Прощание. Детство

О сталинских временах мы знаем много. И правду, и ложь, и полуправду, и разные душераздирающие истории. О Великой Отечественной Войне знаем еще больше. Читали, слышали, смотрели. 50-е годы. Смерть Сталина, расстрел Берии, международный фестиваль молодежи и студентов. О кукурузнике Хрущеве наслышаны. А вот 60-е и 70-е годы. Ну что вспоминается? Анекдотичный Брежнев с дефектом речи. Как он не мог выговорить фразу "Социалистические страны". И, пожалуй, всё. Кто-то по незнанию, или по недобросовестности даже окрестил это время, как время застоя.
Застоя?
А то что летали советские космические корабли на Марс и Венеру? А советский Луноход? А космический корабль, совершивший посадку на Луну и доставивший на Землю образцы лунного грунта? А стыковка в космосе Союз-Аполлон? Мало вам?
Ну и застой, когда все, до последнего винтика было произведено в Советском Союзе!
Даже обидно как-то. Обидно тем, чья молодость пришлась на 60-е и 70-е годы.
А почему же развалился Советский Союз? Говоря библейским языком, потому что "есть время бросать камни и есть время собирать камни."
Мой рассказ-повесть - это не попытка оправдаться. Просто это информация для тех, кто хотел бы заглянуть в те времена, понять, подумать и запомнить.


Наверняка, у каждого человека есть какие-то счастливые детские воспоминания. У кого-то одно-два, а мне повезло, у меня их много, эдак четыре или пять. И все удивительно радостные и счастливые. Ну самое первое воспоминание – это когда меня взяли в школу. В ту пору самым главным лозунгом страны были слова – “планы партии - планы народа”. Но в этом году произошел сбой. Планы партии с планами народа не совпали. По планам партии все дети должны были идти в школу первого сентября, достигнув возраста семи лет. А вот у народа дети продолжали рождаться и в сентябре, и в октябре, и даже в декабре. А куда же их девать? Детский сад закончен, а в школу не берут. Так куда же? Та же беда пришла и в наш дом. Я был ноябрьским ребенком. Детский сад закончен, а в школу не берут. Каждый день я просил маму - "Мамочка, пожалуйста, скажи им, что Изя очень хочет учиться в школе. "Моя настойчивость, или мамина, в результате возымела действие. В какой-то паршивенькой задрипанной школе открыли сразу два класса, в которых случился жуткий недобор учеников. Так я и оказался в школе, так я и прыгал на радостях, так я и запомнил этот самый первый счастливый день в своей жизни. Правда, первый день в школе был омрачен ужасом и полнейшей неожиданностью того, что я увидел и чего я не ожидал. Мы вошли во двор, по которому на огромной скорости носились великаны, еще бы, пацаны старших классов, буквально сшибающие всех на своем пути. Меня и нас, тех первоклашек, защитила наша первая учительница, собрав всех детей у себя за спиной, отведя всех в тихий спокойный класс 1А.
Второй день счастья, гордости, как хотите, так и называйте, случился. Да, вы можете догадаться. Когда? Двенадцатого апреля. Да-да, того самого 1961 года.
Я, мало чего соображающий, но очень самостоятельный семилетний пацан, шел из школы домой. Иными словами, месил грязь и хлюпал по Хлебной улице. Как самостоятельный бойкий пацан, я уже неоднократно сбегал от дедушки и шел домой сам, добившись таким образом права ходить из школы самостоятельно. И вдруг я увидел такое… Вдруг изо всех дворов стали выбегать люди. В первую секунду можно было испугаться. Что, опять война? Но глянув на радостные и счастливые лица, ты начинал понимать, что случилось нечто невообразимо хорошее, только непонятно что. А я шел, смотрел, как обнимаются люди. Тискали меня и что-то говорили. И имя какое-то висело и повторялось сотни раз. Гагарин, Гагарин. А потом и мне, семилетнему пацану, объяснили, что наши первыми полетели в космос. Я просто шел домой и невообразимое чувство радости и гордости просто разрывало меня.
Мой третий счастливый день. Я окончил первый класс. Наши старые потрепанные учебники сдавались в библиотеку. Взамен их мы получали новенькие, едва отпечатанные, вкусно пахнущие типографской краской учебники за 2-й класс. Мы их складывали в ранцы, портфели и с новой заслуженной наградой расходились по домам. А впереди, впереди. Вы даже не представляете этой радости - были 3 месяца заслуженных каникул. Я медленно, с достоинством, прошел всю свою Хлебную улицу. Нашел свой дом, вошел внутрь. Все было как всегда. Дед мой облачившись в какие-то странные одежды раскачивался из сторовы в сторону, читал библию-тору. Прервать его, что-то сказать, поделиться радостью было нельзя. Я же никак не расстроился, ушел в другую комнату рассматривать вновь приобретенное богатство.
Да, мы жили с дедом в разных странах в разные века, хотя и одновременно. Я жил в 20 веке, в радостном, добром, счастливом Советском Союзе. Он же остался в маленькой еврейской слободке в 19 веке в  Российской империи.
Четвертый счастливейший день, собственно, из-за которого начался наш рассказ, произошел уже значительно позже - 5 лет спустя. Я уже был тогда солидным, молодым, самостоятельным человеком, пятиклассником. Мы переехали в трехкомнатную благоустроенную квартиру в самом центре города. Может, сейчас это не считается особо важным мероприятием, но тогда...
Итак, кое-что вы уже знаете. Мы жили в двух комнатах, с кухней и умывальником в прихожей, огородиком и сараем на окраине города Житомира. Удобства - даже не во дворе, а описывать не буду. И жила, была бабушка - мама моего отца самостоятельно в одной комнате, так называемой гостинкой. Гостинкой подобные дома назывались именно потому, что это, по сути, была гостинница. Длинный коридор и комнаты, включающие ванну и туалет налево-направо от коридора. Извините, что я так подробно этого рассказываю, чтобы вы как-то представили себе то, пусть не самое драматичные, но интересные годы. Вот, собственно, и все исходные. Желающих развестись и разъехаться было достаточно. Оставалось лишь ждать и искать. И нашлось. Трехкомнатная в самом центре, на пятом этаже, против наших не самых привлекательных предложений. Но обмен все же состоялся. Соседям по дому надоели ежедневные драки, вопли, крики с регулярным вызовом милиции. А учитывая то, что за квартирой этой висел коммунальный должок за три года, это давало хорошие шансы нашей стороне. Возражения со стороны молодого поколения в виде меня и старшего поколения в виде деда, не желающего отъезжать далеко от синагоги, никак не принимались. Итак все совершилось быстро, в один день. Мы переехали. Мужчины перетаскивали тяжести, кровати, шкафы, тумбы. Женщины расталкивали посуду, тарелки, чашки по шкафам. Дед сидел во дворе, читал Тору и замаливал свои грехи в виде отъезда от синагоги. Я гонял через три ступеньки с первого этажа на пятый, перетаскивая легкие и небьющиеся предметы.
На самом деле, счастье приходит не в тот день, когда ты носишься, таскаешь, сломя голову. Счастье приходит на следующий день. Все сделано, новая квартира, новая сфера обитания, со всеми удобствами. Тихо, спокойно. Родители ушли на работу, бросив, естественно, вещи, куда попало. Дед ушел в синагогу. Пока он читал Библию во дворе на лавочке, что-то бормоча себя под нос, мерно раскачиваясь, его заприметил такой же, как я считал тогда сумасшедший. И теперь они вместе ушли в синагогу. Мне было разрешено остаться дома, пропустить школу. День начался с осмотра и оценки новых богатств. Итак - свой личный туалет. Бачок под потолком, цепочка с белой фаянсовой ручкой. Дернул и из бачка под потолком с диким грохотом и воем устремляется вниз поток воды. Рядышком другая дверь. Ванная комната. Огромная белая ванная в которой можно лежать, отдыхать, мечтать и вообще наслаждаться. Рядышком вплотную белая раковина с двумя кранами. для холодной и горячий воды. Серьезное отличие от умывальника нашей старой квартирки, для пользования которым надо было заливать туда постоянно 4-5 ковшей холодной воды. Дальше по стеночке. Вот она дверь на кухню. Квадратные метры считать не будем, этим займутся потом новые нувориши. Но там есть плита, с газом на две конфорки, а рядышком эдакое неизвестное для нас и для вас устройство - Титан. К древней Греции отношения не имеет. Просто некий синий столб, заполненный водой с горелкой внизу. Нужная температура определяется похлопыванием ладонью по верхней части Титана. Ну а холодильник? Да, у нас уже в то время был холодильник. Правда, не блатной, типа ЗИЛ Москва или финский Rosen Lev, а нечто попроще, без проблем, прямо из магазина. Он встал удобно в корридоре между входом в квартиру и дверью.
И еще три комнаты. Центральная, огромная, главная. От нее вправо и влево комнатушки. Влево вроде спальня, комната для занятий, отдыха, уединения и тому подобное. И вправо тоже комната, спальня. Молельная для деда с его десятками святых книг, и одновременно гардеробная, примерочная. Там стал и библиотечный шкаф со стеклянной стенкой, заполненный, слава Богу, не Лениным с Горьким, а книжками, просто которые можно было взять и почитать. Но это потом, когда все расставилось, утряслось. А пока книги просто валялись на полу. А среди них настоящее счастье – библиотека приключений. За несколько дней до нашего переезда брат моей мамы, дядя Петя из уральского города Перми, прислал нам полную или почти полную библиотеку приключений. Тут вам и Робизон Крузо, и Всадник без головы, и Черная Стрела, и еще много-много чего.
Полистайте интернет, узнаете что. Но вот чувства 12-летнего пацана вы там не найдете, потому что интернет это для головы, а не для сердца. Спасибо моему дяде Пете. Кто другой бы наверняка свалил бы их в шкаф за стеклом, и не открыл бы их следующие годы. А так сестра моя Нина книжки уж перечитала, жена его, простая русская женщина, никогда их не открывала. Мусолить или похваляться корочками на книжных полках было не в его вкусе, вот и отправились книжки туда, к тому, кому они были очень-очень нужны - ко мне. Я сидел среди горы этих книжек, читал названия, перелистывал страницы, разглядывал картинки с иллюстрациями, просматривал последние страницы с содержанием, решая, с чего бы начать. Какая же книга самая интересная, самая главная. Начну, пожалуй, с Робинзона Круза, решил я после нескольких часов купания в счастье.
Следующий этап осмотра владений – выход во двор моего нового дома. Всё рассмотреть, ничего не упустить. Сбежал вниз, начал осмотр. Первое, что бросилось в глаза, это здоровый капитальный гараж синего цвета. Прямо с нашей центральной улицы Ленина - въезд в наш двор, оттуда прямо в гараж. Метров 20 прямой одномашинной дорожки. Аккуратно засыпано гравием. Остальное обычно. Поворот у торца дома направо и асфальтированная дорожка вдоль пяти подъездов со вторым выездом или въездом. на улицу Хлебную, тысячи раз исхоженной мной по пути в школу и обратно. Дом был угловой и, соответственно, имел два номера – ленинский и хлебный, что сразу таило некоторое противоречие.
Справа от гаража, вдоль забора шел ряд мерзких, грязных, гадких сарайчиков, сбитых, собранных кое-как из найденных на свалке или украденных досок. Место между сарайчиками и домом представляло собой большую грязную лужу, которой предстояло высохнуть через несколько месяцев и превратиться во вполне приличную площадку, где пацаны моего возраста могли сражаться в футбол. Ну, еще что? Посередине остатки детской песочницы с вывораченными досками и песком, перемешанным с грязью. А вот летом когда-нибудь доски собьют вместе, привезут машину свежего белого песка, насыпят в песочницу и станет... Но именно это называется авось.
Итак, внутренний осмотр закончен. Теперь можно обойти дом снаружи. Улица Хлебная. Ничего интересного. Какие-то конторки, какие-то двери, какие-то ремонтные мастерские. Вещь нужные, но неинтересные. А потом поворот направо, с Хлебной на улицу Ленина. И вот это да! Огромный длиннющий кооперативный магазин, занимающий первый этаж нашего дома. Кстати, позволю просветить или разочаровать вас. Кооперативные – это вовсе не частные в теперешнем понимании этого слова. Это просто мясо-колбасный государственный магазин, в котором цены в полтора-два раза выше, но есть все и еще чуть-чуть.
Все, внешний, внутренний и прочий осмотр закончены. Теперь я точно ощутил, что я в раю. Потом быстренько домой. Ныряю в свой второй подъезд. Через две-три ступеньки бегу к себе. И вдруг. Стоп. Дорогу на третьем не перегородила какая-то девчонка. Нет, не то что не уступила. Оббежать ее не представляла бы труда. А именно что перегородила, остановила меня лбом к ко лбу. Я остановился и замер, абсолютно пораженный. Такой красивой девчонки я не встречал нигде. Во всей моей школе, даже близко, не было такой красивой. Вовсе не смазливой, а именно что красивой, без ужимок девчонки.
“Так это вы вчера переезжали?” - начала она.
“Да, на пятый этаж” - подтвердил я.
“Да, да, шумели, гремели, прохода не давали” - пожаловалась она – “Тебя как зовут?”
 “Айзек!” - автоматически выпалил я.
“Айзек?” -  она наморщила лобик.
Айзек - это имя, которое я сам себе придумал. Мое. Настоящее имя Изя, Изька, которого я дико стеснялся. Имя прямо из анекдотов. Абрам и Сара, Изя и Роза. Знакомиться с пацанами на улице или просто произносить моё имя вслух было настоящим мучением.
Имя как бы мгновенно подчёркивало - я не свой. И дома у меня было не все в порядке. Мои дворовые, точнее, уличные товарищи любили заходить к нам в дом. И квартира как бы просторнее, на два квадратных метра, и почище, и конфетами какими-нибудь барбарисками можно было угоститься. И никто из друзей особенно внимания на остальное не обращал. А у меня в голове сидел какой-то бзик со стеснением и страхом. Мой вечно молящийся дедушка, одетый в странные одежды, раскачивающийся, бормочащий под нос какие-то молитвы. А потом под вечер приходили родители. Дед был глуховат, и поэтому разговор велся громко на непонятном еврейском языке Идиш. Знакомые мои эти разговоры слушали, наверняка с любопытством, но мне казалось, что слушали они с неудовольствием и презрением. А имя Изя? Мне тогда объяснили, что имя это мне дали, потому что так было положено. Кто-то из моих предков, дедов, прадедов носил это имя. Я же по внутренним и прочим силам противился.
И вот однажды попалась мне книга американского писателя-фантаста Айзека Азимова. Потом мне пояснили, что Айзек – это тот же Изя, только по-американски. И тогда я решил взять себе это имя. С тех пор при новых встречах, старых знакомствах я представлялся Айзеком.
“Айзек” - еще раз повторил я.
“Айзек, что за имя то такое?” -  Еще раз удивилась она – “Никогда раньше не слышала. Ну, неважно. Меня Людой зовут. Тут я живу”  - она указала на крайнюю дверь  - “Заходи в гости.”
“Обязательно” - с облегчением согласился я – “Непременно зайду.”
Дорожка наверх освободилась, и я уже не через ступеньки, с достоинством поплелся домой на пятый этаж. Эта секундная встреча слегка выбила меня из колеи. Я несся наверх читать Робинзона Круза, а теперь запал иссяк. Я ловил себя на том, что эту книгу Робинзона я как бы читал, а мысли постоянно возвращались к этому мимолетному знакомству.
Через некоторое время я узнал, что в стенах капитального гаража скрывается новенькая «Волга» ГАЗ-21 с оленем на капоте. И к моему, не то что радости, но удовлетворению также узнал, что машина сия не принадлежит какому-то кавказцу, героически отстоявшему дни и недели, месяцы на Житомирском колхозном рынке с горой апельсинов, выкрикивая зазывалки: подходи и подкупай. “Рубль штучка. Три рубля кучка. В кучке три штучки.” В эту пору кавказцы даже близко не составляли конкуренцию украинским сельским товарам, овощам, фруктам. Тогда на рынке можно было купить ведро клубники за 10 рублей, а ведро вишни-черешни за 15. Кислые желтые шарики, апельсинчики тут явно не канали.
«Волга» ГАЗ-21 принадлежала папе той самой девочки, с которой я нос к носу столкнулся в подъезде. Тут все было по-честному, никаких шахер-махер. Папа моей знакомой был летчиком, причем не просто летчиком, а военным летчиком-истребителем.
 Небольшая справка. Возле моего родного Житомира было два аэродрома. Один из них - военный аэродром, с военными самолетами, предназначенными защищать покой и мирный труд жителей Житомира а также население близлежащих городов и районных центров. Второй - гражданский аэродром был построен совсем недавно. Впрочем слово "построен" не совсем уместно. Ну разве можно построить поляну. Поляна существовала давным давно - тысячу или сто тысяч лет назад. По ней возможно еще мамонты ходили. А сделано было вот что. В конце поляны построили небольшое здание, как бы аэропорта с кассой и залом ожидания на два десятка пассажиров. Поляна была травяная, поэтому Житомирский аэропорт осенью, зимой не функционировал. Зато весной к маю, когда солнце высушивало землю и траву, вплоть до конца лета он действовал. Впрочем очень недалеко. Полеты осуществлялись в Киев и обратно. Мне же, нормальному 11 летнему пацану очень хотелось полетать на самолете и более того одним глазком глянуть на настоящий военный аэродром неподалеку. И вот моя мечта сбылась. Я уговорил моих двоюродных братьев не ехать в Киев на автобусе, а прокатиться с ветерком под облаками. К сожалению мы были не в курсе относительно авиапарка нашего аэродрома. Там было всего 2 типа самолетов. Советский здоровенный "Кукурузник" АН-2 и маленькие юркие чешские авиатакси. По незнанию мы купили билету на "кукурузник" биплан АН-2. А что такое самолет биплан? Это у которого 2 крыла. Сверху и снизу. Садится и взлетает с пятачка. Держится в воздухе, сколько ни заблагорассудится. Чувствует малейшие порывы ветра. И это самое ужасное. Самолет бросало со стороны в сторону, вверх и вниз. А мое желание полететь на самолете, чтобы обозревать окрестности, в том числе военный аэродром, уперлось в обыкновенную советскую игрушку. Шпиономания. Все окна иллюминаторов были заклеены серой гадкой бумагой. Вполне очевидно, дабы шпион не пересчитал наши самолеты и не доложил эти шпионские сведения в ЦРУ. После одного часа полета я вышел, как уверяли мои братья, с лицом серо-зеленого цвета. Зато на обратном пути повезло больше. Мы летели назад в Житомир из киевского аэропорта Жуляны, едва ли не из центра города. Убедились, что лететь будем на чешском авиатакси. И полетели. Самолет, конечно, был великолепным. Салон, как в машине. Кабина почти полностью из стекла. Быстрый, юркий. И летчик ему подстать. Такой же быстрый и юркий. Что, в принципе, очень плохо. Нам выпал пилот, который представлял себя летчиком-истребителем. Вел машину резко, дерганно, так что уже вблизи Житомирского аэропорта, перед посадкой, горизонт нашего самолета вдруг встал под 90 градусов. Но летчик сказал какое-то волшебное слово. И горизонт вернулся на место. Дальше он уже пилотировал тихо, спокойно, а я через стеклянную кабину увидел то, что хотел и о чем мечтал. Военный аэродром неподалеку. Несколько десятков самолетов, четко выстроившихся вдоль бетонных взлетно-посадочных полос. Очевидно, что за штурвалом одного из этих самолетов сидел отец моей знакомой девчонки.
Кстати, по поводу моей знакомой красавицы, девочки Людки. Она быстро пронюхала, что я за Айзек, и при редких случайных встречах в подъезде ехидно замечала. “Изик, Айзек, что же ты в гости не заходишь? А ведь обещал”  Я как-то неуместно вздрагивал. И начинал что-то мямлить. Непременно завтра же зайду.
В те самые годы среди 11-12 летних пацанов и девчонок шла какая-то застаревшая война. Истоками, вероятно, с той поры, когда школы в Советском Союзе были разделены на женские и мужские. Не дай Бог, кто-нибудь из твоих одноклассников мог увидеть тебя после школы с девчонкой, еще не дай бог, несущий ее портфель. Тогда всё - ты был покрыт позором и ближайшие заборы дурацкой надписью типа «Петя и Светка равняется любовь».