озера, на поверхности которого отражалось всё небо. А посреди озера возвышался камень — остров, одинокий и величественный.
Вспыш выскочил из бутылочки и закружился над на берегу.
— Вот он, наш последний путь! — радостно сверкнул он. — Но смотри, Рыжик… если я коснусь воды — потухну. А без моей искры последнее предсказание не откроется. Надо попасть на этот камень сухими!
Дзинь дрогнул от волнения.
— Но вода ведь вокруг и так глубоко! Как мы дойдём?..
Перышко вспыхнуло серебром, будто улыбаясь. Его свет стал плотнее, и из осыпающейся пыли образовались светящиеся ступеньки, словно мост из утреннего тумана.
— Быстрее! — пискнул Дзинь. — Пока магия держится!
Они шагали осторожно, и каждый шаг звенел, как крохотный звонок Рождества. Едва последняя ступень исчезла за спиной Рыжика, он оказался посреди камня, перед самым водопадом. Свет струился по воздуху и наполнял его дыхание мягкой прохладой.
Вспыш взлетел чуть выше, оглянулся на лисёнка и тихо шепнул:
— Готов к последней подсказке?
Он прикоснулся к холодному камню, и купол воздуха вокруг вспыхнул золотыми знаками.
Из самих вод вышел голос — глубокий, сильный и одновременно печальный, словно говорил сам поток времени:
"Лишь забвению предашься, погрузившись в омут вод,
Ты пожертвуй то, что любишь — и кристалл времён возьмёшь."
Слова сплетались в воздухе из серебряных нитей и расцветали рунами над водой.
Рыжик стоял неподвижно, чувствуя, как сердце замирает.
— Пожертвовать… то, что я люблю?.. Значит… память и я должен нырнуть?..
Дзинь осторожно позвякал:
— Возможно, одно дорогое воспоминание. Чтобы показать, что ты способен отдать часть себя…
Вспыш кивнул:
— В каждой искре есть цена, малыш. Но после этого твой свет станет чище. Помни — ты не теряешь любовь, ты лишь даришь её миру заново.
Лисёнок долго смотрел на отражение водопада. А потом тихо сказал:
— Хорошо. Я готов.
Он вдохнул, снял шарфик, аккуратно сложил его рядом с бутылочкой, и шагнул в озеро.
***
Вода встретила его теплом — как будто не ледяная, а мягкая, словно туман. Он погрузился глубже, и всё вокруг засветилось.
Перед глазами поплыли картины — не просто воспоминания, а целая жизнь.
И вдруг, среди струящихся лент света — та самая ночь, где всё началось: новогодняя норка, мерцающая ёлочка, звонкий смех Эльфа, серебристая снежинка на стекле.
Эти мгновения были его первой верой в чудо.
И он понял — именно это воспоминание, знакомство с Эльфом, зовёт его сильнее всего.
— Прости, Эльф, — прошептал Рыжик под водой. — Благодаря тебе я понял, как рождаются чудеса. Теперь пусть твоё чудо живёт в других, а не только во мне.
Он отпустил образ.
Пространство ослепительно вспыхнуло.
Озеро засияло ярче солнца, и из самой глубины всплыл кристалл — огромный, прозрачный, с лёгким синим отблеском. В его сердцевине текло время — можно было видеть, как внутри струятся звёздные потоки, будто капли вечности.
Свет был слишком сильным, что Рыжик зажмурился.
***
Он очнулся на том же камне. Перышко мягко обнимало его теплом, помогая обсохнуть, а Дзинь и Вспыш беспокойно звали его по имени.
— Рыжик! — пискнул Дзинь. — Ты жив!
— Да и красавчик какой теперь сияющий! — добавил Вспыш, щёлкнув огоньком.
Лисёнок посмотрел на свои лапки. На них лежал кристалл времени — тяжёлый и холодный, но внутри светился живым мягким светом.
— Получилось, — тихо сказал он.
И тут осознал, что хоть и помнит, что Эльф был… лица его — уже нет в памяти. Осталась только глубокая благодарность и непонятная, но тёплая боль.
— Вот она — цена, — шепнул Дзинь. — Но твоя жертва не зря. Теперь у нас всё, чтобы вернуть силу королеве фей.
Перышко расправило серебристые лучи и, искрясь, подняло маленького героя вверх, перенося обратно на берег. Озеро сияло под луной, словно прощаясь.
Рыжик стоял на снегу, тяжело дыша, но глаза его светились новым светом — глубоким и чистым.
В бутылочке мерцали лотос, Вспыш и кристалл, Дзинь звенел рядом, а перышко вспыхивало золотыми искрами.
— Пора домой, — сказал Рыжик. — В Призрачный мир. К Стерегущей.
И они тронулись в путь обратно — туда, где королева фей ждала возвращения своих трёх искр, а вместе с ними — восстановления магии, способной вернуть чудо в сердца всех существ на свете.