Сердце финской зимы

В Лапландии говорят, что у снега есть тысячи имен, но в это утро у него было только одно — «Тюуни», абсолютный штиль.
Пекка вышел на крыльцо своего старого красного амбара на окраине Саариселькя. Мороз в -25°C мгновенно заставил ресницы слипнуться от инея. Мир вокруг казался застывшим в хрустальном шаре: столетние ели под тяжестью снежных шапок склонились, словно великаны в белых мантиях, прислушивающиеся к дыханию земли.
Сердце зимнего леса
Этот сарай помнил еще его деда. Тонкие вертикальные доски, выкрашенные в традиционный цвет «фалунский красный», сейчас казались нежно-розовыми в мягком свете полярных сумерек. Снег на крыше лежал таким ровным и толстым слоем, что здание напоминало имбирный пряник, густо покрытый сахарной глазурью.
«Здесь время не бежит, оно замерзает», — подумал Пекка, поправляя старые деревянные двери.
Встреча у заснеженных елей.
Вдруг краем глаза Пекка уловил движение там, где тяжелые лапы елей касались сугробов. Он замер. Из синеватой тени леса, бесшумно, как само падение снежинки, вышел белоснежный олень. Его шкура была такой чистой белизны, что он почти сливался с пейзажем, и только влажный черный нос и внимательные глаза выдавали живое существо.
Олень остановился в десяти шагах, и Пекка заметил нечто необычное: на его ветвистых рогах запутались тонкие ледяные нити, которые в слабом свете зари переливались не то золотом, не то бирюзой. Старики говорили, что такие олени — посланники самой «Лапландской девы», и встретить их — к большой удаче на весь год. Животное склонило голову, словно приветствуя хозяина амбара, и через мгновение растворилось в густом ельнике, не оставив после себя ни звука, лишь глубокие следы на девственном снегу.
Утро Каамос.
В Лапландии сейчас сезон Каамос — полярная ночь. Солнце не поднимается выше горизонта, но небо окрашивается в невероятные оттенки жемчужно-серого и нежно-голубого. В лесу снова воцарилась такая тишина, что было слышно, как далеко в чаще с ветки падает ком снега.
Пекка улыбнулся. Он знал: скоро в этом маленьком домике зажжется свет, затрещат дрова в печи, а на столе появится горячий брусничный чай. Но пока он просто стоял, вдыхая колючий, кристально чистый воздух, и чувствовал себя частью этой бесконечной белой сказки.
В Лапландии не нужно много слов. Нужно просто уметь слушать тишину.