Вот, скажем, чаинка...

Вот, скажем, чаинка. Сложнее сыскать судьбу печальнее.
Зреешь под ласковым солнцем, наливаешься силой, из чахлого цветочка обращаешься красивым хрустящим листом. Кругом - восточные песни, чарующие зелёное ухо, горы, по-родительски заботливо ограждающие от всех невзгод и непогод. И вот любовно срывают натруженные руки самый верхний листок - да не его одного, а с двумя-тремя братьями, чтоб не скучно было. Прочие листочки завидуют и от зависти клонят острые носы к чёрной земле.
Теперь счастливые листья сушатся. Из мягких и эластичных становятся твёрдыми, но хрупкими.
Твёрдость ничтожна. Сила ничтожна. Листки матереют, чернеют от сурового суховея... зачем? Кому нужен весь этот засушливый опыт?
А потом - крутой кипяток.
Больно же!
В керамической тюрьме чайника темно, и тесно, и уныло... а тут ещё обливают сверху лавой, будто и прочих приключений мало. И не просто ведь обливают, а вымачивают до тех пор, пока всё, что было накоплено, всё, чем наделили листочек от рождения - и горы, и песни, и солнце, и руки - не растворится в воде.
Вода - она ведь безвкусная, сколько её не кипяти. Чтоб она обрела хоть какой-то смысл, кроме утоления жажды, всю свою жизнь в ней должен убить листок, любовно сорванный когда-то натруженными руками...
И выкидывают, к остальному мусору, прочь с глаз. Всё отдал листок, что имел, и теперь даже за еду не сойдёт. Старая чаинка. Чинарик прожитой жизни. А ведь радовался когда-то листок, что самый молодой, что растёт выше всех, что ближе всех к жгучему восточному солнцу пробился. Но итог один.
Такая судьба... у листочка...

2025