Как картоху убирали. 1977 год

   Второй курс,1977 год, осень, в июне мне исполнилось 18 лет...Нас снова, как и год назад, отправляют в колхоз на сбор картофеля. Часть остается в усадьбе Ретюнь, это лучшая часть роты, доверенные лица, особо приближенные к командиру. Остальных везут за Поддубье, в глушь на границе с Псковской областью. Я, поведением не блиставший, попадаю во вторую группу.
   Выходим на кольце автобуса, все, дальше дороги нет, автобус разворачивается и уходит назад в цивилизацию. С грузовика выгружаем кровати и собираем их в комнатах бывшей помещичьей усадьбы. Я быстренько нахожу место для себя в дальнем углу одной из комнат. Выдают по 2 наматрасника и по две наволочки, которые мы набиваем из привезённого стожка соломы. Края зашиваем, у каждого с внутренней стороны фуражки нитки с иголками-белая нитка слева, черная, соответственно, справа. Застилаем простынями и одеялами. Спальные места готовы, двигаемся харчиться.      


   Столовая-это навес с камбузом, оборудованным дровяной печью внизу, у озера. Шеф уже сварил наваристый картофельный суп с тушняком. На второе -макароны с тем же, казенным тушняком. Меню особо и не менялось весь месяц нашего нахождения- тушняк с макаронами или картошкой, на третье компот из сухофруктов. Шефу помогает выделенный из роты курсант Вася. Позже, когда невесту шефа по пьяни зарезал его друг и шеф отбыл в Ленинград на похороны,на Васю возложили все его обязанности. Он так и жил на камбузе, топил плиту, чтобы к утру был горячий чай и завтрак, готовил обеды и ужины. Надо отдать должное, еды хватало, ели «от пуза». Хочешь добавки-проблем нет. Позже, после диких норм по сбору урожая, колхоз стал подвозить в качестве премии молоко бидонами. Пили не чашками, пол литровыми банками вместо кружек.



   Утро, подьем. Идем умываться и чистить зубы. Умывальники на улице у столовой, заливаем водой из колодца, он рядом. Все уже переодеты в Б/У шинели и резиновые сапоги. Вместо портянок рвем старую робу и списанные тельники из ветоши. Замечаю, что у тельников надорван ворот до плеча. Догадываюсь, что если зашить, то можно сдать при обмене формы и получить новый тельник, оставив себе старый. Отжимаю пару-тройку тельников и укладываю в свой рюкзак. Ленивые отрывают рукава, натягивают их на ноги вместо портянок. Я рву на портянки старую робу и помалкиваю.
   Строимся, пересчет и начинаем двигаться к полям. Они уже вспаханы и тянутся до горизонта. Еще тепло, безветренно и солнечно. Разбиваемся по парам. Часть выделены в грузчики, тут послеармейцы, они покрепче, еще часть на комбайн, часть на калибровочную машину. Ленты транспортера разделяет картоху на крупную, среднюю и мелкую. Задача-вовремя подставлять ящики и после заполнения относить и складировать друг на друга в отведенном рядом месте. Потом грузчики погрузят их на шаланду и отвезут в Серебрянку для погрузки в вагоны.
   Вдоль борозд, с интервалом метров в пять разбросаны пустые ящики. С корешем Сашей, по кличке Адмирал, становимся раком и начинаем сбор картохи-он с одной стороны борозды, я с другой. Обьявлена норма-пятьдесят ящиков на рыло. Пока не выполнена, с поля не уйдешь.



   Проходит несколько дней...Как и год назад нашлось несколько пидарасов-передовиков. Норма поднята до ста ящиков на одного. В конце месяца норма была поднята до 135 ящиков. Спасибо гребаным стахановцем! Не хитрая математика. Ящик-около 20-25 кг. Усредним :135х20=2700 кг. Нас было в поле около 50 человек только на уборке. 2700кгх50=13500 кг/день! 13,5 тонн. Грубо, без выходных,25 дней х  13,5 т.=270 тонн. Я был в этих местах году в 2020... Нету тех полей, нету! Заросло все мелким кустарником...Где картоха? Куда дели ? Все еще ругаем СССР ?
   Парни не справляются на калибровочной машине. Нужны добровольцы, я тяну руку и попадаю на калибровку. Ура! От стойки на борозде раком ноет спина.
   Следующий день, утро. Народ распределен по парам, резво накидывает картофан в ящики и удаляется все дальше и дальше к горизонту. Бункер для картофана еще пуст, мы разводим костер и заваливаемся спать на перевернутых ящиках. Где-то через час слышен звук подьезжающего трактора. В бункер сбрасывается картоха, моторист-колхозник запускает движок. Резво подхватываемся, пошла работа. Больше всего средней картохи, тут нас человека три на ленту. По человеку на ленты транспортера с мелкой и крупной. Бегом, бегом! Ящик наполнен, с ним к месту складирования, новый ящик и снова к ленте. Все только бегом.
Подходит второй трактор, бункер полный, моторист поддает обороты. Работа идет без остановки до обеда. Штабель ящиков растет, скоро подойдет шаланда забирать их. Шаланда подходит, парни стебутся над нами: «Живей, черепахи!». Кто-то из наших скользит по глине и падает вместе с ящиком. Это вызывает здоровый смех у грузчиков. ОК, парни. Вам еще брать с этого штабеля и грузиться. «Саня, закидывай им ящики на самый верх.»-не громко говорит мне мой старшина-бригадир Гена. Последние ящики я ставлю на самый верх штабеля подтянувшись на цыпочки. Ржем бригадой, когда несколько ящиков рушатся на снимающих их грузчиков. Те матерятся, мы покрикиваем и заставляем собирать их высыпанную картошку. Все какие-то развлечения в серых буднях.   



  Еще только начало сентября, тепло и солнечно. Перед обедом и в конце рабочего дня моемся прямо в озере, как и многие использую как мочалку сетку от мешка для картошки.
В будни деревня безлюдна. «Все в политэне работают, в Ленинграде»-сообщает нам местная бабка. Так здесь называют метрополитен. Однако, скоро выясняется, что в соседней деревне есть две девы. Их мужья в «местах не столь отдаленных» отдыхают. Несколько послеармейцев налаживаются ходить к ним после отбоя в гости. Девы гостеприимны и добры-мужиков то в деревнях мало, старики одни, да мужики спившиеся. Короче наши там блуд чешут. Но найдется ведь «добрая душа», стуканули командиру на это.
Уже отбились, внезапно включается свет, идет пересчет по головам. Командир и старшина роты. Двоих нет на местах. «Комсорги подьем! Найти отсутствующих, без них не возвращаться. Хоть до утра ищите!».



   Устало бредем в сторону второй деревни. Хочется спать, идет дождь. Материмся, где их искать? Ходим по улице, высматриваем, где в домах горит свет. Фонарей мало, несколько раз влетаем в лужи. Нам везет, один дом светится окнами. Стучим, долго не открывают. Снова стучим-голос старшины третьей группы : «Какого хрена?». Обьясняем, что они запалились, без них нам край, если не вернутся. Дверь открывают, парни пьяны, на заднем плане суетятся полу голые девы. Вроде уговорили, парни предлагают по стакану, мы отказываемся. Собираются и уходят с нами.
    Утреннее построение. Командир объявляет приказ об увольнении обоих. Парни собирают вещи и отбывают в Ленинград. 



   Во второй половине сентября начинаются дожди, нам выдают строго, под отчетность, новые брезентовые дождевики. Возникают проблемы и с сапогами. Не факт, что ты утром найдешь свои, их могут поменять на дырявые. Мои подписаны, на ночь я убираю их под свою кровать. Чуть сыроваты, так это не так страшно. Мне хватает заранее запасенной и заначенной на портянки робы.
   Наш старшина группы требует от камбузника Васи, чтобы его личный, отдельно установленный рукомойник был залит утром теплой водой. Гена порой запаздывает и из его рукомойника умываются другие, более резвые курсанты. Гена блажит на всех, требуя к себе уважения. Есть одно НО. Он дико боится лягушек и этим пользуются.     Утро, Гена подходит к «своему» умывальнику. Народ мирно стоит в стороне и покуривает. Гена оглядывается, чувствуя подвох. Поднимает сосок умывальник, льется теплая вода. Он победно оглядывает всех: «То то! Без звездюлей, как без пряников!». Чистит зубы, умывается и довольно крякает. Вытирается полотенцем и не понимает почему народ дико ржет. «Посмотри, что в умывальнике»-давясь от смеха кто-то советует ему. Гена поднимает крышку умывальник и заглядывает туда. Отскакивает и, сгибаясь, блюет в сторону. В умывальнике плавет пара лягушек... В это день он не завтракает. Наезды, что «это мой умывальник» прекращаются. Теперь он встает по раньше и обязательно проверяет умывальник поднимая крышку и заглядывая во внутрь.



  Дождит, все промокает к концу дня. Утром заморозки, в озере появляется ледок. Никто не купается, редко кто раздевается до гола, чтобы помыться холодной водой. Я мужественно моюсь в озере, потом конечно колбасит, отогреваюсь у печи в доме, или у Васи на камбузе.
 Местное сельпо было сразу оповещено, чтобы курсантам спиртное не продавать. Но Вася каким то образом убедил и прикупил винца, когда завезли эстонское, яблочное или грушевое. Где-то рупь за пол литра. Чтобы не выпили свои и его самого не просекли, составил на полки на камбузе, предварительно переклеив на них этикетки с уксусных бутылок.
   В тот вечер к нашему командиру приехал командир другой роты. Очевидно они здорово хлебнули, как говорится, «винца с хлебушком» и нашему захотелось компотиком закусь неприхотливую запить на камбузе. Зайдя на камбуз, налил себе компот. Вася застенчиво склонил голову и опершись на стену для устойчивости, ковырял носком ботинка земляной пол. Он не ожидал позднего визита в свою вотчину и был уже здорово пьяным. Командир попивал горячий, свежесваренный компот и оглядывал помещение. Взгляд его упал на ряд бутылок, стоящих на полках. «Твою мать! Если бы не этикетки, точно винище эстонское. А так-уксус»-заметил командир и пошатываясь вышел догоняться.



   По возвращению нам выплатили аж по 25 рублей. «Стахановцам» вручили часы с дарственной надписью от председателя колхоза. Некоторые, в том числе и я, получили благодарность за ударную работу. Нас сменила рота радистов. Полностью  убрать картоху с этих полей тоже  не удалось