Сёстры

   Июльский день  опалил зноем землю, листву на деревьях, траву. Домашняя живность лежала у заборов. Даже неугомонные петухи, спозаранку будившие всю округу истошными голосами, к обеду прятались в лопухи и сидели там до тех пор, пока солнышко не покатится за лес. Работавшим колхозникам днём приходилось туго. Но, привычные ко всем природным катаклизмам люди работали, стараясь запасти сено до дождей, ухаживая за племенным стадом коров, поросятами, перемещенными в летние калды. Ребятишки целыми днями торчали в пруду, а пенсионеры сидели дома до полудня.

   Нюра с внучкой поливали огород, когда к ним завернула почтальонша, маша конвертом в руке. Раздувшуюся от газет, почтовую сумку, заброшенную за спину, она спустила с плеча на скамейку со вздохом:
-Тёть Нюр, дай Христа ради попить.
Светка метнулась в сени, зачерпнув ковшом колодезной воды. Передав письмо по назначению, женщина, приподняв свою ношу, зашагала дальше по порядку.
- От Маруси письмо. Погляди-ка, Светонька, чего там?
Девочка аккуратно надорвала конверт и, расправив разлинованный тетрадный лист, прочитала вслух:
- Здравствуй, Нюра. Приеду двенадцатого. Встречать не надо. Сама доберусь. Переночую у тебя, а потом поеду к Натальке. До встречи. Мария.
Маруся была моложе Нюры на одиннадцать лет, а младшая из сестёр Наталька - на целых семнадцать.
- Двёнадцатое завтра, праздник большой Пётра и Павла,- вслух рассуждала Нюра, - ну что ж, встретим.
   Вечером она сходила к сыну, попросив, чтобы тот утром наловил карасиков для гостьи. Пока старушка отлучилась из дому, внучка намыла полы, прибрала раскиданные по стульям вещи.
   Бабушка встала по первой зорьке, замесила тесто. А когда девочка проснулась, на столе лежали большие пироги  с луком и яйцом, вишней, пшенной кашей. В обед Нюра отправилась к магазину, где в это время разворачивался пазик, прибывший из Перевоза. Из автобуса вышли четыре человека, среди них была и седая, как лунь, Маруся. Только глаза небесной синевы выдавали принадлежность пожилых женщин к одному роду. В остальном сёстры отличались друг от друга: у старшей – ни единого седого волоса, прямая спина, лёгкая походка; младшая медленно шла по тропинке, тяжело переваливаясь с одной ноги на другую, сцепив руки на пояснице.
   Услышав раскатистую речь гостьи в коридоре, Светка вспомнила прошлый приезд родственницы. Та почему-то всегда громко разговаривала, что-то доказывала, учила, и даже обвиняла её бабушку. Поэтому быстро захлопнув книгу, она успела сказать:
- Здрасте, тёть Марусь. Баб, я к Томке пошла.
Выскочив на улицу, понеслась  к подруге. Им вдвоём всегда было весело: играли, разыгрывая сценки, бегали на конюшню. Ближе к вечеру, вздохнув, она с неохотой поплелась домой. Взяв вёдра с коромыслом, побежала вниз под гору в Махалкин колодец. Наверх уже шла медленно, стараясь не расплескать воду. Ходить приходилось много раз, чтобы наполнить бочку для полива. Поужинав жареными карасями, собралась в клуб. Вернулась оттуда ближе к полночи, старушки  спали,  по очереди похрапывая.
   Утром девочку разбудил  неприятный зычный голос, раздававшийся из передней комнаты:
- И что она у тебя так долго спит? Десятый час уже. Пора встать и полы намыть. Распустила, дальше некуда.
От неожиданности Светка подскочила на кровати, накинула платьишко, пожелав доброго утра старушкам, прошмыгнула мимо них. Набрав воды из бочки, молча направилась мыть полы в большую комнату:
- Помою, может, отвяжется. Поскорей бы уехала старая грымза.
Бабушка её никогда не будила без надобности. Если на сенокос или на прополку – то, понятно, что надо рано вставать.
- Ты бы позавтракала, - услышала она за спиной.
- Успею.
- И всех ты распустила и детей своих и внуков. Никакого порядку. Поразводились все кроме Женьки, живут, как им вздумается, - продолжала родственница, жуя пироги с молоком.
-Маньк, угомонись, я твоих детей не хаю, - Нюра пыталась урезонить сестру.
Та сидела без платка на голове, трясла  растрепанной головой, и без остановки распекая старшую сестру на все корки, держа, видимо, заранее заготовленную обвинительную речь:
- Мои дети никогда не разойдутся. Ни один. У меня не забалуешь.
- Да у тебя двое  только жить начали по-семейному, а двое ещё только школу закончили. Жизнь вся впереди. Неизвестно, что их дале  ждёт,- старалась спокойно отвечать Нюра, призывая к мирной беседе.
Но родственница как будто не слышала, что ей говорят:
- Вон погляди - вся башка разбита, а я живу, не развожусь. А ты терпеть не хотела.
- Да что ты заладила в-однулук? Пойду - курит покормлю, -  не желая выслушивать бесцеремонную гостью, хозяйка поднялась со стула и  вышла во двор.
   Ей не впервой приходилось выслушивать Манькины упрёки. И каждый раз она удивлялась, как та с пеной у рта поносила её детей. Пожилую женщину уважали на селе за её миролюбивость. Она могла и драку разнять и утихомирить пьяного буяна. А, главное, никогда никого не ругала, не совестила, не осуждала. Не скрывала, что является верующим человеком, переняв азы православной веры у старика Жаринова, жившего на Банном переулке у пруда. Он потихоньку ей объяснял на житейских примерах всю премудрость Нового Завета:
- Ты погляди вокруг, Нюронька, всё создано Господом. А нам надо исполнять всего – то, ничего, десять его заповедей. А на остальное Иисус дал нам свободу выбора.
Прежде острая на язык, женщина стала меняться – быть более терпимой к людям, не обижаться, говорить о хорошем,  не замечать чужие недостатки, жить, не унывая, не думать о плохом. Будучи маленьким ребёнком, ей об этом объяснял и отец, который не чаял в ней души.
  Не могла она пожаловаться на своих детей.  Трое из четверых жили в городе. Старший Юрий, правда, неудачно женился после того, как его не дождалась девушка из армии. Попал в семью чернокнижников, но после того, как  объяснил матери о странностях, происходивших с ним, получил одобрение с её стороны любыми путями бежать от колдунов. Нюра никому не рассказывала об этом, только молилась за сына. Всё у него со временем наладилось, встретил хорошую женщину – вдову, немного постарше его. Ну да ничего. Живут в большой квартире, всё свободное время проводят в саду. Сам работает на заводе. Средний сын работает на большой машине «Ураган», перевозит военные грузы, участвует в парадах на Красной площади. Присылает ей статьи из газет, где написано про него. Ну как таким сыном не гордится? Дочь Валентина выучилась на повара и  заведует производством в большом ресторане. Шлёт посылки с продуктами, есть чем угостить людей. А сама хоть редко приезжает, но всегда  с кучей подарков для родных. Ну, а младший сын Женя остался на селе после окончания арзамасского техникума. Башковитого  парня начальство поставило сначала на должность главного инженера, а потом  - директором совхоза.
   Светка кипела от возмущения выходкой бабушкиной родственницы:
- Ну как же так можно? Приехать в гости и поносить хозяйку. Та с радушием всех принимает, плохого слова не скажет никому. Виду не покажет, даже, если что - то не нравится. А эта фурия раскомандовалась.
   Девочка была начитанной и понимала бабушкино состояние, вопросов не задавала. И так было всё понятно. Слава Богу, после обеда тётю Марусю проводили на автобус, который помчал её в Заключную к самой младшей сестре Натальке. Нюра всю дорогу задумчиво молчала. Внучка, чтобы как-то растормошить её, вывести из этого состояния, что-то спрашивала, а потом неожиданно выпалила:
- Баб, да она завидует тебе. У нас всё ведь хорошо.
Старушка вышла из оцепенения, удивлённо вскинув глаза на девочку:
- Да Бог с ней. Поживём - увидим, - вслух произнесла, а про себя подумала,- выросла внука.
   Быстро время бежит, несётся птицей-тройкой. Печальнее одна другой истории приключались с Марусиными детьми. Первый сын Володя спился. Второй свёл счеты с жизнью по причине измен жены. Хотел уйти из семьи, мать не разрешила:
- Бей ей, Серёжка. Не давай спуску.
Не смог бить, не выдержал. Третий сын Валерка смолоду пошёл по плохой дорожке, получая срок за сроком. Ну, а дочери Татьяне тоже не повезло с мужем – частенько не доносил зарплату до дома, всё с товарищами прогуливал. 
   Свидетелем всего происходящего была повзрослевшая внучка, которая частенько убеждалась в правоте запомнившихся бабушкиных слов:
- Не суди никого, сам не судим будешь.