20 лет спустя оппонент объясняет свое мнение

Конец 2025 года, в силу разных обстоятельств мне надо было перечитать интервью, которое я провел в 2005 году с доктором социологических наук, профессором Еленой Эмильевной Смирновой [1], очевидно, давно это было, и многое забылось. В частности, полной неожиданностью для меня оказалось то, что в конце нашей беседы Е.Э. Смирнова попросила ответить на ряд вопросов, касавшихся некоторых аспектов защиты ею докторской диссертации. Защита проходила на Совете СПб Университета в 1993 году, и я был одним из официальных оппонентов. Согласно моему анализу работы, она безусловно отвечала всем требованиям, предъявляемым к диссертациям докторского уровня. Безусловно сам факт оппонирования и направление исследований Смирновой я помнил, но детали процедуры защиты давно забылись.


Е. Смирнова спрашивает, Б. Докторов отвечает

Е. С.: «Если мы закончили, не могли бы мы поменяться ролями? Я хотела бы напомнить тебе один сюжет и задать вопрос».
Б. Д.: Вообще говоря, такого не было, но эта рубрика [БД: Имеется в виду раздел журнала «Телескоп», в котором было опубликовано интервью] историческая, и если твой вопрос имеет отношение к прошлому, то попробуем. 
Е.С.: Хорошо, сначала напомню ситуацию. На защите докторской диссертации ты включился в дискуссию с моим оппонентом профессором Анатолием Андриановичем Галактионовым, который не хотел признавать мое исследование социологическим, а, скорее педагогическим. Не привожу полностью твоего выступления, но в частности, ты говорил:
«… оппонируя предыдущему оппоненту, мне хотелось бы остановиться на том, что эта работа – современное… социологическое исследование. Прежде всего мне хотелось бы отметить общую логику познания и изложения предмета. Не Еленой Эмильевной открыто, но ею глубоко освоено: очень удачное соотношение макро- и микроподходов. В ее первых работах (я читал все ее исследования; и был рецензентом одной из ее книг) она начинала, действительно, в очень узкой и очень специальной нише, которую мы называем средний уровень социологии, и это был довольно узкий срез познания. По мере развития ее работ мы видим и новое понимание социологии: ей удалось показать действительно развернутый социологический взгляд на предмет.


Второй момент. Это синтетичность методологии. Прежде всего я увидел в работе естественное соединение социально-психологических и социологических построений. Вот это как раз конкретизация, или иллюстрация, общего вывода о соотношении макро- и микровзглядов на предмет исследования.
Следующее, это достаточно свободное и вместе с тем уместное использование различных социологических теорий среднего уровня. Сегодня уже говорилось о деятельностном и функциональном подходах и т.д. Все это еще раз подтверждает синтетичность и взвешенность работы. Наконец, мне кажется, особо удачным объединение в исследовании статики (портрет профессионала, специалиста) и динамики, т.е. процесса становления специалиста. Мне кажется, что это вторая обсуждаемая на Совете работа, после докторской диссертации Н.К. Серова [БД: По которой я был оппонентом в 1990 году], в которой рассматриваются проблемы социологии процесса. Но если Серов анализировал процесс на теоретическом и методологическом уровнях, то в выносимом на защиту исследовании показано, как сложный по своей природе социальный процесс, может быть изучен...»


Е.С. По сути, ты «начал играть» на поле моего оппонента, т.е. сосредоточился на методологии, но при этом говорил о той методологии, которой они не владели, но не признались бы в этом никогда.
Е.С. Теперь я хочу спросить тебя: «Ведь мы не были в те времена ни соратниками, ни друзьями. Мне-то было ясно, что ты – профи, а мне большего не нужно. Но тобой что двигало? Зачем тебе было нужно ввязываться в эту свару? Вопрос, что называется, «лобовой», но он имеет отношение к «шестидесятилетним» [БД: Елена Смирнова и я в тот момент только перешагнули за 50, имеются в виду старшие когорты социологов], ибо среди них такие же, как ты, встречались, но много больше было тех, кто не ввязывался… Я это хорошо помню по тем временам, когда меня «ели поедом в НИИКСИ [БД: Научно-исследовательский институт комплексных социальных исследований]».


Б.Д.: Я не помню сейчас точно последовательность защит, в которых я участвовал, но мне кажется, что до твоего Совета я как официальный оппонент по докторской диссертации выступал с отрицательным отзывом, причем сразу сказал соискателю, что отзыв будет негативным и, если он хочет, может сменить оппонента. Может, мне слово дали, полагая, что я выступлю против твоей работы?
Безусловно, никаких личностных мотивов в моем участии в твоей защите не было. В действительности, были две общие причины. Во-первых, меня тогда мало интересовала предметная направленность твоей диссертации, но я видел в ней новизну и практическую ориентированность, и потому считал важным поддержать твою интерпретацию социологического исследования, а также его методолого-процедурный аспект. По моим тогдашним представлениям, тот Совет мог не разобраться в этом, и мне хотелось как-то аргументировать актуальность, современность твоих методических решений.
Во-вторых, я тогда был одним из руководителей социологической ассоциации города, и мне представлялось необходимым делать все возможное для объединения социологов, работавших в разных институциях и разных парадигмах. Твоя защита давала для этого определенную возможность.


Е.С. Действительно, диссертационные советы тех времен «могли не разобраться» в той социологии, которой мы следовали, они в основном состояли из философов, прогрессивных, интересующихся, но…. Хотелось разворачивать уже иную социологию, не как придаток философии советских времен, а как свободную, самостоятельную, многопрофильную науку.


Время не стоит на месте. После моего интервью с Еленой Смирновой прошло 20 лет, после ее защиты докторской диссертации – 30 лет. История вершится на глазах.   

1. Е. Э. Смирнова: «По профессиональной части претензий не было. Но инкриминировалось распечатывание гороскопов // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований 2006. №1. С. 2- 10.