Заговор Воды

Глава 1. Бассейн
Сергей Стальной остановился на средине  дорожки и выдохнул. Он плыл уже сорок минут — ровно, экономно, как учил тренер. Дыхание по счёту, гребок чистый, корпус вытянут в струну. Всё было правильно.  Но вода тянула, сопротивлялась. Именно тянула, будто чуть;чуть придерживала за лодыжки, за поясницу. Мешала движению.
— Опять тянешь, — сказал Сергей, не поднимая головы , словно обращаясь к самой воде.
— Как будто специально препятствуешь моему движению . Ты всегда себя так ведёшь… — продолжил он уже тише.
Он раньше не понимал этого ощущения. Думал — форма. Думал — возраст. Думал — перетренированность, смена режима, новый график сборов. Но теперь всё сложилось. Теперь ему было ясно — вода не хотела, чтобы он стал чемпионом.  Мысль возникла не внезапно — она вырастала медленно, как подводное течение, которое сначала не замечаешь, а потом уже невозможно плыть против него. Сергей коснулся большим  пальцем  правой ноги дна бассейна  и встал, чувствуя, как вода сразу отпустила — слишком быстро и подозрительно легко.
«Они там, в олимпийском комитете, давно всё решили», — подумал он.
Всё уже было распределено, и, как всегда, его обошли стороной. Сергей понимал это полностью. Новый тренер с рыжими усами каждое утро делал вид, что измеряет температуру воды, но на самом деле что-то подсыпал в бассейн.
Эта мысль не покидала его уже несколько дней. Она казалась удачной, а раз удачная — значит, правильной, повторял про себя Сергей.
Там, наверху, у них были свои комитеты, свои квоты, своя политика. Им было всё равно на конкретных спортсменов.
«Нет…» — пробормотал он сквозь зубы.
Единственное, что оставалось возрастному пловцу, — терпеть и ждать, пока те наверху наиграются и решат, что он достоин победы. А вода? Она тогда, может быть, соизволит дать ему шанс.
Несколькими днями позже Сергей рассказал о том, что его мучило, Виктору.
Они остались в бассейне после вечерней тренировки. Большие лампы приглушили свет, а из широких окон уже не проникало ничего — кроме тёмной пустоты. Поверхность воды лежала, словно черное стекло, идеально гладкая и неподвижная.
В такие часы бассейн казался чужим, враждебным. Казалось, его не просто оставили пустым, а словно сдавали в аренду чему-то иному, инородному, невидимому наблюдателю, который ждал и следил за каждым движением.
Виктор Чугунный держался за бортик и медленно кивал.
— У меня то же самое, — сказал он наконец. — Вчера — то же. Сегодня — то же. Все повторяется.
Она— тянет, даже когда усатого нет.
Он говорил спокойно, но слишком ровно, без привычной иронии. Это насторожило Сергея сильнее любых доказательств.
— Значит, не только у меня, возникли такие ощущения— добавил Виктор.
Они посмотрели на воду.
Она была прозрачной, ровной, безмятежной. Ни ряби, ни пузырька.
— Значит, дело в воде, а не тренере — сказал глубокомысленно Сергей.
Слова прозвучали как вывод, сделанный не сегодня, они прозвучали, как будь то, это уже и было доказательством теоремы.
Они вышли из бассейна. Босые ступни оставляли мокрые следы на плитке, но те исчезали почти сразу — будто пол тоже не хотел ничего помнить.
Сергей вытерся полотенцем и, помедлив, спросил:
— И ты все же ты думаешь… это не комитет? Не тот новый тренер с рыжими усами?
Он наклонился ближе и почти шёпотом добавил:
— Ты  все же уверен, что это… она?
Виктор утвердительно покачал головой.
— Никому не будем говорить, — сказал он после паузы. — Надо всё обдумать.
Он посмотрел в сторону вышек.
— А то ты слышал про ту ныряльщицу…
Сергей кивнул. Слышал все.
— С десятиметровой, — продолжил Виктор. — Говорят, вода перед самым падением разошлась. Совсем на чуть-чуть. Как будто не успела… или не захотела.
Он замолчал.
— Теперь она в коме, — добавил он тихо.
Они стояли молча. Бассейн дышал — медленно, глубоко. Где;то в системе фильтрации глухо работали насосы, но Сергею казалось, что это не техника.
Это была она. Вода. И она слушала.



Глава 2. Свидетельства

Спустя три дня Виктор подошёл к Сергею в раздевалке.
В это время там всегда было полутемно: верхний свет уже гасили, оставляя лишь длинные полосы ламп над зеркалами. Влажный воздух пах хлором, резиной и чем;то металлическим — запахом усталых тел и чужих мыслей. Кто;то молча переодевался, кто;то сидел, уткнувшись в телефон, но разговоров почти не было. Все берегли дыхание, словно и здесь можно было сломать технику.
Виктор сел рядом, не глядя в лицо.
— Я тут… пообщался, — сказал он.
Сергей сразу понял: не просто так.
— С кем? — спросил он, не оборачиваясь.
— С тем парнем. Который всегда плывёт по третьей дорожке. Ты его знаешь — высокий, плечи узкие, как у велосипедиста.
Сергей кивнул. Он знал всех по дорожкам, хотя имён не помнил.
— Так вот, — продолжил Виктор, — он сказал, что чувствует то же самое. Не всегда. Не сразу. Но в определённые дни вода будто… проверяет. Следит.
Сергей медленно застёгивал сумку.
— Проверяет как?
— Меняет плотность. Или что;то вроде того. — Виктор поморщился, подбирая слова. — То отпускает, то вдруг держит. Причём не всех одинаково. Он сказал, что это похоже на эксперименты.
Слово повисло между ними.
— Эксперименты… — повторил Сергей.
— И это не всё, — добавил Виктор и понизил голос. — Он рассказал об этом Ивану. С четвёртой дорожки.
Сергей остановился.
— И?
— А через два дня Иван пошёл пузырями.
Сергей медленно повернулся.
— Как это — пузырями?
— Сыпь. Температура. Его всего раздуло, как будто он внутри кипел. Врачи сказали — ветрянка.
Виктор коротко усмехнулся.
— Какая ветрянка в двадцать пять лет, Серёж?
Сергей ничего не ответил. Он вдруг вспомнил, как однажды после особенно тяжёлого заплыва у него самого дрожали пальцы, словно изнутри по ним шёл ток. Тогда он не придал этому значения.
— Думаешь, это совпадение? — спросил он наконец.
— Думаю, это предупреждение, — сказал Виктор.
Они вышли из раздевалки вместе.
В бассейне было необычно людно. Люди стояли группами, шептались, оглядывались на воду, как на опасное животное. Кто;то не заходил в чашу, ограничиваясь растяжкой. Кто;то, наоборот, нырял резко, будто бросаясь с обрыва.
— Система, — тихо произнёс Сергей.
Виктор посмотрел на него внимательно.
— Что?
— Если она мешает не одному, значит, это не частное. Это свойство. — Он сделал паузу. — Система.
Слово оказалось удобным. Оно не требовало объяснений и снимало страх случайности.
Его подхватили.
Сначала — вполголоса. Затем оно стало Мейнстримом  почти открыто. Говорили: «Сегодня сопротивление сильнее», «На шестой дорожке сопротивление выше», «Её лучше не злить перед стартами».
Так появилось слово «сопротивление».
Им обозначали всё: неудачный заплыв, странную усталость, сбившийся ритм, внезапную панику под водой. Сопротивление стало причиной и оправданием, знаком и диагнозом.
А бассейн стал местом прозрения.
Здесь люди начинали видеть связи. Здесь совпадения переставали быть случайными. Здесь вода переставала быть средой и становилась участником.
Сергей стоял у бортика и смотрел, как по поверхности медленно расходятся круги.
Ему вдруг показалось, что вода прислушивается.
И запоминает.



Глава 3. Комиссия

Владимир Скользящий смотрел на графики уже второй час подряд.

Мониторы выстроились полукругом, как свидетели. Ломаные линии дрожали, наслаивались друг на друга, уходили в зоны, которые программа помечала серым — «вне модели». Скользящий машинально поправил очки и приблизил изображение.
— Вот здесь, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Рядом стояли двое инженеров, биофизик и представитель совета  федерации. Никто не перебивал.
— Я фиксирую появление необычных структур в момент, когда вода входит в режим, близкий к сверхзвуковому, — продолжил Скользящий. — Это не кавитация. И не турбулентность в классическом смысле.
Он вывел на экран увеличенный фрагмент.
— Видите уплотнения? Они держатся дольше расчётного времени. А вот здесь — повторяемость формы.
Биофизик нахмурился.
— Самоорганизация?
— Именно, — кивнул Скользящий. — Самоорганизующаяся монокристаллическая структура. В жидкости. Что противоречит… — он запнулся, — многому.
В комнате стало тихо.
— Срочно требуется эвакуация бассейна, — сказал он уже жёстче. — И нужно связаться с медиками. Немедленно.
— С какой формулировкой? — осторожно спросил представитель федерации.
Скользящий снял очки и потёр переносицу.
— Контакт с неизвестной субстанцией, — ответил он. — Я не исключаю микротравмы. Или даже настоящие травмы.
К вечеру бассейн закрыли.
Это сделали без паники, почти буднично: техническое обслуживание, плановая проверка, временная приостановка тренировок. Пловцов разослали по залам и дорожкам соседних комплексов. Никто не объяснял причин.
Вода уходила медленно.
Она переливалась по трубам, глухо булькала в фильтрах, исчезала из чаши, оставляя после себя белёсые разводы на плитке. Сергей наблюдал издалека, пока его не попросили выйти.
Ему показалось, что в какой-то момент уровень воды снизился рывком — будто она не хотела уходить целиком сразу.
Вечером состоялось совещание.
В узкой комнате без окон сидели одни и те же лица. К ним добавились медик в белом халате и человек из службы безопасности, который не представился.
Владимир Скользящий говорил спокойно, почти сухо.
— Мы перелили воду в резервуар, — сказал он. — Полностью изолировали. Сейчас она находится в замкнутом контуре. Изучаем.
— Опасность подтверждена? — спросил кто-то.
— Потенциальная, — ответил Скользящий. — Но я бы не стал использовать слово «вода» в привычном смысле.
Он снова вывел графики.
— Она реагирует на движение. Причём не на скорость как таковую, а на ритм. Есть корреляция с дыхательными циклами пловцов.
Медик поднял голову.
— Это объясняет жалобы? Сыпь, судороги, дезориентацию?
— Возможно, — сказал Скользящий. — Если контакт длился достаточно долго.
— А если нет?
Скользящий помолчал.
— Тогда объяснений у нас нет.
За столом повисла тишина.
— Что с резервуаром? — спросил человек из безопасности.
— Пока стабильно, — ответил Скользящий. — Но я бы не рекомендовал оставлять его без наблюдения.
— Почему?
Владимир Скользящий посмотрел на графики ещё раз.
— Потому что даже в покое… — он сделал паузу, подбирая слова, — …она продолжает перестраиваться.
Совещание закончилось без решения.


Глава 4. Диагноз
— И? — спросил главный врач областной больницы.
Он сидел, подавшись вперёд, сцепив пальцы, как на консиллиуме, где от формулировки зависело слишком многое. На столе лежали распечатки анализов, графики травматизма, тепловые карты обращений. Красных зон становилось всё больше.
— Ведёт себя как вода, — ответил Владимир Скользящий.
Он сказал это без иронии, почти устало.
— То есть? — уточнил врач.
— Сопротивляется движению тела в среде.
Врач приподнял брови, но прежде чем он успел что-то сказать, вмешался генерал.
— Это и есть аномалия, — произнёс Виктор Безбашенный.
Он сидел чуть в стороне, в форме, без знаков различия, и выглядел так, будто присутствовал здесь не для обсуждения, а для фиксации вины.
— В норме среда должна помогать, — продолжил он. — Или, по крайней мере, быть нейтральной. А тут — активное противодействие.
Владимир Скользящий промолчал.
Он смотрел не на людей, а на экран, где медленно прокручивалась запись замедленного движения: пловец, вода, странное запаздывание, будто тело входило не в жидкость, а в плотный гель.
Главный врач нахмурился.
— Вот почему показатели травматизма поползли вверх, — сказал он. — Растяжения, микророзрывы, судороги, кожные реакции… Всё это укладывается.
Он сделал паузу и поднял глаза.
— Господа, — сказал он уже другим тоном, — а ведь может оказаться, что это диверсия.
В комнате стало заметно тише.
— Против нас, — продолжил врач. — И против нашего населения.
Генерал слегка наклонил голову.
— Продолжайте.
— Существует концепция «тысячи ударов», — сказал главный врач. — Не один катастрофический акт, а множество мелких, почти незаметных воздействий. Среда, инфраструктура, здоровье. Никто не связывает это в одно целое, пока не становится поздно.
Он кивнул в сторону документов.
— Вода — идеальный носитель.
Владимир Скользящий медленно повернул голову.
— Но мы не фиксируем внешнего вмешательства, — сказал он. — Структуры возникают сами.
— Или нам так кажется, — отрезал генерал Безбашенный.
Он положил ладонь на стол.
— Как главный врач, — продолжил тот, — вы что предлагаете?
Врач выпрямился.
— Я прошу усилить охрану всех резервуаров, — сказал он чётко. — Немедленно.
Он заглянул в бумаги.
— И обязательно выдать персоналу костюмы высшей биологической защиты.
— Это перебор, — заметил кто-то.
Главный врач покачал головой.
— Нет. Иначе возможно заражение. Пусть даже мы пока не понимаем, чем именно.
Скользящий снова посмотрел на графики.
— Она не пытается проникнуть, — сказал он тихо. — Она просто делает среду враждебной.
Генерал поднялся.
— Тем хуже, — сказал он. — Значит, это долгосрочная история.
Совещание закончилось быстро.
Приказы ушли по цепочке. У резервуаров появились посты. В лаборатории начали работать в герметичных костюмах. Слово «заражение» впервые попало в служебные сводки.
А вода в изолированном объёме оставалась спокойной.
Она по;прежнему вела себя как вода.
И именно это пугало сильнее всего.



Глава 5. Охрана
Над резервуаром завис вертолёт.
Он держался почти неподвижно, с лёгким дрожанием, будто сам не доверял воздуху. Поток от винтов прижимал к земле пыль и мелкий мусор, а гул стоял такой, что казалось — он проникает внутрь головы, смешиваясь с мыслями.
Вокруг резервуара выставили посты.
Военные стояли через равные промежутки, в защитных костюмах, с закрытыми лицами. Камеры вращались медленно и непрерывно, фиксируя каждый метр периметра. Провода тянулись к мобильным модулям связи, генераторы работали без пауз. Всё выглядело избыточно — как декорация к угрозе, которой никто до конца не понимал.
Внутри временного штаба собрался расширенный состав комиссии.
Председатель, Степан Молчаливый, стоял у стола, заложив руки за спину. Он был невысок, сух, говорил редко и коротко — за это его и поставили.
— Контакт запрещён, — объявил он. — До выяснения.
Никто не стал уточнять, что именно считается контактом. Это слово уже включало слишком многое.
— Любые манипуляции — только дистанционно. Любые отклонения — доклад немедленно.
Он сделал паузу, оглядел зал.
— Ответственность персональная.
— А если мы нальём новую? — раздался голос с края стола.
Говорила старший техник Марьяна Всесущая. Она присутствовала на всех этапах, знала каждый клапан, каждую трубу и уже несколько суток почти не спала.
— В смысле? — уточнил кто-то.
— Новую воду, — повторила Марьяна. — Из другого источника. Другой химический состав, другая история фильтрации.
В зале зашевелились.
— Зачем? — спросил Степан Молчаливый.
Марьяна пожала плечами.
— Чтобы понять, — сказала она. — Это свойство конкретного объёма или…
Она не договорила.
— Или среды вообще, — закончил за неё Владимир Скользящий.
Он поднялся.
— Нальём, — подтвердил он. — Нам нужно знать, как будет вести себя другая вода.
— Риски? — спросил генерал Безбашенный.
— Высокие, — ответил Скользящий. — Но отсутствие данных — ещё выше.
Степан Молчаливый кивнул.
— Подготовить резервный контур. Полная изоляция. Два независимых цикла.
— И охрана, — добавил генерал. — Усиленная.
Вертолёт над резервуаром сместился, описав медленный круг.
Внизу, под толстым слоем металла и бетона, изолированная вода оставалась неподвижной.
Она не реагировала на шум, на команды, на приготовления.
Как будто ждала.
А где-то уже открывали задвижки, готовя место для другой воды — ещё не знающей, что ей предстоит.



Глава 6. Новая вода
Новая вода была торжественной.
Чистой. Сертифицированной. Привезённой из горного источника с идеально сбалансированным минералогическим составом. Каждое её движение, каждый перелив — словно обещание надёжности.
Сергей вошёл первым.
Он скользнул в неё, чувствуя знакомую прохладу, слыша привычный плеск. Но через минуту он остановился. В глазах читалось недоумение, смешанное с ужасом.
— Всё повторяется, — сказал он тихо, едва слышно. — Один в один. То же сопротивление, те же удары. И мне даже кажется, она стала более агрессивной.
Виктор Чугунный ударил ладонью по бортику.
— Я то же ощущаю. Тоже.
— Чем? — спросил кто-то из наблюдающих, голос дрожал.
— Контактом, — ответил Виктор. — С нами.
Главный врач стоял спокойно, ровно, как это делают все врачи в подобных ситуациях. Он сделал шаг к воде.
— Успокойтесь, господа, — произнёс он. — Я думаю, ничего страшного. Это просто инвазия.
Слово прозвучало так, будто объясняло всё и ничего одновременно. Оно раскололо воздух, но не принесло облегчения.
— Я предлагаю объявить карантин, — продолжил врач.
И тут кто-то впервые услышал новое слово: «карантин». Оно было тяжелым, металлическим, и все, кто его услышал, бросились бежать, одевая на ходу свои вещи, не разбирая, что важно, а что нет.
В бассейне остались только врач и генерал.
И вода, новая и чистая, двигалась медленно, поддаваясь только внешним законам физики, но внутри — скрытая, готовая к своим собственным экспериментам.
Она наблюдала.
И, казалось, понимала, кто остался.



Глава 7. Совещание
Сергей говорил осторожно.
Его вызвал старший следователь прокуратуры. Комната была холодной, с серыми стенами и минимальным освещением. В воздухе пахло бумагой и нервозностью.
— Вы утверждаете, что видели, как новый тренер с рыжими усами что-то делал возле бассейна с термометром? — спросил следователь.
— Да, — ответил Сергей  ровно, но без колебаний. — Да, это я видел.
— И при этом, куда-то звонил?
— Да.
— А может он звонил в следственный комитет?
— А произносил ли он фамилию майора Рябова?
— Да. Не уверен Может Быть.
На другой стороне города тем временем шло совещание у губернатора края.
— Есть гипотеза следовой памяти среды, — сказал Скользящий, вставая и включая проектор. На экране появились графики, изображения потоков, медленно вырисовывающихся структур.
— Проще, — перебил генерал Безбашенный, прислонившись к столу. — Вода помнит человека.
Скользящий молча кивнул.
— Тогда надо прекратить контакт, — сказал губернатор Александр Всеведающий, его голос был твёрдым, без намёка на сомнение.
Он подписал приказ.
Карантин был объявлен в пяти областях. Но на этом всё не остановилось. Информация распространялась быстро, почти вирусно. К вечеру был созван Совбез ООН. В офисах, штабах и министерствах начали обсуждать непредсказуемое поведение воды, ее потенциальную угрозу, и способы предотвращения распространения угрозы.
Мир вдруг почувствовал, что привычная среда может быть против него.
И что контроль над ней был лишь иллюзией.



Глава 8. Глобальный вызов

Всю ночь решали, что делать и кто виноват. Ситуация стремительно выходила из-под контроля.
Новостные ленты сыпались как из рога изобилия: волнения в секторе Газа, авиаудары Израиля по Ирану, локальные инциденты в самых неожиданных местах. Даже в Монако произошло ужасное вторжение — коровы растоптали клумбу с цветами. Эта информация, стекалась в ООН и на первый взгляд, только подчёркивала хаос, царивший в мире.
Steven Frontier встал, сделал глоток из стакана воды и произнёс ровно:
— Это недопустимо. Вся система безопасности рухнула. Сколько невинных пловцов пострадало, страдает, и ещё будет страдать. Вода устроила холокост.
В зале воцарилась тишина. Вбежал помощник и заменил лист, с протоколом.
Frontier сделал паузу, видимо поняв, что читал не то заявление, и продолжил:
— Мы стоим перед глобальным вызовом. Ситуация усугубляется. Приходят сообщения о заражении воды по всему миру. Она ведёт себя агрессивно, особенно после заражения Тихого океана. По последним сообщениям Вода перевернула контейнеровоз, и тот затонул. Нас ждут тяжёлые времена.
Он замолчал, оглядывая присутствующих. Каждый понимал, что слова председателя — не просто отчёт, а предупреждение.
— Я как председатель вынужден объявить двухнедельный карантин, — продолжил Frontier. — И если ситуация не нормализуется и не будет найдено средство, способное изменить её, я имею право продлить его на неопределённый срок.
Совещание было закончено. Новость распространилась моментально.
ООН объявила двухнедельный запрет на любое соприкосновение с водой. По телевидению, в крупных интернет-изданиях и даже на блогерских каналах YouTube все как один повторяли:
— Ради безопасности.
— Ради будущего, — писали газеты.
Скользящий стоял у окна, пропуская сквозь зубы сухой воздух, трижды очищенный от водяных паров. Он думал о воде. Она всегда тянула. И они этого не видели. Он понимал, что цивилизация была обречена заранее. Он еще раз посмотрел на линию горизонта, на облака, и внезапно прозрел. Чтобы хоть как-то сдержать надвигающуюся катастрофу, нужно было срочно наладить производство баллонов с очищенной воздушной смесью, свободной от водяных паров. Он схватил телефон и стал судорожно звонить, каждое нажатие клавиш отдавалось тревожным эхом в пустом офисе. Сердце билось так, будто пыталось вырваться наружу, а разум цеплялся за каждое слово, надеясь, что кто-то услышит и поймет срочность происходящего.
Мир менялся, а вода оставалась прежней. Невидимая, но ощутимая сила, которая смещала границы возможного. И каждый вдох напоминал Сергею о том, что это только начало.
 


Глава 9. Последствия
Через три дня остановились станции.
Электричество пропало, насосы замолчали, трубы оставались пустыми. Вода больше не текла по привычным маршрутам, замыкаясь в пустых резервуарах.
Через пять дней начали засыхать посевы на полях.
Поля превращались в жёлтые пустоши. Урожай, который должен был кормить города, увядал под палящим солнцем, словно сама природа отвернулась от человечества.
Через семь дней города превратились в рассадники инфекционных заболеваний.
Люди, лишённые нормальной гигиены, пытались выжить. Протесты вспыхнули мгновенно. Гневно выступали на улицах, выкрикивая обвинения: вода! Это она устроила нам геноцид! Она больше не чистит наши города, не моет нас, она нанесла последний удар.
— Вода победила, — сказал Виктор Чугунный по секретному каналу.
Люди падали на улицах от обезвоживания, слабые и изнурённые. Всё это происходило на фоне глобальной антисанитарии, хаоса и отсутствия контроля.
Последний человек, кто вышел в эфир, был Владимир Скользящий.
— Вода… она погубила нас! — кричал он,  его лицо было искажено от отчаяния. — Она ничего не делала, и это её преступление! Это глобальный заговор против людей! Против человечества.
Связь оборвалась.
На улицах, в пустых домах и на полях осталась только тишина.
Тотальное отсутствие воды превратило мир в пустыню, а человечество — в свидетелей собственного поражения.
Вода продолжала существовать, неподвижная и холодная, словно наблюдая за тем, как рушатся все привычные порядки.
А когда исчезли люди, то по все Земле пошел дождь, и он лил три дня и три ночи, и было непонятно толи природа скорбит, толи радуется.


Глава 10. Архив
В последнем отчёте значилось:
Объект: H;O Свойство: сопротивление движению Классификация: аномалия Статус: изолирован
Документ был сухим, формальным, без эмоций. Ни единого слова о трагедии, о панике, о падении цивилизации. Только факты.
В соседнем бассейне, забытом всеми, плескалась вода.
Она была прозрачной и тихой, как будто ничего не случилось. Ни следа сопротивления, ни опасности. Простая вода, которую можно было потрогать, понюхать, почувствовать под руками.
Но дети  не учились плавать.
Они не смеялись, не  захлёбывались, не пробовали, учится, плавать. Их смех  не отражался от стен бассейна, не  создавая ритм и гармонию.
И в этом маленьком пространстве, среди полного отсутствия привычных звуков и движения, вода была просто водой.
Без памяти, без гнева, без планов.