Заметки на полях

               

 Проштудировав в детстве в родительской библиотеке юбилейное шеститомное издание произведений Пушкина 1937 года, считал себя знатоком Пушкина.
Многое запомнил наизусть. Много внимания уделял его стихотворению "Вишня", и показывал товарищам, до тех пор, пока томик стал сам открываться на этой странице, и мама вдруг сказала, заставив покраснеть: "А я знаю, что ты недавно читал". Навсегда запомнилась мне показавшаяся насмешливой строчка: "Мадам Ризнич с римским носом, с русской...". И строчка, вся заполненная точками, наверно, решил я, и вовсе издевательская и непристойная. И сам текст, конечно, я прочитал, как: "Мадам Ризнич с длинным носом". Да и само обращение "мадам", видимо, к женщине невысокого происхождения казалoсь ироническим. Разве мог себе позволить поэт обратиться  "мадам" к аристократкам Воронцовой, Волконской, Голицыной, Анне Петровне Керн? Стихотворение для меня перекликалось с другим пушкинским шутливым стихотворением "Красавице, которая нюхала табак". А кто такая мадам Ризнич, не знал.
А недавно, когда в который раз уже, выслушивая божественное: "Под небом голубым есть город золотой..." , вообще-то у Волохонского: "Над небом голубым..." - поскольку это про небесный Иерусалим, и библейские образы животных из Иезекииля, но непроизвольно всплыло вдруг в памяти забытое "Под небом голубым страны своей родной". Пушкин! Те же слова и даже - рифма! Совпадение? Ремимисценция? Стал выяснять дальше, нет ли каких-то еще следов воздействия Пушкина. Кликнул в Гугле, поскольку дальше не помнил. Похоже, кроме одной строчки ничего нет, только обращение к женщине:

Под небом голубым страны своей родной
;Она томилась, увядала…
Увяла наконец, и верно надо мной
;Младая тень уже летала;
Но недоступная черта меж нами есть.
;Напрасно чувство возбуждал я:
Из равнодушных уст я слышал смерти весть,
;И равнодушно ей внимал я.
Так вот кого любил я пламенной душой
;С таким тяжелым напряженьем,
С такою нежною, томительной тоской,
;С таким безумством и мученьем!
Где муки, где любовь? Увы! в душе моей
;Для бедной, легковерной тени,
Для сладкой памяти невозвратимых дней
;Не нахожу ни слез, ни пени.
(1826).

О ком же это?
А это о ней, о "мадам Ризнич", оказывается, предмете его страстного увлечения. Но почему, почему такое уныло-равнодушное, бесстрастно-отстраненное?  "Услышал о смерти Ризнич 25 июля 1826 г." спокойно напишет Пушкин о своей былой любви.
 Познакомился Александр Сергеич с Амалией Ризнич во время южной ссылки, и стала она на какое-то время предметом его увлечений. Пушкин, вообще, влюблялся в каждую встреченную даму. Пушкин увлекся Ризнич очень сильно, хотя увлечение оказалось недолгим. Поэт даже посвятил ей несколько стихов. Муж Амелии Ризнич (богатый негоциант сербского происхождения) говорил, что Пушкин увивался вокруг его жены, как котёнок. Но влюбленность его не нашла отклика в ее душе,  да и сам Пушкин отвлекся от своей привязанности, найдя новый объект обожания - княгиню Воронцову. К тому же Амелия, почувствовав недомогание, отправилась на родину, в Италию, и сопровождал ее в поездке более счастливый соперник Пушкина.
А в 1825 году Амалия Ризнич скоропостижно скончалась во Флоренции от чахотки. В память о возлюбленной Пушкин спустя несколько месяцев и написал это "Под небом голубым", в котором сожалеет о том, что не смог разглядеть за маской равнодушия избранницы признаки надвигающейся болезни.
Видимо, действительно, любовь его была тяжелым напряженьем.
Ушла любовь, и остались лишь терзающие воспоминания.
А, ведь писал ей:

                НОЧЬ

 Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит поздное молчанье ночи темной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
Во тьме твои глаза блистают предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя…
(1823)

Но в 1824 году он уже пишет:

"Всё кончено: меж нами связи нет.
В последний раз обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
Всё кончено — я слышу твой ответ.
Обманывать себя не стану вновь,
Тебя тоской преследовать не буду,
Прошедшее, быть может, позабуду —
Не для меня сотворена любовь.
Ты молода: душа твоя прекрасна,
И многими любима будешь ты"
(1824)

"Последнее стихотворение, в котором поэт снова вспомнил подругу одесских дней, было написано четыре года спустя, 27 ноября 1830 года, во время знаменитой «Болдинской осени». Отрезанный карантинами от всего мира, готовившийся к женитьбе, поэт словно бы попрощался навсегда с некогда дорогой ему женщиной. И это последнее прощанье наложило свою печать: он не вспоминает ни страданий ревности, ни томительной тяжести чувства. Это, действительно, прощание. Навсегда. До смерти." (Ц).

* * *
Для берегов отчизны дальной
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой.
Мои хладеющие руки
Тебя старались удержать;
Томленье страшное разлуки
Мой стон молил не прерывать.
Но ты от горького лобзанья
Свои уста оторвала;
Из края мрачного изгнанья
Ты в край иной меня звала.
Ты говорила: «В день свиданья
 Под небом вечно голубым,
В тени олив, любви лобзанья
Мы вновь, мой друг, соединим».
 Но там, увы, где неба своды
Сияют в блеске голубом,
Где тень олив легла на воды,
Заснула ты последним сном.
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья…
Я жду его; он за тобой…
(27 ноября 1830)"

А что сам Волохонский говорит о Пушкине? Ничего не говорит. Одно упоминание нашел я у него в связи с сообщением некоего Тарасова о его спиритических упражнениях. Он вызывал дух Пушкина и беседовал с ним о гениальности разных поэтов. А в конце приводит, якобы, продиктованный стих Пушкина. Стихотворение, которое называется "Стихи с того света", я не привожу в виду лишь отдаленной близости к пушкинскому творчеству и не слишком высокой поэтической ценности.
Вот так бывает, одна строчка поведет к поиску.