Прощание. Потом...

Нинка позвонила ко мне спустя полгода. В это время я был, как обычно, далеко. Миллионный городок на Урале. Получал знания в университете. У нее было все, как бы хорошо. Родила дочку, сестренку, как она выразилась. Зовица не обманула. Дочку вписали в мамин паспорт. Теперь ты у нас честная девушка, похвасталась мама, помахивая паспортом.
“Только никому не вздумай… Даже рот открыть” - в который раз предупредила мама.
Я тоже прекрасно понимал, что сей поступок тянул на очень серьезные неприятности: рот на замке, иначе донесут. И еще – “чем кормите?” - поинтересовался я. Собственно, этим мои познания в уходе за детьми и заканчивались.
“Молочной смесью. Мамка запретила грудью кормить. Раздобреешь, растолстеешь, никто на тебя не посмотрит. Гоняет меня спортом заниматься” - прихвастнула Нинка. Говорит мне – “доча, мы тебе еще в мужья принца найдем. В общем, серьезно меня сейчас воспитывает. Жаль, что не раньше” - с горечью вздохнула Нинка.
А дочку свою, сестренку, я все равно люблю, радостно сообщила Нинка. Думала, появится на свет, что да как будет. Нет, увидела ее, и все сразу забылось, солнышко мое. Ах да, еще приятность. Телефон нам провели, запиши номер. Понадобится, звони в любое время.
Что не говори, умели же коммунисты превращать любую, даже самую маленькую, простую вещь в настоящее счастье, как в каком-то чеховском рассказе – “Благодари и кланяйся.”
Еще полгода. Лето, каникулы, отдых. Все знакомо, все как обычно. Но какая-то незначительная деталь нашего дома изменилась. Возвращаясь, я взглянул на Людкино окно третьего этажа.  Какие-то другие занавески. Но это ерунда. Раз в пять лет их можно изредка менять. Но исчезли какие-то вазочки, статуэки, годами стоявшие у окна. И машину Волгу, Людкиного отца, на которой он ежедневно уезжал, приезжал, тоже более не видел.
А еще через несколько дней я случайно увидел незнакомую женщину, открывающую ключом дверь Людкиной квартиры. Я, в общем-то, не сильно удивился. Отец военный, летчик, мало ли куда могли перевести, но как-то невзначай спросил у родителей. Родители мои толком ничего не знали и мало интересовались. Но сообщили мне, что вроде, по слухам, у этой семьи были какие-то очень большие неприятности. Даже милиция приезжала. Короче, родители ничего не знали.
А кто должен знать? Конечно же, Нинка - и одноклассница, и бывшая подруга, и еще. Не помню, кто первым позвонил. Или я к Нинке, или она ко мне, но договорились встретиться, где в последний раз, возле памятника Пушкина. Нинка пришла с коляской. Логично, и встретиться, и погулять. И пусть себе спит на свежем воздухе.
И дальше -  “А ты знаешь? Не знаешь! Слышал?  Не слышал? Про кошмар этот тебе никто не говорил? Людка в тюрьме.”
“Господи! Все, что угодно. Во что только не поверить. Но оказаться в тюрьме? За что?”
История простая, уголовная короткая. “Гастроли” - называлось на милицейском языке. Дружок Людкин - бандюга со шрамом пронюхал, что можно кое-кого грабануть. Навели его на какой-то город неподалеку. На Украине все неподалеку. 2-3 часа на автобусе в соседнюю область. Есть там некаая старушка, у которой есть денежки и картины. Муж ее был толи художником, толи коллекционером, толи и то, и другое.
Ничего проще, чем ограбить, в ту пору, не было. Двери в подъезд не запираются. Вошел в подъезд, позвонил в квартиру.
“Кто там?”
“Горгаз или электрик.”
Дальше ничего не подозревающая старушка открывает дверь. И вообщем-то все на этом заканчивается. Никто не знает, были ли деньги в квартире или нет. Старушку привязали к стулу, в рот засунули кляп, собрали картины и уехали. Все так же, просто на рейсовом автобусе.
Вернулись в наш город. Куда девать картины, непонятно. И вот этот бандюга к Людке. Сдай, мол, картины в комиссионку. Ты же девушка, тебя никто не заподозрит. Вот и сдала картины в комиссионный магазин. Там, правда, сообразили - откуда у сопливой девчонки картины. Она за дверь. Директор комиссионного на телефон. Динь-динь-динь в милицию.
“Вы картины случайно не ищете?”
“Ищем, ищем. Как раз ориентировка на ограбление пришла.”
“Вот так получайте. Клиент прямо с паспортом и домашним адресом.”
Наверное это было самое простое дело в истории нашенской милиции. Но дело-то еще осложнялось тем, что это оказалось не просто ограблением. Старушка, которую привязали к стулу и кляп в рот засунули задохнулась и умерла. Вот и получилось, что это не просто ограбление, а грабеж плюс убийство. За такое мало не дадут. Ну а Людку, как соучастницу, хоть она никуда и не ездила, никого не грабила, все равно по-серьезному в тюрьму на 5 лет.
Да, вспомнилось мне, как Людка несколько лет назад в подъезде на лестничной площадке поясняла мне, что она познакомилась с очень интересным человеком. Вот тебе и получайте пять лет за знакомство, за интересного человека. Выпустили ее, правда, через два года по амнистии. Но этого хватило, чтобы убить, уничтожить свою семью. Отец умер от инфаркта, мать спилась, продолжала Нинка. Братец тоже пошел по кривой дорожке. Вдруг на глаза Нинки навернули слезы, голос задрожал. Как мне жалко ее. В тюрьму на пять лет, только за то, что она какие-то вещи в магазин отнесла. Ее же обманули, подставили. Ну что я мог сказать Нинке? Лишь слегка приобнять и посетовать – “Добрая же ты, девчонка! Такое она с тобой сотворила, а ты все ее жалеешь.”
Потом я немножко подумал и поостыл – “Не знала, подставила. Она что, думала, что эти картины ее дружок бандюга нарисовал?”
“Наверное, ты прав” - лишь прошептала Нинка – “У тебя все по логике. А мне просто ее жалко.” - продолжила она и расплакалась опять.
В это лето мы с Нинкой больше не виделись. Перезванивались лишь пару раз. Разговор так, ни о чем. А Нинке - поговорить. О дочке-сестренке уж очень хотелось с кем-то, хоть о чем-то, хоть чем-то поделиться.
Прошел еще один год. Учеба, повышенная стипендия, волонтерская работа, научные исследования каких-то научных проблем, выдвинутых нашими преподавателями, освоение новейших достижений – компьютеров. А потом, как водится, кончается год и опять самолет. Родной город и длинные летние каникулы. С Нинкой, конечно же, надо было встретиться, узнать о ней - что, где, когда. Да и просто погулять, узнать о ее жизни. Все-таки немало меня с ней связывало. Связаться теперь с ней легко. У меня телефон, у нее тоже. Созвонились, назначили встречу.
“Как обычно, у памятника Пушкину?”
“Нет, у тебя дома.”
 “Почему?”
“Не спрашивай. Просто хочу рассказать тебе кое-что очень важное.”
Нинка пришла. Какая-то, как мне показалось, нервная, взбодраженная.
“Чай, кофе, вино?”
“Пожалуйста, вино. Мне надо успокоиться.”
Вино разлилось по стаканам. На моих студенческих вечеринках бокалы были непривычны и никогда не присутствовали. Нинка глотнула вино и словно выдохнула.
“Я замуж выхожу!”
“О, поздравляю” - даже обрадовался я – “План твоей мудрой мамы сработал.”
“Почти!”
“Почему почти? А я твоего уже жениха видел, знаю?”
“Не видел, но знаешь.”
“???” - я вопросительно посмотрел на нее.
“Сейчас все поймешь” - начала Нинка – “Ты помнишь ту историю, когда я с Людкой пошла, когда я там с тремя парнями осталась, когда они меня там …  Жених мой – это один из тех трех.”
Я не мог произнести ни слова. Обалдело хватал ртом в воздух, как рыба, выброшенная на берег.
“Только не говори ничего! “— едва не выкрикнула Нинка — “Я знаю, что ты скажешь. Как так можно? Где же логика? А у меня нет логики. Не было и не будет. У меня просто чувство. Он хороший парень. Он меня любит. Он мне тоже нравится. И я, наверное, его тоже люблю. А там, а тогда, он говорит, что там, в той квартире, он так же, как и я, случайно оказался. И вообще он меня не трогал. Я даже не знаю, верить ему или нет. Один день верю, другой день нет. Но лучше к этому больше не возвращаться. Забыть и все. Только вот сестренка не дает!”
Я молчал. Ни возразить, ни сказать. А если не знаешь что сказать? Тогда лучше ничего  не говорить.
“Я, наверное, набитая дура” - продолжала Нинка. Но я решила ему отомстить.
“И как?” - я наконец выдавил из себя слово.
«А вот как!»
Нинка присела на диван и начала расстегивать платье. Это было какое-то странное чувство. Месть в чистом виде. Ни поцелуев, ни объятий, ничего. Просто старались как можно меньше касаться друг друга. Потом все так же, ни говоря ни слова, лежали рядышком. Потом Нинка тихонько встала и начала одеваться, не оглядываясь на меня. Я тоже старался не смотреть на Нинку, тоже не понимал, что же это такое. Правильно или неправильно? Месть или просто глупость? Лучше сейчас не думать, не решать. Время все сотрет, время все расставит на свои места. Нинка наконец оделась, аккуратно причесалась и направилась к выходу.
Наконец-то у двери оглянулась и сказала - “Ну ладно, я пошла…”  - выждала секунду и добавила – “… Замуж!”.
В детстве время течет медленно, потом побыстрее. Когда-то давно, я это хорошо помню, когда я поступил в университет, я стоял возле окна, смотрел на улицу, на проносящиеся по улице автомобили и грохочущие троллейбусы и думал, ведь пройдет пять лет, я окончу университет и буду вот так же стоять возле окна и все так же смотреть на такие же, как и раньше автомобили, на такие же, как и раньше грохочущие троллейбусы.
И действительно, время прошло. Пять лет и еще пару годков, пять лет учебы, в которых каждый год был едва ли не копией предыдущего. Полгода учебы, сессии, экзамены, самолет, каникулы, потом опять то же самое, зачеты, сессии, отметки, отработка, практика, потом все то же самое. Следующий год, и так вот пять лет. А потом все поменялось, новая реальность, когда ты, если и не хозяин своей судьбы, то по крайней мере, решаешь, что делать дальше. Можешь пытаться что-нибудь в своей жизни поменять. И твои страхи перед очередными зачетами или экзаменами, университетскую сессию кажутся уже такими мелкими и смехотворными.
В это лето я ехал домой уже не как студент на каникулы, а как настоящий инженер, интеллектуальный работник, честно заработавший свой двухнедельный отпуск. И еще радость и гордость едва ли не кипели во мне. Меня взяли в новооткрывшийся институт от Академии наук РСФСР. Ни о деньгах, ни о карьере, ни о чем другом и думать не хотелось. Это то, о чем я так мечтал и в университете, и после окончания. И главное! Темы исследований, каковы! Выбирай - либо нечто научно-академическое, либо прикладное, ракетно-космическое или что-то еще, пока не разобрался. И родителям моим тоже, ну как не радоваться, хотя и думали они о перспективах. Самых, что ни на есть банальных и жизненных. Да, пока не поздно познакомить сына с приличной девушкой. А то знаем мы этих ученых. Карандашиком формулы пишет, на мир глядит непонимающим взглядом, а там уж сороковник или пятидесятник стукнул. Бывало такое? Ни жены, ни семьи, ни детей, ни внуков для бабушки и дедушки.
Мы прогуливались с одной очень хорошей, умной, милой, симпатичной девушкой по всем тем же приятным бульварам от памятника Пушкину в сторону все того же злополучного подвесного моста через реку. Познакомились мы, конечно же, обыкновенно через родителей. Меня затащили на чай в гости. Там, естественно, была умная, хорошая, в меру симпатичная девушка. Конечно, мне хотелось увидеть не просто в меру, а настоящую красавицу. Впрочем, мои родители вечерком осадили меня. Тебе принцесса нужна? Ты принцессу ищешь? Принцесса мне, конечно же, была не нужна. У меня уже была одна. А чем принцесса кончает, я уже знал. Так что все очень просто. Созвонились, встретились, погуляли. Потом опять то же, так же. Общих тем для разговора было немного. Ни общих знакомых, ни общих мест. Она училась в Ленинграде, окончила, вернулась домой. Мы вот так и шли, как два чукчи из анекдотов. Без намеков и оскорблений. Просто идет чукча по тундре и поет. Кто-то спрашивает, о чем чукча поешь? Что вижу, о том и пою. Вот и наш разговор как-то не клеился. Говорить о чем вижу?
Потом девушка попросила меня рассказать об академическом институте, где я начинал работу. Мне самому было очень интересно рассказать. И девчонке моей, спутнице, тоже было интересно послушать. Я это почувствовал. Не просто наигранный интерес, а реальный. И разговор наш как-то к месту. Умная все-таки девчонка, подумал я. Без дурацких вопросов и жеманности. Потом я на секунды опомнился. Надо бы из вежливости и спутницу мою о чем-то спросить. Она лишь отмахнулась.
“Потом как-нибудь. Лучше расскажи историю про вашего академика, которого к вам на Урал ссылку в услали.
«А это интересно?”
“Да. В газетах точно такого не напишут.”
 Я не сплетник, но если история интересная и правдивая, то, пожалуйста. Мы все шли, болтали. Уже не как две чукчи, ни о чем, что вижу .... И вдруг я осекся. Навстречу нам шла Нинка. Да, да, та самая Нинка, моя подруга, знакомая. И еще рядом с ней вышагивал какой-то молодой человек. И еще она катила коляску, в которой отдыхала симпатичная девочка лет двух, а рядом, держась за папину ручку, топала еще одна симпатичная девочка - блондиночка лет пяти.
“Сестренка Нинкина” - подумал я – “Молодой человек, скорее всего, муж, и лучше об этом и не думать. Девочка в коляске ???”
Мы шли навстречу друг к другу. Я как-то неудачно замолчал, переключив внимание  с рассказа на...
Конечно же, Нинка узнала меня, и наверняка поняла мой немой вопрос. Мы почти поравнялись. Нинка слегка улыбнулась, и как бы отвечая на мой вопрос, пожала плечами. Мы разминулись. Оглядываться я не стал.
“А ты эту девушку знаешь?” – услышал я вопрос моей спутницы.
“Нет!” - коротко соврал я.
“Аaa..” - протянула моя мудрая спутница – “а то мне показалось…”
И тут мне вспомнился все тот же старый неуместный анекдот про прибалтийских девушек: “Сначала, Изя, ты женишься на еврейке. У тебя будет мудрая жена, умные дети. Потом...”