10. Павло Правый. Тайная история Московии

ГЛАВА ПЯТАЯ

ТРУС. Предатель. МАРИОНЕТКА

 Шли годы. Шли десятилетия. Золотую Орду практически отовсюду решительно выбросили. После битвы на Синих Водах почти все земли, когда-то входившие в Русь и провинции, от власти ханов освободились. Большинство из них – бывшие Киевское, Волынское, Туровское, Пинское, Полоцкое, Черниговское, Переяславское и т.п. вошли в состав Великого княжества Литовского. Здесь стремительными темпами развивалась экономика, культура, росли города, церкви и монастыри. Возродилось каменное строительство; поднялось книжное дело. Культура Руси мощно, но плавно переплавляла княжество на такое, которому скоро предстояло изменить название на Русское, Литовское и Жемайтийское.

 «Например, среди сыновей Ольгерда были Ягайло, Скиргайло, Свидригайло, Коригайло, Лингвен, Вигунт, Корыбут и одновременно – Андрей, Дмитрий, Константин, Владимир, Федор.
Первые – от тверской княжны, вторые – от витебской.
Некоторые поспешно делают вывод, что от тверской княжны дети были язычниками, а от витебской – якобы православными, и к тому же «уже русскими», как один московский шовинист написал. Чушь! Эти «уже русские» также имели свои литвинские имена, а христианами были все 12 сыновей Ольгерда!» [54].

 Сам Ольгерд, когда-то язычник, к 1342 году уже был крещен. Кстати, Ягайло, по матери внук убитого в Орде по доносу Ивана Калиты князя Тверского Александра, будущий творец и король Речи Посполитой – имел христианское православное имя Якова. Позже, при условии получения польской короны, когда Великое княжество Литовское будет поглощать Польшу, он перейдет в римско-католическое вероисповедание, и в Литве начнется экспансия Рима. Это московскими шовинистами до сих пор кажется как нечто негативное. Не хочу оскорбить чьи-то религиозные чувства, но давно уже социологи, политологи, историки соглашаются, что переход под омофор Папы дал бы мощный толчок развитию наших земель – Православная церковь очень ортодоксальна, консервативна и даже ретроградна. И вообще, обзывать представителей других конфессий и продуцировать к ним ненависть, как это принято до сих пор в Москве, – очень некрасиво. Не по-человечески.

 Литва вместе с землями бывшей Руси шла к европейской цивилизации. Туда, где зарождался Ренессанс. Туда, где уже творили свои шедевры Данте, Петрарка и Бокаччо. В Кракове появляется фамилия Коперник, а на Галичине – Донатов, из которых происходит украинец Юрий Котермак (Дрогобыч), будущий ректор старейшего европейского университета – Болонского.

 Словом, украинцы (давайте все же их так называть, потому что по выводам ученых, как этнос они возникают в начале XIII века) вместе с литвинами (будущими белорусами) и поляками начали движение в сторону европейской цивилизации.

 Перед московитами тоже стояла дилемма: Восток или Запад? Европейское право или азиатская деспотия? Научно-технический и культурный прогресс или застой в клерикальных оковах, прикрытый, как фиговым листом, тезисом об «особой духовности».

 На Московии в это время ничего не менялось. Полная стабильность. Правда, Москва богатела. Как огромный паук, она сидела в центре гигантской паутины, раскинувшейся на тысячу верст с севера на юг и на полтысячи с запада на восток. Она высасывала соки из окрестных земель; жирела сама и кормила захватчиков. К тому времени Орда уже совсем развалилась и совсем захлестнулась. Если бы не серебро и золото, соболи и куницы, мед, воск, рабы, хлеб, янтарь, моржевая кость, которые ими постоянно питала Москва Орду, и давно бы скончалась.

 Ивана Калиту на княжении сменил сын Симеон Бундючный, которого в летописях почему-то прозвали Гордым. Того – младший брат Иоанн II Красный, абсолютную серость, бездарность которого летописцы скрывают за словами «кроткость» и «милостивость». Он прокнязивал всего шесть лет и умер в 33-летнем возрасте, оставив после себя сына, князя Дмитрия Ивановича, всем известного как «Донской».
Великим князем Московским Дмитрий стал, когда ему было всего девять лет. Поэтому реально государством руководил его опекун – митрополит Алексий, человек амбициозный, умный и жесткий. Случилось это в 1359 году, когда в Золотой Орде после смерти хана Бердыбека начался период междоусобий, известный в летописях как «Большая замятня».

 Москва получила уникальный шанс еще раньше Литвы устроить татарам нечто вроде битвы на Синих водах, обрести независимость и двинуться в цивилизацию. Тем более, что кроме потенциального союзника Литвы был еще один – татарский темник Мамай.
Окно возможностей было очень широко и русские историки это понимают. Поэтому им во что бы то ни стало нужно скрыть тот факт, что вместо борьбы за независимость Москва делала все, чтобы Золотую Орду сохранить. Хоронят, как всегда, за ложью. По их словам,

 «Как церковный и государственный деятель митрополит Алексий стоял у истоков успешной борьбы Великого княжества Московского против ордынского ига. Он последовательно проводил политику, направленную на создание союза русских княжеств, что может противостоять Орде, заметно ослабшей во второй половине XIV века»[55].

 Это такое повествует русская Википедия, а за ней и другие, например, сайт «Ежедневной приходской стенгазеты Комиссии по миссионерству и катехизации при Епархиальном совете г. Москвы».

 Главное – красиво написать. И благодарный читатель не будет обращать внимания на происходящее на самом деле. Главное уже отложилось в голове: способствовал созданию союза против Орды. Как же это происходило на практике?

 Пожалуйста, только не смейтесь слишком громко, особенно, если читаете это в ночное время:
«Впервые такой союз, включивший в себя и отдаленный Новгород, был испытан в совместном походе русских князей на Тверь 1375 г.» (там же).

 Что-то князья Залесья, создав «антитатарский» союз, направление движения перепутали – подвинули покорять Тверь, которая в очередной раз вышла из-под власти Орды, тогда как сама Орда в противоположном географическом направлении располагалась.

 Однако даже и это – ложь. Потому впервые этот «союз», натравленный митрополитом Алексием в том же 1359 году, когда Орду начало шататься, подвинул на Литву, чтобы не дать ей вырвать из лап Сарая и Москвы Смоленск. Под Смоленском московиты и их союзники получили хорошую порку, а митрополит Алексий попал в плен. Об этих похождениях высокопатриотического Алексия, находившегося на службе Орды, пишут коротко:

 «Милостью Божией святителю удалось бежать в Москву»
(там же).
 И снова – лукавство. Ибо не милость Божья помогла, а деньги. Денег на выкуп себя, милого, святитель не пожалел, на серебро не поскупился. Так и пишется история Московии. И велено ей верить. И взывают из Москвы, а некоторые наши историки и политики те крики ретранслируют: «Не дадим переписывать историю!»
Было бы что переписывать…

 Интересно, что «союз», о котором нам говорят, формировал почему-то именно Алексий, «лицо духовного звания», а не тот, кому по должности принадлежало – князь Дмитрий, которому во время похода на Тверь исполнилось уже 24 года. И вообще до его конфликта с Мамаем в 70-х годах о нем пишут как-то маловато. И все – о том, как он вместе с Ордой против Литвы воевал, сдерживая «проклятого католика» Ольгерда. Не стесняясь пишут и говорят, что мусульманская Орда была для Москвы лучше христиан Западного обряда. Ну, лучше, да и лучше. Только вот это не мешает петь целые арии о «татаро-монгольском иго», что четверть тысячелетия бедных московитов угнетало. Такая вот эквилибристка – цирковые звезды позавидуют.
Заметим, что в сложных отношениях между Ордой, Москвой, Новгородом, Литвой, Польшей и Византией на самом деле Дмитрию Ивановичу места не находилось. Потому что он был… обычной марионеткой в ;;руках Алексия. Так же, как к нему Иван Красный и Симеон Бундючно(Хмуро)-Гордый. Так и пишут, когда нужно похвалить митрополита:
«Алексей являлся фактическим правителем Московского княжества при трех московских князьях»[56].

 Наверное, именно ради того, чтобы им было легко управлять, Алексий не выполнил свой долг как опекуна – не дал Дмитрию никакого образования. Не известно, хоть тот читать-писать умел. К слову, в титуле Алексия, как нигде, оказалось то безобразное качество московитов воровать чужое. Ну, разве не абсурд – Алексий, святитель Московский,митрополит Киевский и всея Руси? Киевское, но в то же время и московское. «Переток», так сказать…

 Теперь о главном: нечего сказать – Алексий, как политик умный, прозорливый, мысливший стратегически, действительно собирал союз против татар. Но вот против каких? На первый взгляд вопрос выглядит глупым. Однако, как любят говорить отдельные бойцы невидимого идеологического фронта, не все так однозначно.
Официальная позиция столичных историков нам известна: альянс был против Орды. Именно против Золотой Орды сражался князь Дмитрий на поле Куликовом во главе «союза». И, как нам рассказывают, одержал победу, позволившую ослабить власть Орды над Москвой. Ну, а основу для этой выдающейся победы заложил святитель Алексий Московский, Киевский, сконцентрировав силы объединенных княжеств. Поэтому даже реки пролитой крови во время «консолидации» оправданы.

 Красивая история. Патриотическая. С точки зрения пропаганды – безупречна.
Это если не уметь самостоятельно мыслить, а воспринимать на веру все, что рассказывает телевизор, которого называют «кретиноскопом».

 Когда я учился в школе, мне не давала покоя одна мысль: если Дмитрий Иванович Донской разбил на Куликовом поле войска Золотой Орды, уничтожив всю ее армию, почему же «иго» длилось еще целое столетие? Какая польза от победы, если, по словам школьного учебника, уже через два года хан Тохтамыш, взяв откуда-то огромное войско (они там что, размножались делением, как бактерии?), в отместку за поражение на Куликовом поле сжег Москву и людей христианских избил немеренно? Почему эту победу называют «исторической»? Что в ней исторического?

 Приемлимого ответа с точки зрения формальной логики и исторического опыта не существует. В лучшем случае скажут, что «враг был еще силен». А на простой вопрос: на черта надо было затевать то кровопролитное сражение, в котором с обеих сторон, как рассказывают, до 150 тысяч погибло (в 5 раз больше, чем в битве под Ватерлоо), если «враг силен», получим еще менее разборчивое бормотание. И это не зря.

 Так что обратим и мы свой пристальный пролетарский взгляд на этот выдающийся «подвиг» Великого князя Московского и Владимирского Дмитрия Ивановича. Разберем по косточкам, как аккуратная хозяйка холодец. Обнаружим, о чем учебники молчат.
Дело в том, что храбрая борьба знаменитого князя с татарами вообще, а также цель, задачи и последствия Куликовской битвы в частности, является абсолютным мифом, навязываемым русским их царями, генеральными секретарями и президентами вот уже скоро 650 лет. Навязывают с единственной целью: скрыть тот факт, что Дмитрий Донской не боролся с Золотой Ордой. Он его защищал.

 И еще раз, для тех, кто не увидел или не понял: Великий князь Московский и Владимирский, как верный холуй татарских ханов, защищал территориальную целостность и государственный строй Золотой Орды, подставив ей плечо в самый трудный момент – когда она готова была упасть! В тот день и время, когда Орда была слаба, как бездомный пес после зимнего голодания. Когда она не только захваченные территории не могла контролировать – себя защитить не была способна. Когда во внутренних кровавых склоках ордынские элиты друг друга резали, душили, травили и расстреливали.

 Вот вам небольшая зарисовка того, что происходило в Орде с 1370:
Каждая область и каждый улус Золотой Орды пытался расширить свои права и жить самостоятельно. Связи между частями государства с каждым годом становятся все слабее, торговля почти прекращается, дороги становятся опасными. Как назло, в это время Орда страдает эпидемией чумы. Люди умирают, торговли нет, культуры почти тоже. Но каким-то чудом Золотая Орда прожила еще семь лет»[57].

 В общей сложности с 1359 года, когда Дмитрий номинально стал князем и до 1380 года, когда он якобы разбил Мамая на Куликовом поле (т.е. за 21 год) в Орде сменилось 25 ханов.Пусть любознательный «ботаник»-школьник спросит учителя, почему Дмитрий Донской сражался на Куликовом поле именно с Мамаем? Кто такой Мамай? Откуда он? Чьей крови будет? Не все учителя знают, что Мамай не был ханом.
Мамай имел должность и титул тумен-бека, то есть руководил одной из трех административно-территориальных единиц, на которые делилась Золотая Орда и назывались соответственно «туменами». Каждая из них должна выставить на войну минимум 10 тысяч воинов. В Руси, а затем и в Московии «тумен» превратился в «тьму», а Мамай соответственно стал «темником». К тому времени он был основным политическим игроком в Улусе Джучи периода так наз. «Большой замятней». Именно он посадил на трон номинального хана, свою марионетку Габдулу в 1360 году. Затем при нем сменилось еще несколько ханов, возле которых он был советником (т.е. «серым кардиналом») и, наконец, понимая всю опасность положения в Орде, и стремясь любой ценой навести порядок, Мамай объявляет себя самого ханом.

 Но Мамая ханом никто не признал. Потому что он не был Чингизидом (происходил из половцев) – беки, мурзы, эмиры, огланы никогда не согласились бы с этим. Представьте, что великокняжеский престол в Киеве захватил некоего воевода из племени эрзя, который никакого отношения к Рюриковичам не имеет.

 В конце концов Мамая был из столицы Золотой Орды изгнан и он отправился «домой», то есть в причерноморские степи, к тумену, которым руководил. Здесь он объявляет… восстание против Улуса Джучи и явочным характером устанавливает независимость своего тумена. В летописях это фактически суверенное государство получило название Мамаевой орды.

Бунт  Мамая имел серьезные последствия. С ним немедленно вступает в союзнические дела князь Литвы Ольгерд. Все очень логично: они не имели общего противника – Джучи. Даже украинские историки, отмечая колоссальное значение победы русско-литовских войск над татарами в битве на Синих водах, часто опускают одну важную деталь: эти татарские войска были золотоордынскими. Происходили они из Крыма и возглавляли этот поход три крымских хана, которые подчинялись Орде и не подчинялись Мамаю. Победа Ольгерда на Синих водах помогла Мамаю в свое время захватить власть в Сарае.

 "Неожиданный конфликт трех крымских правителей с Ольгердом был вызван тем, что Великое княжество Литовское заключило в этот момент военно-политический альянс с Мамаем, направленный против законных наследников"[58].Официально союз между Мамаем и Ольгердом был подтвержден выдачей ярлыка на владение Литвой земель от Днестра до верховья Дона и Оки. Говоря по-современному, Ольгерд и Мамай поделили сферы влияния.

 Теперь посмотрим на карту. И присвистнем. Ибо «верховья Дона и Оки» означало, что Мамай признавал за Ольгердом земли, входившие в современные Курской, Смоленской, Брянской, Калужской областей. Москва оставалась под контролем Мамая, а с ним Коломна, Владимир, Суздаль, Ростов, Нижний Новгород.Именно за те земли, признанные по Литве, Ольгерд и воевал с Москвой, которая никак не хотела отдавать «все, что нажито непосильным трудом». Именно через союз Ольгерда и Мамая последний был для Москвы не только «сепаратистом», но и политическим противником. Поэтому московиты пытались искать поддержки в Сарае. А там, к ее великому сожалению, – «Большая замятня».

 В конце концов, одержав несколько побед и потерпев несколько поражений в войне с Великим княжеством Литовским, Русским, Жемайтийским и других земель, Дмитрий Донской (а, вернее, митрополит Алексий) вынуждены были подписать Любуцкий «вечный мир», по которому Литва получила протекторат над Тверским княжеством.
В ту войну Мамай не вмешивался. Судя по всему, он пытался поддерживать одинаковые отношения и с Москвой, и с Вильно. Ему требовались союзники. Интересно описывают те годы русские авторы:

 «До 1374 года Мамай не проявлял враждебности по отношению к Великому князю Владимирскому, наоборот, по собственному почину, например, посылал Дмитрию Ивановичу «ярлык на великое княжение», хотя было принято, чтобы князья сами обращались с просьбой об этом ярлыке. Известно также, что в 1371 году Дмитрий Иванович посетил Мамая и «многие дары и большие посулы подавал Мамаю». Дружил, значит, князь с воинством. Но под 1374 годом летопись сообщает о безвозвратном «размирении» Дмитрия Ивановича с Мамаем, которое, по мнению историков, в конце концов и привело к Куликовской битве»[59].

 Здесь следует объяснить, что спрятано между этими строками; чего нам не желают показывать. На самом деле Мамай проявлял враждебность. Во время войны Московии с Литвой (1368–1372) он предоставил ярлык на Великое княжение союзнику Ольгерду, князю Тверскому Михаилу. Оказал в обход Золотой Орды. Литва и Тверь начали лупить Дмитрия и тот, до сих пор не признавая по факту Мамая как независимого правителя Мамаевой орды, частью которой тот считал Москву (почему и посылал туда ярлык вопреки традиции Орды), вынужден был обратиться за помощью. Поездка 1371 с поклоном в столицу Мамая, а не в Орду, свидетельствовала о признании Дмитрием Ивановичем себя де-факто вассалом именно Мамая.

 А знаете, почему московский князь рванул к Мамаю именно в этом году, а не раньше и не позже? Ибо как раз в 1371 году Ольгерд обратился к патриарху Константинопольскому Филофею с просьбой поставить отдельного митрополита Киевского, поскольку действующий митрополит сидел на Москве и фактически бросил паству на большинстве земель бывшей Руси. Назначенный на Киев митрополит должен распространять свою каноническую территорию в том числе и на Смоленск, Тверь, Новосиль и Нижний Новгород, то есть большую половину Залесья.

 Для Москвы и именно для Алексия это было бы катастрофой. Он остался бы митрополитом Киевским и всея Руси, но без Киева и Руси да еще и без части других земель. Так что Алексий срочно ищет способ нейтрализовать Ольгерда. Можем предположить (только предположить), что речь шла об открытом выступлении Мамая на стороне Москвы, и послы от Дмитрия и Алексия возили ему взятку именно для того, чтобы разрушить союз с Литвой.

 Патриарх Константинопольский тоже был обеспокоен слишком промосковской политикой Алексия, которая нуждалась в определенной коррекции, но в то же время не был заинтересован в разрыве Киевской митрополии и ссоре с Москвой, поскольку нуждался в ее помощи в борьбе с ненавистными генуэзцами. Здесь будет немного сложно, но читатели должны сориентироваться – без этого мы не поймем, какой черт понес Дмитрия на Куликово поле.

 В качестве «замирителя» между литовскими, смоленскими и твер-
кими князьями патриарх Филофей отправил своего личного представителя и шпиона исихаста Киприана. Результатом дипломатии Киприана стал отказ в 1374 году Тверского князя Михаила от претензий на великое княжение Владимирское и митрополит Алексий снял с него ранее наложенную анафему.

 Алексий ставит епископом Суздальским и Нижегородским Дионисия – печерского архимандрита и личного друга Киприана. Запомните этого Дионисия и то, из какого он монастыря в Суздаль прибыл. И еще хорошенько запомните, что во время совместной поездки митрополит организует встречу Дионисия с игуменом Сергеем Радонежским. Да, тем самым, отец которого когда-то предал Ростов, перебежав в Москву и получил во владение обширные территории в земле Радонежской. Теперь Сергей был авторитетным монахом, членом ордена исихастов, а значит – резидентом константинопольской разведки в Москве. Далее ситуацию изображают так:

 «Литва активно участвует в антитатарском движении: «Ходила Литва на татарово, на Темрю, и быша за их бой». Создается мощная общероссийская коалиция под руководством Москвы. Основу этой коалиции составляли, кроме Москвы, великие княжества Нижегородское и Тверское, Великое княжество Литовское»[60].

 На самом деле, это не совсем так. Обратили внимание, что Литва на татар ходила раздельно? Дело в том, что никакой «мощной коалиции» вокруг Москвы не было. Были две коалиции, которые воевали с разными татарами. Литва и Тверь вели стратегическое противостояние с Золотой Ордой, а Москва и Суздаль – с ордой Мамаевой.

 Киприан вовсю интриговал, уговаривал, поощрял, но объединить государства с разными политическими и экономическими интересами не мог. Более того, в Москве давно сформировались две мощные группировки. И они также ориентировались на разных татар.

 Заметим интересную штуку: оказывается, Москва была абсолютно не против союза с Литвой. Но при условии, что широкая коалиция будет вокруг нее, а не вокруг Вильно. А как же утверждение русских историков о том, что князьям и народу московскому были до глубины их «искренне православных» душ отвратительные католики? А все равно. Это все макаронные изделия из твердых сортов пшеницы на ушах народа, привыкшего верить газете «Правда» и Первому каналу московского телевидения.

 Не в католиках проблема.
Дело же заключалось в том, что Литва была последовательным врагом Улуса Джучи. Но слабая, погрязшая в дрязгах Орда для Византии не была ни соперником, ни угрозой. Зато соперником Константинополя, и очень серьезным, была Генуэзская республика, контролировала торговлю во всем Средиземноморье, а на Черном море имела торговую монополию, захватив почти все побережье Южного Крыма. Генуэзцы были союзниками Мамая, Литвы и части московской элиты.

 Два из трех «ханов» Крыма, врагов Мамая и верных Золотой Орде, победивших в битве на Синих водах Ольгерд, имели целиком татарские имена: Хаджибей и Кутлугбей. А вот третьим был совсем не хан, а князь. Правитель православной Крымской Готии, по имени Дмитрий. Крымская Готия была вассалом Византийской империи. Византия была кровно заинтересована в ослаблении (а в идеале – уничтожении) позиций генуэзцев (которые к тому же установили свой контроль над львиной долей торговли в самой империи) на Черном море, ведь они контролировали не только всю местную торговлю, но и Керченский пролив, где сходились сверхважные торговые. А пути в свою очередь контролировала Мамаева орда, которая была союзником Генуи. Мамая нужно было уничтожить и вернуть власть Золотой Орды над Причерноморскими регионами.

 Авторы интересной книги «Загадка княжества Феодоро» так пишут о том, что задумали в Константинополе:
«…турки-османы, перенесшие свои завоевания в Европу, угрожали уже самому существованию империи, а генуэзцы крепко обосновались в Константинополе. Единственная надежда оставалась на православных соседях с севера. Но русские княжества погрязли в местных междоусобицах и находились в вассальной зависимости от того же Мамая.

 В этот критический для всего православного мира момент несколько выдающихся политиков и богословов разработали религиозно-политический проект, призванный спасти православную цивилизацию от полного уничтожения. Авторами этого плана были византийские исихасты, или «молчальники»[58].

 Об исихастах мы уже упоминали. Кто они? Это фактически монашеский орден, вроде иезуитов, но православный. Так же, как иезуиты (возникшие гораздо позже) для пап, и сихасты занимались для константинопольского патриарха тем же: шпионажем, организацией заговоров и мятежей, физической ликвидацией политических противников. Резиденцией исихастов в империи был Афон, а в Руси первой половины XI века – Киево-Печерский монастырь. Именно поэтому несколькими абзацами выше я обращал на него ваше внимание.

 Что же это за план, о котором упоминают авторы «Загадки княжества Феодоро»? Это был план уничтожения Мамая руками московских князей и возвращение орды Мамая в состав Орды Золотой. Заговорщиков было пятеро:
• бывший византийский император Иоанн Кантакузин, которого, при поддержке генуэзцев, сверг и насильно постриг в монахи действующий император Иоанн V Палеолог; сидя в монастыре, Кантакузин держал в
в своих руках все политические интриги в империи;
• патриарх Константинопольский Филофей;• митрополит Киприан;
• игумен небольшого Троицкого монастыря (будущая Троице Сергеева лавра), который был гнездо исихастов – Сергей Маковецкий (по названию холма, на котором был расположен монастырь), позже известный как Сергей Радонежский;
• епископ Суздальский и Нижегородский исихаст Дионисий; представитель правящей династии Крымской Готии Косьма Гаврас (Ковря), через которого осуществлялась коммуникация.

 Вот они и настроили князя Дмитрия Ивановича против Мамая. Конечно, это было против политических и экономических интересов Москвы, поскольку Мамай был не только партнером Генуэзского торгового союза, но проводил политику на вступление в него. Мамая вполне можно назвать "евроинтегратором" XIV века. Торговый путь из Москвы по Волге в главный опорный пункт Генуи на Черном море Кафы, был очень важен для всех сторон. По этому пути московские, владимирские, тверские, рязанские и другие купцы отправляли в Европу сельскохозяйственную продукцию, поташ, воск, меха и т.д., а оттуда получали европейские товары.

 С политической и экономической стороны Москве было выгодно поддерживать отношения именно с Мамаем, как с более слабым обломком Золотой Орды – старая сентенция: против сильного выгоднее дружить с более слабым, тогда он от тебя зависит, а не ты – от сильного.
«В феврале 1374 года Алексий поставил епископом Суздальским и Нижегородским архимандрита Печерского монастыря.Дионисия, тесно связанная с исихастами. Пожалуй, не без роли последнего летом того же года нижегородцы напали на посла Мамая Сарайко, который приехал на Русь для получения дани и переговоров в сопровождении личной охраны.

 Охрана была перебита, а сам Сарайко помещен под арест. Такие действия были равносильны объявлению войны ордынскому темнику»[58].

 Вот где причина войны Мамая с Москвой. Именно Москва спровоцировала конфликт, а не наоборот. А вы заметили почти абсолютную идентичность «стихийного» восстания в Твери 1327, результатом которого была война с татарами? Один почерк прослеживается. Почерк московских батюшек. Именно батюшок, потому что большинство московской боярской и торговой элиты стояли за Мамаем и сильно давили на слабовольного князя Дмитрия. Они даже смогли после смерти Алексия «прожать» в кандидаты на митрополиты вместо Киприана (которого люди князя выбросили из Москвы при попытке им занять митрополичий престол, как того требовал патриарх Филофей) личного духовника князя – Митяя. Но для него музыка играла недолго – Митяя отравили, когда он прибыл в Константинополь «для утверждения в должности», а у уха Дмитрия все время находились уста Сергея Радонежского, которые шептали, шептали, шептали…

 Мамай не мог бороться с Москвой. Он просто не имел для этого сил. Его войско насчитывало около 7-10 тысяч. Он должен был отбиваться от Золотой Орды. Он был ослаблен «сепаратизмом» крымских «ханов». Первое поражение, взорвавшее силы темника, произошло в битве на реке Вожа. Умные московские книги пишут, что в ней было разбито целое 50-тысячное татарское войско – в летописях упоминается, что в нем участвовало 5 туменов.

 В самом деле, в тумене было 10 тысяч. Когда-то. Но доблестные авторы умных московских книг то ли из-за своей малообразованности, то ли сознательно не видят разницы между туменом в Золотой Орде и туменом в орде Мамаевой. Когда она сама была лишь туменом, теперь в свою очередь имела собственное разделение. Следовательно, в конце ХІV века тумен как административно-территориальная единица Мамаевой орды должна была поставлять в армию аж… тысячу воинов.

 События 1378 года, какими бы они ни были ошибочными со стороны московского князя, все еще оставляли ему простор для маневра. Надо было только хорошо подумать. Ладно, повоевали с Мамаем, ослабили его влияние – достаточно, пора мириться, чтобы натравить на стремительно набирающий вес золотоордынского хана Тохтамыша. Так должно было быть, если бы князь был умен и переживал интересы своего государства. Но он слушал Сергея Радонежского. А тот…

 А тот, при руководящей и направляющей роли митрополита Киприана, который (пока) сидел в Киеве, благословил Дмитрия на знаменитую битву, с которой русские носятся до сих пор, как всем известный персонаж с писаной сумкой. Некоторые сейчас сомневаются в том, что Куликовская битва на самом деле была, ведь археологические раскопки на месте, где русские поставили памятник, обнаружили пустоту. Однако документальные источники его подтверждают. Не достоверна только официальная информация о количестве войск и погибших. На самом деле их было на порядок меньше и масштаб битвы был гораздо скромнее.

 В той битве, которой реально командовал князь Боброк Волынский, кроме глупости Дмитрия, обнаружилось еще одно его качество – беспрецедентное, как к тому времени, трусость. Перед битвой «Князь снова объезжал полки, часто меняя лошадей»[61].

 Подумаем: а зачем ему был этот финт? Зачем менять лошадей? Между полками, слава Богу, не тридцать верст. А это просто для того, чтобы его было труднее идентифицировать вражеским разведчикам и наблюдателям. Мамай почему-то тогда считал Дмитрия полководцем, гибель которого имела большое значение для победы, так что мог пару арбалетчиков послать.

Более того «Дмитрий Донской сначала был в сторожевом полку, а затем встал в ряды большого полка, поменявшись одеждой и конем с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренко» (там же).

 Главный удар противника всегда направляется на главнокомандующего и его штаб. Уничтожение централизованного руководства боем – это почти стопроцентная победа. Поэтому самое опасное место во всех битвах на протяжении тысячелетий – рядом с вождем.

 В те времена полководцы лично возглавляли сражения. Это был неписаный кодекс чести. Король, император, князь, воевода могли рубиться в передовых рядах, вдохновляя своим примером войско, а могли управлять битвой с тыла, но всегда лично. И всегда рядом с кормчей был его личный штандарт – войско должно было видеть, что проводник с ним и руководит боем.

 А тут князь-трус сначала героически маячит в авангарде, а с приближением вражеского войска, бросается назад, меняется конем и доспехами с боярином и растворяется в толпе. Гарантирую – в задних рядах, подальше от опасности. Чтобы вдруг не убили. Вместо него под великокняжеским флагом героически гибнет боярин Бренко. Это, уважаемые, что бы там ни говорили, какие бы оправдания для Дмитрия Донского не придумывали – не только трусость, но и подлость. Ни благородному рыцарю, ни одному князю и королю Европы такая «военная хитрость» просто не пришла бы в голову, потому что это – вопиющее нарушение кодекса чести. И это не только было Донскому присуще. Его потомки тоже будут отличаться безграничной трусостью перед сильным врагом, в сочетании с безграничной храбростью перед связанными пленными и во время допросов заключенных в застенке.

 Справедливости ради надо отметить, что на самом деле переодевание если и было, то совсем в других условиях и против другого противника. Здесь просто интересен подход авторов мифов о Куликовской битве, которые рисуют князя подлым трусом и ничего в этом позорного не видят, наоборот – видят достоинство. Московитская психология.

 Кстати, нужно сказать еще одну вещь. На всех картинах русских художников, посвященных Куликовскому сражению, в рядах войска Мамая изображены исключительно татар. Однако на самом деле основу его составляла наемная генуэзская пехота. Плюс наемники из Северного Кавказа. Так же, как на стороне московитов, билась жена из Крымской Готии. А могли сразиться и татары, которые отправил Дмитрию на помощь Тохтамыш, но не успели. Не успели почему-то и союзники Мамая – литовцы. Почему? Об этом чуть ниже.

 О ходе и исходе той битвы не будем – всем все известно. Скажем о результате стратегическом. Как признают российские историки, например, Андрей Наумов, читающий лекции о Куликовской битве:«Объективно Куликовское сражение, как справедливо отметил А. А. Горский, послужило консолидации Золотой Орды под властью единственного правителя хана Тохтамыша»[62].

 Упомянутый здесь Антон Анатольевич Горский, профессор, доктор исторических наук, работает на кафедре истории России до XIX века, лауреат премии имени В. О. Ключевского Российской Академии наук «за выдающийся вклад в области отечественной истории и славяноведения») 2006 года (за книгу «Русь: Отслав. Всем авторитетам авторитет.

 Рассказав, что московиты на Куликовом поле сражались за консолидацию Орды, русский автор назвал свою книгу не иначе как "Великое сражение Руси". Такова она – русская историческая наука и популярная история для рядовых россиян.
А теперь главная тайна московской истории. Рассказывая о том, как Сергей Маковецкий благословлял Дмитрия на Куликовскую битву и о самом факте битвы, я вас, дорогой Читатель, немного обманул. Специально. Чтобы показать, каким образом даже по признанию пользы победы для «татаро-монгольского ига» в Москве поддерживается главный миф.

 Дело в том, что битвы на Куликовом поле не было. Полноценной битвы. Миф это. И знаменитый поединок монаха Пересвета с татарским мурзой Чалабаем – не более чем миф, вымысел неизвестных авторов литературного произведения ХV века «Сказание о Мамаевом побоище», в котором правды столько же, сколько в сказании корреспондента газеты «Красная Звезда" героев-панфиловцев» в битве под Москвой в ноябре 1941 года.

 Так же, как и в другом литературном произведении неизвестного автора «Задонщина». К слову, в этой поэме московское войско знаете, как названо? Залесской ордой!

 В реальной непридуманной истории были лишь небольшие стычки, предшествовавшие генеральной рубке. Мамай ждал подхода литовцев. Дмитрий (вернее, воевода Боброк) – татар во главе с новым ханом Золотой Орды Тохтамышем. Узнав о том, что хан с войском на подходе, Мамай, опасаясь удара в тыл, покинул фронт против московитов, развернул свои силы и двинулся ему навстречу. Однако битва не состоялась: татары в составе войска Мамая, увидев перед собой хана из Чингизидов, стали перед ним на колени. Темник был вынужден бежать к своим союзникам в Кафу, где те вскоре его и убили по приказу Тохтамыша. Генуэзцы отлично понимали, что с ханом ссориться после того, как Мамай проиграл борьбу за власть, не следует. По другой версии, генуэзцы передали Мамая Тохтамышу, тот собственноручно убил соперника, а затем приказал похоронить со всеми почестями.
«Вот так и закончился период «большой замятни». Победа Тохтамыша над Мамаем принесла Золотой Орде 11 лет стабильности»[57].

Кстати, а что же Ягайло? Литовский князь подошел к месту стычки Дмитрия с Мамаем, союзника не обнаружил и ударил в московитов сам. Великий русский герой, по-видимому, так и не переодевшись в княжескую форму одежды, вместе с остатками жены скрылся, оставив в руках литовцев весь свой обоз.

 То, что ни одно поражение в той «фейковой» битве Мамай не потерпел, объясняет, почему нет никаких доказательств ее реальности. Благословение Сергея Радонежского встречается также в контексте сражений на реках Пьяна и Вожа.

 Археологи не находят доказательств Куликовской битвы. Сведения о ней есть только в московских источниках, причем не исторических, а поэтических типа «Задонщины». Объясняется также вопрос, каким образом «разгромленный» Мамай через несколько дней имел силы противостоять Тохтамышу. Создается впечатление, что столкновениям на Дону придали значимость, придумав миф о «побоище», чтобы скрыть позорный акт разгрома от литовцев, даже раненых не имевших.

 Впрочем, несомненно одно: в двух предыдущих битвах на Воже и Пьяной Дмитрий Донской сильно потрепал войско орды Мамая, чем оказал услугу своему хозяину Тохтамышу. Поражение Мамая от объединенных московско-ордынских сил еще почти столетие пролонгировало агонию Орды. Именно в 1380 году Тохтамышу наконец-то удалось прекратить «Большую замятню» и объединить под своей властью всю необозримую империю.

 Так был упущен уникальный шанс, использовав «замятню», в союзе с Мамаем и Ягайло разбить Золотую Орду и встать на путь к цивилизации. Дмитрий Иванович встал на сторону Орды и еще на столетие оставил Залесье под ее властью.
Однако в Москве есть свое собственное видение исторических последствий того сражения. Классика:
«Историки считают, что победа Дмитрия Донского на Куликовом поле приблизила Русь к освобождению от чужеземного владычества. Для Орды поражение Мамая способствовало ее консолидации под властью единственного хана Тохтамыша»[63].
О какой полет фантазии, верно? В таких случаях упоминается анекдот о «немного беременной» девушке.

 А что же было дальше? Далее был установлен status quo. Сторонники Мамая в Москве были деморализованы, ослаблены и вынуждены искать пути, как преодолеть последствия возобновления Ордой контроля над Волжским торговым путем. Практически сразу же после гибели Мамая князь Дмитрий пригласил в Москву митрополита Иллариона и тот благополучно сел на кафедру.

О дальнейшей карьере Донского на княжеском посту нам известно мало. Он умер 19 мая 1389 года, передав по завещанию власть старшему сыну Василию. Однако один важный момент раскрыть все же нужно – взятие и сожжение ханом Тохтамышем Москвы в 1382 году.

Российские историки утверждают, что это была месть за победу Дмитрия Донского над Мамаем на Куликовом поле и принуждение к дальнейшей уплате дани:
«Традиционно принято считать, что успешный поход Тохтамыша на Москву 1382 г. возобновил зависимость Северо-Восточной Руси, ликвидированную при Мамае»[64].

 Так и в учебниках для школьников пишут, и в ужасно «научных» книгах для их родителей. С нашествием на Русь Батыя сравнивают. А мы спросим: за кого они нас имеют? Если Донской помог Тохтамышу победить Мамая, то какая может быть месть? О чем идет речь вообще? Восстановить «пошатнувшееся господство Золотой Орды над Русью» зачесало хану? А почему после победы над Мамаем Тохтамыш называл Дмитрия «братом»?

 Российский историк Сергей Баймухаметов спрашивает в лоб: не потому ли в книги о Куликовской битве не включают показания Симеоновской летописи, потому что в ней рассказывается, как

«…князь Дмитрий, хан Тохтамыш и все русские князья после победы над Мамаем обмениваются поздравлениями, подарками и посольствами!» [65].
Правда из тайной истории Московии такова. Тохтамыш в 1382 году не наказывал Донского, а помогал ему.

 В 1382 году в Москве вспыхнуло восстание. Против князя. В центре бунта были местные бояре и купцы, которым Донской сильно наступил на денежную калиту, потому что они не только потеряли привилегии, что установил для них Мамай на торговом пути, но и вынуждены были снова платить дань Орде. А во главе мятежа стоял литовский князь Остей, желавший нивелировать укрепление тандема Москва-Сарай.

 Дмитрий Донской и здесь проявил себя страшным трусом. Оставив всю свою семью в пылающей Москве, он рванул в Кострому. Как нас убеждают – для сбора ополчения.
Какое ополчение можно было собрать в потерянной среди дремучих лесов крохотной Костроме, которую вплоть до середины XV столетия неоднократно грабили даже ушкуйники – риторический вопрос. Как и то, почему нельзя было отправить собирать ополчение кого-нибудь из воевод. К тому же никаких сведений о том, что Дмитрий Донской вернулся назад с этим ополчением и дал отпор врагу, нет.

 Тохтамыш же верному вассалу вернул власть. Как татары смогли столь молниеносно взять штурмом московский Кремль, частично построенный из камня – летописи не уточняют, так же, как и молниеносное восстановление крепости после ее разрушения. Скорее всего, взять Москву татарам помогли верные люди Донского, которые, несомненно, находились в городе.

 «И разгром восставшей против Дмитрия Москвы, и разорение древнего противника Москвы – княжества Рязанского можно рассматривать как ответный шаг Тохтамыша, благодарного Дмитрию за те жертвы, которые испытало Московское княжество на Куликовом поле. Новый хан Золотой Орды, царство которого восстановлено, в том числе и полками Дмитрия, павшими костями возле Непрядвы, таким образом, просто поддерживал пошатнувшуюся власть своего верного и очень ценного вассала. И одновременно сохранял власть Орды над Москвой. Но ведь эта власть могла уйти из его рук, если бы пролитовский переворот в Московском княжестве удался! [66].

 Такой национальный герой – освободитель Руси от татарского ига, храбрый князь Дмитрий Донской вырисовывается. Просто слезы на глаза наворачиваются.
Образ «освободителя», являвшийся патологическим трусом, глупой марионеткой в ;;чужих руках; который, по выражению Ключевского, не имел знаний, которые берут из книг (проще говоря, неграмотный), рисовался давно и упрямо. Ибо за ним нужно было скрыть несомненный факт того, что Москва и ее властители были вернейшими холуями Орды; что никакого «ига», следствием которого даже во времена СССР оправдывали то, что холодильников на всех не хватает, не было.

 А верхушкой этой огромной груды некрасиво пахнущих выдумок есть миф о том, как правнук нашего героя – Иван III Васильевич в 1480 году разорвал басму, в которой хан Золотой Орды требовал выплатить дань, и из этого все поняли, что «Русь (вернее, Московия)теперь неподвластна Орде. После чего якобы произошло героическое «стояние на реке Угре», в результате которого огромное татарское войско, испугавшись армии московитов, вернуло домой. Так закончилось «иго».

 На самом деле, это все, мягко говоря, не очень правда. Об этом мы поговорим уже в следующей главе, а пока будем заканчивать рассказ о святом Дмитрии Донском и об истории «победы» над Золотой Ордой. Историю фальшивую, как цыганское золото. Знаете, как делается "цыганское золото"? Обычную медь полируют до зеркального блеска. Так и с прошлым Московии – чем дольше его шлифуют, тем ярче она блестит. Красиво смотрится, многие покупают…

 В честь Дмитрия Донского в Российской империи, а теперь и в Российской Федерации называли монастыри и корабли, атомные субмарины и улицы; ему ставят памятники; в его честь и в честь Сергея Радонежского в 2002 году утвержден орден Русской Православной Церкви «За служение Отечеству». Это также составляющая процесса шлифования.

Ну, и, конечно, Московская церковь просто обязана была этому типу канонизировать. И канонизировала. Несмотря на то, что в июне 1378 года митрополит Киприан (интересно, почему в учебниках об этом не рассказывают?) отлучил от церкви «защитника веры православной», и это отлучение формально не снято и сегодня!

на фото:
Александр Бубнов. «Утро на Куликовом поле». Это только на пафосных картинах русских художников Дмитрий Донской в ;;передовых рядах.
своего войска героически противостоит татарам. В жизни все было наоборот.

ссылки:

54. Вадим Деружинский. "Имена древней Литвы" // "Аналитическая газета "Секретные исследования", № 15, 2011.
55. "Святитель Алексий Московский (25 февраля)". // Еженедельная приходская стенгазета Комиссии по миссионерству и катехизации при епархиальном совете города Москвы. Выпуск № 10 (188), 23.02.2020.
56. «Святитель Алексей Московский, митрополит Киевский и всея Руси» // 57. 57. «25 ханов за 21 год» // https://diletant.media/ articles/39780381/
Пятьдесят восьмой А.В. Васильев, М.Н. Автушенко. "Загадка княжества Феодоро".
59. Андрей Синельников. «Мамай и Донской История противостояния».
60. Виктор Киркевич. История Киева. Киев литовско-польский».
61. Андрей Синельников. "Подлинная история Куликовской битвы".
62. А. Наумов. «Великое сражение Руси» // http://istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1703&n=89
63. "Мамай" // https://24smi.org/celebrity/47533-mamai.html
64. Горский А.А. "Москва и Орда".
65. Сергей Баймухаметов. «Против кого воевал Дмитрий Донской».
66. Ольга Кузьмина, Александр Быков. «Сожженная Москва».