Исповедь солдата

Я сижу в тишине — такой густой, что кажется, её можно резать ножом. Слова давно накипали внутри, обжигали горло, но вырваться не смели. А теперь — прорвались. Потому что больше нельзя молчать. Нельзя носить это в себе.
Когда уходил на фронт, в глазах горел огонь. Юношеский, безудержный, почти наивный. Думал: вот он я, защитник, герой, тот, кто изменит ход истории. Смешно теперь вспоминать. Война не меняет историю — она перемалывает людей.
Первый бой… Боже, этот первый бой. Помню, как пальцы скрючились на винтовке, будто когти. Как пот заливал глаза, а в ушах стучало одно: «Не хочу, не хочу, не хочу». Страх был не просто страхом — он был всем. Он заполнял каждую клетку, каждую мысль. Я думал: вот и всё, я сломаюсь, рухну, стану трусом. Но… не рухнул. Просто научился дышать сквозь этот ужас. Жить с ним. Спать с ним. Есть с ним.
Смерть. Она здесь повсюду. Она ходит между нами, выбирает, смеётся. Видел, как падал Сашка — мой друг, мой брат по окопам. Ещё утром он шутил, рассказывал, как вернётся домой и откроет мастерскую. А теперь лежит, и глаза его смотрят в небо, будто спрашивают: «За что?» А ответа нет. Никакого. Только тишина. И эта тишина громче любого взрыва.
Были дни, когда хотелось просто закрыть глаза и исчезнуть. Раствориться в грязи, в дыму, в этом бесконечном кошмаре. Но я вставал. Снова и снова. Потому что где;то там, за линией огня, есть дом. Потому что если не я — то кто? Потому что нельзя позволить этому аду победить. Нельзя.
Война учит. О, она великий учитель. Учит ценить каждую секунду жизни. Учит видеть красоту в капле росы на ржавом стволе, в улыбке измученного товарища, в строчке письма, пришедшего через месяцы. Учит ненавидеть — до скрежета зубов, до крови из кулаков. И любить — так же отчаянно, так же без остатка.
Иногда смотрю на свои руки — грязные, в шрамах, в мозолях — и не узнаю их. Это не те руки, что когда;то держали книгу, гладили собаку, обнимали мать. Но в них всё ещё есть сила. Сила не убивать — сила жить. Сила помнить. Сила верить.
И вот что я понял: добро не где;то там, в высоких речах и парадных лозунгах. Оно здесь. В окопе. В том, как солдат отдаёт последний кусок хлеба раненому. В том, как поднимают упавшего, даже если сами еле стоят. В том, как пишут письмо матери погибшего товарища — потому что она должна знать: её сын был героем.
Я видел добро. Видел его в глазах человека, который, рискуя жизнью, вынес с поля боя врага — потому что «он тоже человек». Видел его в молчании, когда вместо ненависти — скорбь. Видел его в улыбке, которая пробивается сквозь боль.
Это добро — тихое, незаметное, но оно сильнее смерти. Оно не кричит, не бьёт в грудь, не требует наград. Оно просто есть. И пока оно есть — мы живы. Пока оно есть — есть надежда.
Да, я изменился. Да, во мне теперь больше шрамов, чем кожи. Да, я знаю тьму, как старого друга. Но в самой глубине, там, где, кажется, уже ничего не осталось, горит огонёк. Маленький, дрожащий, но неугасимый. Это вера. Вера в то, что после этой ночи будет рассвет. Вера в то, что человечность — не слабость, а сила. Вера в то, что добро победит. Обязательно победит.
Потому что если не оно — то что тогда?
Вот моя исповедь. Горькая, как порох. Чистая, как слеза. Настоящая, как жизнь.