Глава 10. Поворотный момент

- До свиданья, милорд, до свиданья!
- Я надеюсь, что наша следующая встреча состоится в Англии, мадам.
     Гортензия де Божё, в великолепном бальном платье, улыбнулась и ответила:
- Я очень рассчитываю на это, лорд Корнуоллис – теперь, когда все треволнения остались позади, мы скоро отплывём в Европу.
     Он склонился над её рукой в кольцах и повернулся к Маргарет Шиппен:
- А вы, - сказал он. – Когда я увижу вас снова?
- Не знаю, лорд Корнуоллис, - медленно ответила она и повернулась к пустому бальному залу, где свечи оплывали в канделябрах, а навощённый пол был усеян  стеклярусом и блёстками, попадавшими с дамских платьев за время длинной весёлой ночи.
     Губернатор Трайон набросил плащ на серый атласный кафтан и проводил лорда Корнуоллиса вниз по ступеням.
     Молодой англичанин собирался ехать на пристань, где намеревался сесть на корабль в Англию.
     Спускаясь, он с улыбкой оглянулся на дам, которые столпились в дверях зала и мелодичными смеющимися голосами желали ему благополучного путешествия и триумфального возвращения на родину.
      Когда он вскочил на лошадь и поехал прочь по тёмным улицам Нью-Йорка – зимнее солнце ещё не поднялось – леди, наконец, почувствовавшие усталость, призвали свои экипажи и портшезы, и рассеялись, словно вдруг рассыпавшийся букет цветов. 
     Мистрис Шиппен и мадам де Божё оставались в доме губернатора; Гортензия, обнаружив, что подруга ушла к себе, и слишком взволнованная, чтобы спать, к тому же движимая чувством жалости, последовала за ней в её комнату.
     Одинокая лампа на изящном туалетном столике бросала опаловый отсвет на элегантную розовую обстановку, на фигуру девушки  в бледно-жёлтом бальном платье, что сидела, застыв, на постели, словно в забытьи, на пышные складки её атласной юбки поверх вышитого покрывала. Золотистая туфелька упала у неё с ноги на серый ковёр, волосы разметались по плечам, пальцы машинально перебирали двойную жемчужную нитку на шее.
     На золотистом кресле подле неё лежали венок, веер, перчатки и шарф. Гортензия взглянула на неё лишь раз и подошла к зеркалу, что висело рядом с окном.
- Разве это не было восхитительно? – спросила она, рассматривая очаровательную фигурку в бело-золотистом платье, которая отразилась в зеркале.
     Маргарет устремила на неё взгляд тёмных глаз, но не шевельнулась и ничего не сказала.
- Я так весело проведу время в Лондоне, - оживлённо продолжала Гортензия, - милорд обещал мне, что я произведу сенсацию.
     Она оглянулась через белоснежное плечо и добавила:
- О-ла-ла, Мег! Не хватит ли киснуть из-за Бенедикта Арнольда?
     И опять мистрис Шиппен не проронила ни звука.
     Гортензия надула губы.
- Ну, ты, правда, мятежница! Неужели не рада, что война окончена?
- Рада,…конечно, - безжизненно ответила Маргарет.
- Тогда будь разумной, ты никогда не сможешь выйти замуж за мистера Арнольда.
- Почему? – возразила Маргарет. – Я помолвлена с генералом Арнольдом.
- В этом нет смысла, дорогая. И не используй эти абсурдные звания. Генерал! Милорд сказал мне, что никто из мятежников не имеет права носить их.
- Мятежник или нет, - угрюмо сказала Маргарет, - а я помолвлена с ним.
     Гортензия пожала плечиками.
- Никто не позволит тебе выйти за него. Но что толку говорить с тобой сейчас?  В любом случае, я не могу понять, почему ты в таком ужасе.
- Боже правый! Не понимаешь? Он может никогда не вернуться, а если вернётся …, - её голос пресёкся и она замолчала.
- Их простят, - сказала Гортензия. – Так сказал милорд. Как только они сложат оружие, их сразу простят.
- Он никогда не сложит оружие, как и мистер Вашингтон.
- Дорогая моя, - сказала мистрис Трайон, - им придётся это сделать.
     Маргарет выпрямилась и отбросила назад свои чёрные волосы.
- Ты же знаешь мистера Вашингтона лучше, чем я. – запальчиво сказала она. – Неужели ты думаешь, что он способен сдаться?
- Мег, да будь же благоразумной, ему придётся…
- Они скорее умрут на своих постах. Боже мой! Я знаю, так и будет!
     Она содрогнулась и закрыла лицо руками.
     Гортензия ответила с некоторой резкостью:
- Не тебе бы говорить это. После того, как лорд Хау поблагодарил твою семью за верность.
     Маргарет взглянула на неё.
- Да, я знаю, что они сражались за безнадёжное дело, но мне всё равно. На самом деле, они хорошие и честные, и я поражаюсь, как ты можешь так относиться к ним, ведь ты была так близка с Вашингтонами!
- Да, они были добры ко мне, - спокойно ответила Гортензия, - и я им благодарна. Но мне никогда не нравилось жить в Виргинии, и я не была по-настоящему счастлива, пока не встретила Ричарда.
- Это мистер Трайон настроил тебя против мистера Вашингтона.
- Так что ж? Разве Дик не сын губернатора, разве он не поклялся в верности королю Георгу?
- Я не знаю, - устало сказала мистрис Шиппен, - знаю только, что сердце моё разбито – и что, если мы в ближайшее время не получим известий с берегов Делавэра, я сойду с ума.
- Да ведь известий сколько угодно! Мистер Вашингтон пишет в Конгресс чуть не каждую неделю…
- Пишет, но ничего не происходит.
     Гортензия зевнула.
- Ну, если ты такая скучная, я пойду спать. Боже, уже почти семь, скоро солнце встанет!
     Она наклонилась и поцеловала Маргарет, которая безразлично приняла эту ласку. Гортензия насмешливо улыбнулась и уже хотела выйти, как вдруг остановилась. На улице раздался какой-то крик и топот копыт.
- Что это? – спросила она.
     Маргарет вскочила.
- Это новости!
     Она подбежала к окну и открыла ставни.
     Неясный утренний свет упал на двух молодых женщин, которые нетерпеливо выглядывали в окно.
     Зазвонил колокол.
     Улицы наполнялись народом; промаршировал отряд британских солдат в алых с белым мундирах, пронёсся всадник; ещё один остановил коня перед домом губернатора.
- Он идёт сюда! – вскричала Гортензия, её глаза засверкали; она думала, что прибыл посланник сообщить, что гессенцы перешли Делавэр и заставили американцев сдаться, и, значит, война действительно окончена.
     Она страстно мечтала о конце войны; она так хотела уехать в Лондон с Диком; успех англичан безмерно её обрадовал; если бы только эту последнюю банду мятежников взяли в плен, тогда исчезнет препятствие между ней и днями, наполненными радостью, что ждут её и Ричарда! Однако её эгоистичные мысли оставили её, когда она взглянула на посеревшее лицо Маргарет.
- Дорогая! – воскликнула она.
     Маргарет заломила руки; она чувствовала, что приближается минута, которой она ожидала и страшилась больше всего; но долгое ожидание не могло смягчить тяжесть удара, грозившего упасть на неё.
- Их изрубили на куски, - едва могла выдавить она сухими губами, - конечно, он погиб…
     Гортензия схватила голубую шаль с кресла у окна, набросила её на плечи и выбежала.
     Тут и там вспыхивал свет, полуодетые слуги торопились по ступеням; откуда-то доносились команды.
     Гортензия склонилась над балюстрадой, чтобы разглядеть, что происходит в холле.
     Она оглянулась, ища мужа, и увидела Маргарет, вышедшую из спальни в измятом платье и розовых домашних тапочках; лицо её было так же бесцветно, как жемчуга у неё на шее.
- Лорд Корнуоллис вернулся, - сказала она. Её глаза светились странным блеском, губы дрожали.
- Лорд Корнуоллис? – эхом повторила Гортензия в изумлении.
- Я видела, как он проскакал на взмыленной лошади…
     Женщины уставились друг на друга.
- Что случилось? – закричала Гортензия; потом, схватив Маргарет за руку, она потащила её, в полуобморочном состоянии, вниз по широким ступеням.
     Посреди холла стоял губернатор в плаще и со шпорами, он тяжело дышал; там же находились Ричард Трайон в домашнем халате, несколько офицеров и пёстрая толпа цветных слуг со светильниками.
     И там был лорд Корнуоллис.
     Молодой лорд, который так недавно непринужденно  и самоуверенно распрощался с присутствующими здесь, теперь стоял, прислонившись к стене, с трудом переводя дух, измотанный неистовой скачкой, с жёстким напряжённым выражением лица, сжимая в кулаке какое-то письмо.
    Обе женщины интуитивно поняли, что произошло нечто зловещее, и, не осмеливаясь вмешаться в дела мужчин, стояли молча, прижавшись друг к другу.
     Ричард Трайон заметил их и повернулся к ним.
     Его жена непроизвольно вскрикнула, увидев его изменившееся лицо, полное ярости.
- О, что же случилось? – прошептала она с отчаянием.
    Он подошёл к ней, и она упала в его объятия.
- Дик, мне страшно – что произошло? Почему лорд Корнуоллис вернулся?
     Он ответил голосом, прерывающимся от бешенства:
- Проклятые мятежники сыграли штуку с Раллом. Он убит – тысяча пленных – оружие, амуниция – а старый лис сбежал обратно через Делавэр!
- Ох! Так, значит, война не окончена?
- Нет, милорд вернулся – известие настигло его, когда он уже собирался ступить на борт корабля – он поведёт армию против мятежников.
     Маргарет Шиппен, всё ещё нетвёрдо стоявшая на ногах, заговорила:
- А мятежники, они … потеряли кого-нибудь?
- Нет, - ответил он мрачно. – По-видимому, у них нет потерь. А Ралл убит!
     Из груди Маргарет вырвался судорожный вздох.
- Так это серьёзно? – спросила Гортензия.
- Похоже на то. Новость распространяется как лесной пожар, и мятежники по всей стране тут же встрепенулись и вооружаются. Пришло срочное сообщение из Балтимора, что Конгресс дал Вашингтону неограниченные полномочия.
     Сказав это, он резко отвернулся от жены и присоединился к своему отцу и лорду Корнуоллису.
     Гортензия, в горьком разочаровании и гневе, повернулась к Маргарет.
- Думаю, ты теперь довольна, несчастная! – закричала она. – Война продолжится! А ты – ты такая же, как эти мятежники!
- Мне жаль, - ответила Маргарет дрожащим голосом, - что англичане получили такой удар – но что до колонистов – для них это очень хорошо.
     Она отвернулась, пряча глаза, полные непролитых слёз благодарности, и медленно пошла вверх по лестнице. Она была влюблённая женщина, и поступала соответственно. Что за дело ей до Англии, если Бенедикт Арнольд жив и отличился в славном деянии? 
     Поворачивая за угол, она услышала громкий яростный голос английского лорда:
- На этот раз я выброшу их вон с этого континента!
«Нет! – воскликнула Маргарет в сердце своём. – Не выйдет, милорд, пока их ведёт мистер Вашингтон!»