Европейские хроники. Ч 2. Глубины Европы. Эпизод 5

/
Жилой модуль представлял собою длинный с изгибом коридор, вдоль которого налево и направо расходились овальные ниши с подобными же дверьми и замысловатыми надписями на непонятном мне языке. Не станция, а феерия из коридоров! Нечто подобное приходилось уже наблюдать все на том же Марсе: поселение для работяг представляло собою ряд лучей, исходящих из единого центра, и поначалу я терялся, и долго не мог с первого раза определить направление к своему обиталищу.  Жан, наблюдая на моем лице сиюминутную растерянность, тут же постарался приободрить:
- Нечему удивляться! Привыкнешь со временем, здесь условия еще райские по сравнению со второй станцией, вот только кормежка и там и тут одинаковая, да тебе, я смотрю, особо переедать то и не выпадало.
- А что за надписи? И на каком?
- На русском. Разве не слышал про такой?
- Слышал. А почему на нем?
- Да ты, я смотрю, неплохо перезагрузился, а еще хорохоришься!
- Я не вру, никогда не встречал такого!
- Ну, вот и встретил, и подучишь заодно!
- Зачем?
- Затем, что летел ты сюда с одним Серовым, а жить будешь с другим.
- Поясни!
- Два брата – близнеца! Не отличить!
//
Никогда бы не подумал, что придется продолжить свое пребывание под началом человека, подобного Серому, хотя, по большому счету, за полетное время, где-то в глубине души, сложилось понимание его невероятной исключительности, и мне уж начало было казаться, что он есть воплощение наилучшего из тех, кого повстречал за свой стремительный жизненный период.
А посему очередное удивление Жана на свое сообщение попробовал представить в совсем ином свете:
- И даже лучше, что еще один – не будет поводов привыкать к новой физиономии. Надеюсь, он не такой озабоченный относительно поучения новичков, как его братец?
- Как сказать! Мы с ним, к примеру, пересеклись за год лишь пару раз, но это и понятно – многоцветные у них не в почете, а ты простой работяга, и с такими он быстро находит общий язык.
- Ну-ну… А как этих-то разгружать будем? И куда?
- Сами скоро встанут, - и засуетился у крышки контейнера.
Наблюдать за новейшим воскрешением неприятной парочки особого рвения не предвиделось, и вдруг захотелось поскорее заглянуть во внутрь, да определиться со своим спальным местом, ибо других желаний, кроме как что-нибудь съесть, да поскорее уснуть, в моем теле сейчас не ощущалось. А обсуждать с Жаном, как и с другими встречными, свои личные потребности было не в моих правилах.
///
Наверное, впервые за последний месяц спал как в своем отдаленном детстве, после изнуряющей муштры, да холодного душа в конце испепеляющего жаром африканского дня. Мешок с личным скарбом случился отличным подголовником, а стакан теплой воды для начала почти удовлетворил мои остальные желудочные потуги. Спать! Как бесконечно много для меня означало это слово, и особенно в лунных копях, где единственным спасением от безысходности являлось отключение своего сознания и уход в параллельную реальность. Может быть это меня и спасло, ибо подавляющее большинство работяг не могли уснуть неделями, даже под допингом. И сколько их тел я затем отгрузил на поверхность! И последним моим видением в реальном мире стали физиономии Бабура с Дианой, рассматривающие с удивлением друг друга, и пытающиеся еще и пощупать. Как они мне надоели, и так хотелось напоследок прокричать Жану, чтобы отправил их куда подальше, но уже силы покидали меня…
…И снилось мне, что я наконец-то дожил до глубокой старости, окружил себя женой и внуками, а дом наш – это громадный корабль, и кругом вода, ни островов, ни чуждых нам душ, а лишь фантастические рыбы да птицы. И стою я на самой верхотуре, а лицо обносит горячим и влажным воздухом!
Чуть приоткрываю глаза, и, вдобавок ко всем внеземным чувствам, ощущаю еще и прикосновение божественно приятного тела по своему лицу. Открываю глаза пошире, и его розовый цвет заполоняет все прилегающее пространство, а руки тянутся обнять его, и ощущают мягкое и приятное волосяное наполнение.
////
И громкий детский смех над головой! Сон продолжается, или я случился не в себе? Понемногу возвращаюсь в реальность, и ощущаю вдруг в своих руках громадное рыжее создание, что облизывало меня минуту назад, и ребенка, сидящего в ногах, восхищенно разглядывающего мое пробуждение.
- Ты мой потомок? – шепчу ему с наслаждением.
- Нет, я твой командир! – слышится мне нежное его журчание, но я ничего не понимаю.
- Мне все это кажется? – я пытаюсь закрыть глаза, уносясь вновь в небытие, и укладывая свой череп на прежнее место, но что-то давит своим грузом на меня сверху, как острыми тисками, и тянущая тоска по всему телу возносит меня в вертикальное положение.
- Ты совсем проснулся? – слышится мне снова, и выпучив глаза на окружающих меня двух реальностей, пытаюсь задаваться вопросами:
- Я спал?
- Много-много, а мне так хотелось тебя разбудить! – кажется, что он меня понимает и улыбается в ответ.
И какие громадные лапы у этого монстра, что пытался уложить меня вновь в горизонтальное положение, и какой хрупкий на вид ребенок передо мною:
- Вы кто? – я пальцами обеих рук сую перед собою.
- Я - Юрка, а это Пират, - малец, наконец, заговорил на понятном мне языке, и тут же указал на уже сидящую передо мною псину, но, видимо, вопросов у него ко мне имелось еще предостаточно, и он продолжил удивлять мой мозг:
- Ты прилетел к нам насовсем? А петь умеешь? Мы будем с тобой дружить?
Что я умел – я уже не помнил, но мне так захотелось вдруг обнять эту невероятную парочку, прижать к себе, и удалиться с ними на тот волшебный корабль, из недавнего сна.