Лужа

 
   "Читое сознание, пытаясь отмыться в грязной луже Бытия, становится свиньей. Искусство не быть свиньей и есть философия"                Ефим Цейрик

   Мысль не движется - её носят. Не субъект мыслит, а конфигурация смыслов временно использует нервную систему как интерфейс.
   Сознание не источник, а узел пересадки, транзитная зона, где сталкиваются онтологии, не узнавая друг друга. Мы называем это «я», чтобы не сойти с ума от сквозняка.
   Каждое «понимание» это микросмерть альтернатив. Мы выбираем смысл, тем самым хороня все остальные возможные миры, которые могли бы состояться, но не прошли таможенный контроль актуальности.
   Потому мысль всегда слегка пахнет трупом - не в этическом, а в онтологическом смысле. Понимать - значит редуцировать полноту к удобоваримости.
   Сознание страдает не от неопределённости, а от её избыточной щедрости. Мир предлагает слишком много версий себя, и потому мы вынуждены верить - не как акту доверия, а как акту экономии внимания. Вера - это режим энергосбережения онтологии. Скептицизм же роскошь, доступная лишь тем, у кого есть запас смысла.
   Мы привыкли думать, что заблуждение это ошибка. Но заблуждение это форма участия. Истина холодна и стерильна, она не вовлекает. Заблуждение же тёплое, липкое, телесное. В нём есть биография. Истина это протокол, заблуждение - рассказ. Потому история всегда принадлежит второму.
   Реальность не сопротивляется нам - она уклоняется. Она не опровергает модели, а тихо перестаёт им соответствовать. Мы называем это кризисами, катастрофами, сбоями. Но это лишь момент, когда мир меняет язык, не уведомив переводчиков. Философ тот, кто первым замечает, что словарь устарел, но ещё не знает, каким будет новый.
   Чистое сознани - миф гигиены. Попытка отмыть мысль от грязи Бытия заканчивается тем, что исчезает сама мысль. Остаётся либо логический скелет, либо мистический пар. Философия же обитает в вязкой середине - там, где смысл ещё пачкается, но уже различим.
   Мы не ищем основания - мы ищем точку временной устойчивости, где можно перевести дыхание и сделать вид, что мир ясен. Любая система это привал, а не дом. И чем капитальнее строение, тем болезненнее его обрушение.
   Бытие не нуждается в понимании. Понимание нужно нам как форма отсрочки. Мы откладываем столкновение с немыслимым, выстраивая между собой и им леса интерпретаций. Философия это не снятие лесов, а честное признание, что без них мы падаем.
   И потому последняя иллюзия - вера в «последнее слово». Последнего слова не будет, потому что язык процессуален, а бытие несклоняемо. Всё, что возможно, - очередная попытка сказать чуть точнее, зная заранее, что точность это всего лишь более утончённая форма неточности.
  Мы возвращаемся. Всегда.
  К тем же вопросам, но с иным износом сознания.
  Вечное возвращение - не космология, а усталость мысли, которая, обойдя круг, узнаёт собственные следы и на мгновение принимает их за истину.
  И если философия чему-то и учит, то не знанию и не мудрости.
  Она учит не хрюкать уверенно.
  Стоять в луже бытия молча,
осознавая грязь, и всё же различая отражение неба.